Фридрих Незнанский - Ищите женщину
— Вы знаете, чем меня особенно поразил дневник Красновского? Своей, как вы очень верно заметили — правда, это о другом человеке — перехлестывающей через край взволнованностью и… страстью, что ли.
— Да? Интересно было бы посмотреть. Тем более — о себе.
— Нет вопросов, — пожал плечами Турецкий. — Будете в Москве, позвоните, я вам с удовольствием оставлю свой телефон. Заскочите как-нибудь по пути ко мне в прокуратуру… Вы же понимаете, что такого рода документы с собой в портфеле не носят!.. Так вот, читая, я, конечно, не мог представить себе вас, но подумал, что я бы определенно позавидовал такой силе чувств… Такой эмоциональности.
— Как странно… — Ирина задумалась, потом вдруг попросила плеснуть ей в рюмку немного коньяку и тут же выпила. Потянулась к сигаретам Турецкого. Он дал прикурить. — Жаль, что узнаёшь об этом, когда уже везде поздно…
— Да, мне тоже показалось, что в вашем… не знаю, как сказать точнее — уходе? переходе? — не судите строго, была какая-то роковая необходимость. Не так?
Она движением бровей показала ему, что ответа не будет. Но что он прав. И Турецкий изобразил полное понимание. Ну конечно, подставили девочку. Хотя какая там девочка! В тридцать-то! На другой в эти годы уже и клейма, поди, ставить негде…
— А чем кончилась вторая история? У Красновского на этот счет ничего нет.
— Откуда? Он же погиб, если мне не изменяет память, в начале девяностых. Там какая-то неприятность была. Негры, что ли?
— Да, Вадим раскопал кое-что про негритянскую банду. Хотя в этой истории очень много запутанного. Но есть документы, которые, я надеюсь, позволят нам разобраться в этой ловко придуманной легенде. В девяносто первом его убили, если быть точным.
— Верно. А Роман умер в конце того же года. Инсульт.
Турецкий с таким неприкрытым восхищением посмотрел Ирине в глаза, что та покраснела.
— Нет, я вас умоляю, только не думайте…
— Что вы! О чем я должен думать?! — совсем не по делу развеселился он. — Я просто вспомнил очень давнюю историю, еще из советских времен. Как говорится, старшие товарищи передавали. На похоронах одного, в общем, известного художника, умершего в объятиях очаровательной дамы, его лучший друг, бывший в то время официально признанным гением, сказал с горькой, почти злой иронией: «Вот ведь великая несправедливость судьбы! Художник он был говно говном, а помер, как Рафаэль!» Народ, говорят, просто рыдал.
Несколько минут за столом царило неприличное веселье.
— Значит, вы в том же году покинули Штаты?
— А как же! Да и что мне после таких историй оставалось делать?
— Ну да, — понимающе покивал Турецкий. — И дядя Васо покинул зеленый, солнечный Тифлис и уехал в грязный, вонючий Бакы…
— Это что, снова анекдот? — продолжая смеяться, спросила Ирина.
— Ну да, конечно. Довольно известный случай о том, как тамада пукнул на свадьбе сиятельного князя, чем и вошел в историю.
Окончательно уже отсмеявшись и вытерев глаза платочком, Ирина сказала не столько Александру, сколько Лизе:
— Какой счастливый характер надо иметь!
— В смысле? — спросил он.
— А в том смысле, что с вами очень легко, верно, Лиза?
Хозяйка как-то неопределенно пожала плечами, но не сдержалась и тоже рассмеялась.
— Пойду поставлю кофе, если нет возражений, — сказал Турецкий, поднимаясь. — Вы разрешите мне, Лиза?
— Как он? — спросила Ирина, когда Александр удалился на кухню, и нагнулась к Лизе.
Елизавета молча показала ей большой палец.
— Серьезно?
В ответ кивок.
— Ну, твое счастье.
— Почему? — Лиза сделала большие глаза.
— Потому что увела б я его у тебя, подруга. Если б ты соврала… А что, вы до сих пор на «вы»?
— Так мы и знакомы-то со вчерашнего вечера.
— Да быть того не может! — насторожилась Ирина. А как же познакомились? Когда?
Лиза растерялась от обилия вопросов:
— Не знаю, как тебе и объяснить… Ты помнишь, я тебе про Вадьку что-то рассказывала? Ну так вот, он еще до отъезда в Америку заезжал ко мне, говорил, что есть у него возможность поехать следы отца отыскать. Кокорин-то он по матери. Ну и уехал. Когда вернулся, позвонил, обещал снова навестить — родителей, меня… А тут смотрю московскую программу, а там его фотографию милиция показывает, говорят: убит неизвестный, просим сообщить, кто знает. Ну мы же бабы! И все этим сказано. Разревелась я, потом позвонила, назвала его фамилию. Не помню, как и трубку положила… Проходит два или три дня — является. Здрасьте, я из Москвы. Что вы о нем знаете? И так далее.
