Анатолий Безуглов - Прокурор
— Спасибо…
То, что заместитель директора зорянского завода пребывает в доме отдыха сувенирной фабрики, насторожило Гранскую. Она вспомнила сведения, добытые старшим лейтенантом Коршуновым. А не были ли роскошные условия, предоставленные Грачу, платой за какие-то услуги? За отходы металла?
— Я слышала, ваш завод чем-то связан с сувенирной фабрикой? — спросила она осторожно.
— У нас тесное сотрудничество, — ответил Павел Васильевич. Полезное. — В его голосе даже прорезалась гордость. — Мы поставляем им всякие отходы, а они взялись оформить нам стенд на заводской Аллее героев. Когда закончат — ахнете! Представляете, сплошная чеканка! Барельефы погибших на войне работников… Вы сколько еще пробудете здесь? — неожиданно спросил Грач.
— Не знаю. День. Может быть, два.
— Могу устроить вас в дом отдыха фабрики. Не пожалеете, честное слово!
— Благодарю, — сказала Инга Казимировна. — У меня хороший номер в гостинице «Азов». Удобно: в центре, все рядом…
— Ну смотрите, — назидательно сказал Грач. — Упускать такую возможность… У меня прекрасные взаимоотношения с директором фабрики.
— Фадеем Борисовичем?
— Вы его знаете? — удивился Павел Васильевич.
— Познакомились, — уклончиво ответила Гранская. — А вы обычно с кем еще имеете дело, кроме Зарембы?
— С главным художником… Очень толковый. Боржанский. Знакомы?
— Нет.
— Автор эскиза нашего стенда героев, — охотно рассказывал Грач. — Сам фронтовик…
— А Марчука вы знаете?
— Григория Пантелеймоновича?
— Пантелеевича, — поправила следователь.
— Знаю, как же. Он иногда наведывается к нам в Зорянск.
— По каким вопросам?
— Отбирает нужный для фабрики материал. Я имею в виду те самые отходы.
— И часто приезжает?
— Когда как.
— В прошлом месяце, например?
— Был, был, — подтвердил Павел Васильевич. — Ко мне даже заходил…
— Вы не припомните, в каких именно числах?
Грач задумался.
— А это что, важно? — спросил он тревожно, сообразив, наверное, что любопытство следователя далеко не праздное.
— Важно, Павел Васильевич.
— Боюсь соврать… Где-то во второй половине июня. Числа девятнадцатого — двадцатого. Точнее сказать не могу, просто не помню. Но, если нужно, можно уточнить у наших товарищей. Когда вернусь домой.
— Хорошо. Возможно, мы там снова вернемся к этому… И еще один вопрос. Деликатный, но все же я попросила бы на него ответить.
— Разумеется, — пробормотал замдиректора. — Если это в моих силах…
— Не предлагал ли Марчук вам лично или кому-нибудь еще из работников завода подарки? Например, какой-нибудь дефицит?
— Ну, знаете! — искренне возмутился Грач. — Мы с вами, Инга Казимировна, кажется, знакомы не один год! Как вы могли подумать такое?
— Я же не говорю, что вы взяли, — заметила следователь. — Я спрашиваю: предлагал или нет? К сожалению, ведь встречаются и такие.
— Да посмей он только заикнуться! Духу его больше не было бы на заводе! — с негодованием воскликнул Павел Васильевич и долго вытирал платком взмокшее от пота лицо, шею, руки. — Я хочу спать спокойно.
Гранская посмотрела на часы:
— Простите, Павел Васильевич, вы тут на отдыхе, а я с малоприятными вопросами…
— Ничего, ничего, — поспешно сказал Грач. — Понимаю, служба. Чем могу помочь — с радостью…
Но особой радости следователь у него не заметила. Зато ясно было видно, что он хочет поскорее избавиться от нее.
Они поднялись со скамейки. Грачу надо было на автобус, который останавливался у гостиницы «Азов». Пошли через акациевую аллею вместе. Поколебавшись некоторое время, Инга Казимировна все же пригласила Грача подняться в ее номер, где она оформила их беседу относительно Марчука как протокол допроса.
Расставаясь, Грач почему-то не напомнил следователю о приглашении в дом отдыха.
После ухода Павла Васильевича Инга Казимировна позвонила домой Марчуку. Трубку никто не брал, значит, его жены еще не было дома. Гранская вышла на балкон.
И ей вдруг опять так нестерпимо захотелось очутиться там, среди загорающих и купающихся, что она решила на полчасика спуститься к морю.
Быстро переодевшись, Инга Казимировна захватила с собой полотенце, темные очки, которые купила вместе с купальником, и вышла из номера.
Сердобольная дежурная встретила ее улыбкой:
— На пляж?
