Анатолий Безуглов - Прокурор
Инга Казимировна осмотрелась. Все было под стать директору: два капитальных шкафа, за стеклянными дверцами которых виднелись полки с плотным строем папок; большой цветной телевизор на массивной тумбочке; толстобокая приземистая кадка с фикусом, заполонившим жирными глянцевитыми листьями четверть кабинета…
— Я вас слушаю, — сказал директор фабрики, откладывая в сторону золотистую многоцветную шариковую ручку.
Он, видимо, был занят какой-то серьезной работой — стол завален газетными вырезками, книгами, брошюрами…
Гранская предъявила служебное удостоверение. Заремба надел очки в тонкой металлической оправе, которые с трудом отыскал среди бумаг, долго рассматривал красную книжечку.
— А где этот ваш Зорянск находится? — серьезно спросил он, возвращая удостоверение.
— Рдянская область…
Директор сцепил пухлые руки.
— Не знаете, Пищухин еще в Рдянске?
Гранская понятия не имела, кто такой Пищухин, и ответила:
— Простите, а в какой он системе?
— Коммунальной. Должен сказать, очень знающий товарищ. Мы с ним в Ростове вместе руководили… — начал было Заремба, но, видимо, поняв, что эти воспоминания не интересуют Гранскую, перешел неожиданно на другое: От кофе, смею надеяться, не откажетесь?
Предложение было неожиданным, и Инга Казимировна буркнула:
— Благодарю.
Заремба посчитал это за согласие и нажал кнопку звонка.
— Сообразите нам, пожалуйста, кофейку, — попросил он заглянувшую в кабинет секретаршу. А когда та скрылась, сочувственно произнес: Хлопотная у вас служба. У меня был знакомый прокурор. В пятьдесят лет инфаркт, а через годик оказался там, где все мы будем, — сообщил он это печальное известие и сам как будто приуныл.
— Фадей Борисович, у вас работает некто Марчук? — спросила Инга Казимировна.
— Григорий Пантелеевич? Работает… Мне передали из отдела кадров, что им интересовались работники милиции. — Заремба тяжело вздохнул. — Я не знаю, что Марчук натворил. Хочу думать, что не очень уж такое, а? — Он выжидательно посмотрел на следователя.
— Натворил, — кивнула Гранская. — Иначе я бы не сидела сейчас у вас.
— Ай-я-яй! — сокрушенно покачал головой Заремба. — Поверьте, никогда не мог взять в толк, зачем людям нарушать закон? Прямая дорога, она ведь лучше окольных. Сколько раз я на общем собрании говорил: трудитесь, живите честно, и общество отплатит вам благодарностью. Кривдой жить нельзя…
— Совершенно с вами согласна, — сказала Инга Казимировна.
— Кадры, — продолжал вздыхать директор, — я считаю, самый важный, самый определяющий момент. Есть кадры — можно спокойно работать, творить материальные и культурные блага… Главное, подобрать настоящих, честных, преданных делу работников… А как почитаешь фельетоны, что творится на некоторых предприятиях, — жуть берет.
В кабинет вплыла секретарь с подносом, на котором стояли кофейник, две чашечки и две сахарницы.
Фадей Борисович поднялся из-за стола и жестом пригласил Гранскую куда-то под сень фикуса. Там действительно стояли два кресла и журнальный столик. Когда они уютно расположились, Заремба, отпустив секретаршу, сам разлил кофе. И предупредил:
— Это сахар, а это — соль, — показал он на сахарницы. — Я сахар не употребляю, читал: вредно, — коснулся он левой стороны груди и сыпанул в свой кофе щепотку соли.
— Солью тоже врачи советуют не злоупотреблять, — заметила Инга Казимировна.
— Надо выбирать наименьшее зло, — сказал Заремба. И, увидев, что Гранская пьет кофе без сахара, одобрительно хмыкнул: — А вы, значит, ни то ни другое?
— Да, отказываюсь от зла вообще, — усмехнулась следователь.
— Марчука я считал дельным работником, — продолжил прерванный разговор Заремба. — Он хороший специалист, а спецам надо доверять. Руководитель должен заниматься общими идеями, видеть масштабно, решать перспективные вопросы…
— Простите, а что вы имеете в виду — Марчук хороший специалист? Чем он занимается на фабрике непосредственно?
— Э-э, — проделал круг в воздухе рукой Заремба. — Материальным обеспечением. Сырье, исходный материал, из которого производится продукция фабрики. Свой участок он не подводит.
— А с моральной стороны? — Инга Казимировна сама невольно перешла на казенные обороты речи.