— Ну а дальше, дальше-то? — заторопила ее Ирина, поглядывая на дверь.
— А что дальше? Сказала, что поговорить можно, приезжайте вечерком, когда освобожусь. Ты же знаешь моих классиков! От них же никакого спасу! Дома достают!.. Ну чего ты так смотришь? — улыбнулась вдруг. — Приехал поздно вечером. Сели разговаривать… Ну и…
— Чего? — шепотом спросила Ирина.
— Так поговорили, что я сегодня весь день на работе была сама не своя. Не помню, как провела редколлегию. Вякала им чего-то…
— Ну ты молодец, девка! — одобрила Ирина. — А какие еще документы он ищет?
— Разве? Может, я чего-то не понимаю. По-моему, так он ничего не ищет, кроме одного…
— Но ведь нашел же! — хихикнула Ирина.
— Ой, не говори, — вздохнула Лиза. — Видела б, как он на тебя уставился! Все они одинаковые.
— Не скажи. А тебе пора судьбу устраивать. И вообще менять имидж.
— Куда менять? — тоже шепотом ответила Лиза. — У него жена и дочка. Сам сказал.
— Да что ж это такое делается! — почти воскликнула Ирина. — Как что-нибудь хорошее, приличное — так обязательно чужое!
— Чего расшумелись? — спросил Турецкий, входя в комнату. — Как народ, еще голоден? А то кофе готов.
— Кофе пойдемте пить на кухню, — заявила Ирина. — А то без сигареты не получится, а здесь курить я не хочу, обстановка смущает.
— Саша, а может быть, нам тех ребят, что нас охраняют, пригласить поужинать? Они ж целый день…
— Лиза — вы настоящее золото! Они давно дома.
— Как?
— Элементарно, дорогой Ватсон! Доложили, что Ира прибыла с охранником. Я говорю: ну и отлично, спасибо, хлопцы, свободны. Пусть нас теперь он охраняет. Только, говорю, уходите как у нас положено. А дальше его дело. Ваша машина стоит, Ира. Значит, все в порядке.
Она посмотрела на него такими глазами, что Елизавета, заметь она ее взгляд, точно получила бы все основания для самой черной ревности…
— Да, — произнесла наконец Ирина, — видала я артистов…
Они пили кофе, курили, потягивали коньячок. Незаметно вернулись к американской теме. Ирина вспомнила несколько забавных эпизодов из своей «штатовской» биографии. Причем рассказывала с таким подтекстом, что Турецкий без всяких дополнительных объяснений понимал: это происходило с девушкой не по ее воле. Был тот, кто диктовал те или иные ее поступки. Поэтому вовсе и не из-за ссор с матерью, а совсем по другим причинам пришлось Ирине вернуться на родину, и долго еще ей, видимо, придется расплачиваться за какие-то давнишние девичьи грехи. Эти люди просто так с плеч своих агентов не слезают… Но это был тот случай, когда он при самом искреннем желании не смог бы ей помочь.
Провожать гостью отправились все вместе. На лестнице, как женщины могли убедиться, действительно никого не было. Вышли во двор.
Из машины тотчас же выскочил охранник.
— Все в порядке, Юрий Юрьевич! — весело крикнула Ирина. — Сейчас вот простимся — и поедем.
Подошли к машине, Турецкий дружелюбно протянул ладонь:
— Турецкий.
Охранник помедлил и пожал, но не назвался. Рука у него была крепкой. Он покрутил головой и спросил:
— А где ж ваша охрана? Сыскари-то куда подевались? Все тут были… — Он, похоже, несколько растерялся.
— Они дома спят давно, — смеясь, ответила Ирина.
Охранник помолчал, оценивая ситуацию, и вдруг кинул:
— Ну ты даешь, Турецкий!
— Я ему уже это говорила, — подтвердила Ирина. — Все, прощаемся.
Они стали целоваться с Елизаветой. А Турецкий заметил:
— Возвращаем, Юрий Юрьевич, в лучшем виде. В целости и сохранности. В трезвом уме и твердой памяти. Счастливый человек! Такую женщину охраняете!
— А вам что мешает? — воскликнула Ирина.
— Что? Да будь я помоложе, бросил бы все и пошел в охрану! Ну, рад был знакомству! Если Бог даст да еще хорошо повезет, встретимся, а?…
Машина уехала. Лиза прижалась к Турецкому, плечи ее дрожали, будто от озноба.
— Тебе холодно?
— Нет. Просто трясет отчего-то…
— Устала? Напряжение, я понимаю.
— Да ни черта ты не понимаешь!.. Она спрашивала.
— Прекрасно. Надеюсь, ты оказалась на высоте?
— Не уверена.
— Почему?
— Потому что… ты так вызывающе вел себя! Как ты мог оказывать ей такие знаки внимания?! И при мне! На глазах!..