— Да как-то неудобно быть в вашем городе и не искупаться, — ответила Инга Казимировна.
— А ты не лезь в толчею, — посоветовала дежурная. — Садись на «двойку» и ехай четыре остановки. Там народу поменьше…
Гранская так и сделала.
Автобус «двойка» довез ее до окраины города. Здесь, как объяснила Инге Казимировне сидевшая с ней рядом словоохотливая девочка с авоськой, набитой продуктами, располагался дикий пляж.
Людей на нем оказалось тоже предостаточно, но все-таки это было не такое столпотворение, как у гостиницы.
Инга Казимировна нашла свободное место, быстро разделась и тут же бросилась в море. Хотелось сразу нырнуть, но было мелко. Прежде чем она погрузилась в воду по грудь, пришлось изрядно отойти от берега.
Раздумав нырять, она легла на спину, закрыла глаза, медленно шевеля руками и ногами.
Какое это было наслаждение! Едва заметная волна убаюкивала, как в колыбели. Жаркое дыхание солнца гасилось мягкой обволакивающей влагой, пахнущей водорослями. Из расслабленного тела выходили усталость, напряжение. Время остановилось. Ни о чем не хотелось думать.
Мысли пришли потом, когда Инга Казимировна растянулась на песке. И прежде всего — об Измайлове. Она еще и еще раз возвращалась к разговору с Грачом.
Павла Васильевича приглашал на беседу Авдеев — старший помощник областного прокурора по кадрам. И если Грач знает точно, что это связано с какой-то сомнительной историей в поезде, выходит, слухи, бродившие по Зорянску, имеют под собой реальную почву.
Гранская вспомнила, что действительно в последнее время Захар Петрович выглядел не лучшим образом, а в поведении нет-нет да и проскальзывало нечто необычное для него — был рассеян, часто раздражен, озабочен без видимой причины.
«Неужели замешана женщина?» — спрашивала себя Инга Казимировна, глядя в светло-синее безоблачное небо.
Она всегда считала, что с Измайловым подобное произойти не может, хотя и знала: Галина Еремеевна ревнует мужа. А ревность без причины?..
Теперь же Гранская решила взглянуть на своего начальника другими глазами и постараться разобраться.
Что и говорить, Измайлов — мужчина интересный. И вполне мог кого-то увлечь. Пусть прокурор, пусть на виду, но ведь по сути — такой же человек, как и все. Со слабостями и страстями, которые не улетучиваются, естественно, когда человека назначают прокурором.
Да и сама Инга Казимировна чувствовала себя обыкновенной женщиной, из живой плоти. Ей тоже было приятно, что в эти немолодые годы она еще имела успех у представителей мужского пола. И хотя счастьем обделена не была (Кирилл у нее был замечательный), все-таки радовало, что на нее иной раз заглядывались незнакомые мужчины.
Может быть, и с Захаром Петровичем так же. Тем более служба его, прямо скажем, не из сладких. Постоянная ответственность. И не только за себя, но и за других. Так почему бы не расслабиться? Это в Зорянске он прокурор, а в поезде — просто пассажир. В другом же городе и вовсе свободный человек.
«Ну а как же семья?» — задала себе вопрос Гранская.
Свою семейную жизнь она не помнила. Вернее, постаралась поскорей забыть. Слишком поспешным было замужество. Встретились, вспыхнули оба, но так же быстро и остыли.
И теперь, спустя двадцать лет, в душе осталось лишь смутное чувство равнодушия и безразличия, которое воцарилось в их отношениях с мужем. Оба надеялись, что с рождением сына появится что-то связывающее их, объединяющее. Но все напрасно. Когда это стало очевидным — расстались. Без взаимных упреков и обид. Самое удивительное — он буквально через полгода женился снова и, как слышала Инга Казимировна, счастлив до сих пор. А вот она, боясь повторной ошибки, не решалась выйти замуж, хотя предложений было много. Не решалась, пока не появился Кирилл. Однако у него слишком много сложностей. Прежде всего две почти взрослые дочери, у которых еще слишком крепка пуповина, связывающая их одновременно с отцом и матерью. Пока они не заживут своей самостоятельной жизнью, им, вероятно, трудно представить рядом с отцом какую-то чужую им женщину.
Правда, в семье Захара Петровича все было как будто проще. Измайловы жили дружно, слаженно. Во всяком случае — на сторонний взгляд. Однако, по утверждению Веры Самсоновой, это вот спокойствие может донять своим однообразием.
Гранская вспомнила статью в «Литературной газете», где рекомендовалось супругам отдыхать отдельно, ездить на разные курорты. Разлука-де обостряет любовь, привязанность, обновляет чувства.