— Устойчив, — не задумываясь ответил директор. — Женат, в пьянстве не замечен, бытовых скандалов, эксцессов не было…
— Но, Фадей Борисович, вот если я попросила бы у вас характеристику на Марчука? Что бы вы написали?
Заремба облокотился на ручку своего кресла. Гранская уже заметила, что оно было куда массивнее и надежнее, чем то, на котором сидела она.
— Видите ли, Инга Казимировна, — солидно произнес директор, и следователь удивилась, что он запомнил ее имя и отчество, — я подпишу характеристику на Марчука, которую сочтут нужным составить наши товарищи из отдела кадров, люди, непосредственно с ним работающие и знающие его. Предварительно, конечно, посоветуюсь в инстанциях. Но еще раз говорю, я доверяю своим подчиненным. Это мой принцип. На фабрике трудится несколько сотен человек. Досконально вникнуть в биографию и служебное соответствие каждого я не могу…
— Понятно… Сколько у вас работает Марчук?
— Три года и пять с половиной месяцев, — ответил Фадей Борисович.
Гранская поразилась такой осведомленности и точности. Но, поразмыслив, пришла к выводу: раз Марчуком интересовались работники милиции, то Зарембе конечно же подготовили подробную справку о Марчуке.
— Какой у него оклад?
— В среднем около ста пятидесяти рублей в месяц. С премиальными.
— И как живет? По средствам?
Этот вопрос явно поставил директора в затруднение. Он поерзал в своем монументальном кресле, похлопал себя по карманам, словно искал шпаргалку. Но таковой не оказалось, и он растерянно ответил:
— Этот момент осветить не могу. Дома у него не бывал… Да, к сожалению, мы не всегда знаем, как устроены быт и жизнь наших работников.
— Ну, ладно, — сказала следователь, понимая, что директор действительно вряд ли может рассказать конкретнее о Марчуке. — Я поговорю с кем-нибудь из людей, работающих с Марчуком непосредственно.
— Совершенно правильное решение, — одобрительно закивал Заремба.
— Но у меня к вам есть еще несколько вопросов. Позвольте?
— Весь внимание…
Следователь достала из портфеля, с которым пришла на фабрику, целлофановую хозяйственную сумку — одну из тех, что обнаружили в чемодане в радиомастерской Зубцова.
— Вашего производства?
— Нашего, — уверенно ответил директор, рассматривая сумку. — А что, имеются претензии к качеству?
— Просто интересуюсь, ваши ли.
— Мы их снимаем с производства… Понимаете, один из наших принципов — почаще обновлять ассортимент. Это залог постоянного покупательского спроса на продукцию. Больше новинок — вот девиз фабрики. Облисполком одобрил нашу инициативу, рекомендовал наш опыт другим.
— А что еще выпускает ваша фабрика? — спросила Гранская.
Кажется, Инга Казимировна затронула любимую тему директора. Он оживился.
— Мы работаем, если так можно выразиться, на стыке промышленности и художественного творчества… Сувениры — это, с одной стороны, художественные изделия, а с другой — необходимый предмет в хозяйстве или оформлении жилища… Выпускаем декоративные зажигалки, чеканку, пластмассовые и деревянные поделки, коврики и салфетки, вышитые народными умельцами… Хотите ознакомиться — милости прошу в наш небольшой зал-выставку. В этом же здании… За последнее время широко внедряем новые формы организации труда, а именно — увеличиваем контингент рабочих, которые трудятся на дому. Представляете, без увеличения капитальных затрат удалось значительно повысить выход продукции. В этом нас тоже очень поддержали облисполком и городские власти. Да и люди довольны. Вышивальщицы, к примеру, или чеканщики могут работать дома. Это удобно, особенно для тех, у кого ребенок, для пожилых. Так бы они были выключены из сферы производства, а мы используем их труд. Тут огромные резервы. И нет проблемы с рабочими кадрами. Посмотрите, как на других предприятиях требуются, требуются, требуются… А у нас нет отбоя от желающих. Даже есть возможность выбирать наиболее квалифицированных и талантливых.
Заремба еще говорил о том, что его предприятие систематически перевыполняет план, награждено грамотой ВДНХ и вообще неоднократно завоевывало переходящее знамя и вымпелы…
— Кто непосредственный начальник Марчука? — спросила Гранская, когда он выдохся.
— Начальник экспериментального цеха товарищ Анегин.
— Евгений? — пошутила Инга Казимировна.
— Совершенно точно, — невозмутимо, без тени юмора ответил директор. Евгений Иванович. Но первая буква А. Анегин. Все почему-то путают.
