Игорь Христофоров - Бой без правил (Танцы со змеями - 2)
На маленьком круглом лице чемпиона зияла зловещая улыбка. Он понял, что Майгатов ничего не знал, кроме бокса, и теперь не просто вытанцовывал перед ним, а как бы праздновал половину победы. Он оценил соперника, а это было важнее любой хитроумной тактики.
Майгатов тоже понял, кто перед ним. Но главнее было другое: он почувствовал, что чемпиону нужно р а з р е ш и т ь бить ногами. Как будто он ничего не понял на самом деле.
Он прыгал вокруг чемпиона в стиле "бабочки", в стиле Мохаммеда Али, а тот либо имитировал удар ногой, либо все-таки бил, и в каждый такой удар мозг Майгатова отщелкивал: "Рано, рано, рано". Чемпион бил, но не раскрывался. Он был похож на язык змеи, который, выметнувшись, может потрепетать на воздухе, а может и скользнуть внутрь головы. Это он уже видел на "Альбатросе", когда шел в атаку на рогатую гадюку.
- Убей его! - заорал кто-то из качков.
По виску и щеке Майгатова медленно стекала струйка. Наверное, пот. А, может, и кровь. На левой брови лежали три шва, и любой из них мог лопнуть от таких ударов. Но времени проверить, что же это так щекочуще текло по щеке, не было.
- Убе-е-ей! Убе-е-ей! - заскандировали все качки вместе.
Какие-то дураки рядом подхватили этот звериный клич.
Чемпион, сморщив улыбкой маленькое личико с мелкими, кукольными чертами, красиво, словно для съемок учебного видеофильма, протанцевал, сгруппировался и со всего маха правой ногой ударил по уже разбитой левой брови соперника и тут же ощутил, что у него самого оторвалась голова. Он с размаху упал навзничь, но чернота, которая ослепила глаза, осталась и после удара о жесткий мат.
Ноги Майгатова подкосились. Он сел на маты, еле удержав рукой равновесие, чтобы не упасть совсем. Левый глаз ничего не видел. Что-то липкое и теплое заливало его, и когда оно достигло усов и губ, Майгатов с усилием лизнул. Жидкость оказалась соленой. Пот таким соленым не бывал.
Маты кренились штормовой палубой, как тогда на ринге, но никто ничего не считал. В уши бил, давил крик, но шум в голове почему-то оказывался громче этого крика, и он не мог разобрать ни единого слова, пока вдруг не понял, что кто-то кричит истеричнее других. Он сразу вспомнил Лену, и единственным глазом попытался найти ее на раскачивающихся качелями рядах, но не нашел. Зато наконец разобрал, что кричал тот истерический голос. "Встань! Встань!" - требовал этот голос от него, и только теперь Майгатов догадался, что в боях без правил все-таки какие-то правила были. Чтобы считаться победителем, нужно устоять на ногах.
И он медленно встал.
Кто-то очень сильный рванул его вялую руку вверх.
Качка успокаивалась, словно корабль прорвался сквозь штормовую зону, и он мог видеть не мутное пятно зрителей, а лица, руки, жесты. В паре метров от него кто-то лежал, и ему совали в нос вату с нашатырным спиртом, били по щекам, слушали сердце.
- Приличный грогги! - похвалили его.
Он повернулся на голос и узнал - рефери. Или не рефери? Нет, рефери. Просто без бабочки.
И то, что он снял чуть ли не основной атрибут формы, подсказало ему, что все окончено, что он жив, что где-то наверху, в рядах, его ждет Лена.
- Юр-рка! Молоток! - подлетел сбоку Мишка. - Мы пять тыщ "баксов" сняли! Как ты ему дал по челюсти! Снизу вверх! - и таким же ударом рассек воздух.
- Юрочка! Зачем ты сюда пошел? Тебя же убить могли! - запричитала Лена, вытирая кровь с брови и щек. - Милый, обещай, что больше ты... больше никогда...
- Можно с вашим супругом поговорить? - вырос прямо из-под земли мужчина, которого он еще тогда наметанным глазом определил как спортивного селекционера. - Мы хотели бы предложить ему небольшой контракт. Условия...
- Он - офицер, - твердо ответила Лена.
- Жаль. Очень жаль, - прожевал селекционер и исчез так же быстро, как и появился.
Она положила руку Майгатова себе на плечо, будто и впрямь могла потащить его, и тихо попросила:
- Юрочка, милый, пойдем переоденемся. Пойдем скорее отсюда...
- По... по... пойдем. Дом...мой.
Каждое слово давалось с таким трудом, точно он первым в мире произносил их.
6
Он открыл личное дело и явственно услышал, что над ним смеются. Рывком поднял глаза на седую, чопорную даму, заведующую сектором в управлении кадров министерства иностранных дел, но та сидела с каменным лицом индейского вождя и с раздражением смотрела на странного капитана ФСК, вторгшегося в ее владения.
- А еще одного, - он отвернул заглавный лист папки и точно считал с него: - Серова Сергея Александровича нет у вас в министерстве?
- С таким отчеством - нет. Другие Серовы есть.
Иванов сощурился, вспомнив бумажку, летящую в пасть варану. "Инженер" не мог ошибиться. Он никогда ничего не забывал.
Еще раз посмотрел на фотографию. Похож, как конь на свинью. Даже слепой не нашел бы ничего общего между этим смуглым, черноволосым Серовым и белобрысым Кострецовым.
- А нельзя с ним поговорить? - опять поднял лицо к каменной физиономии дамы.
- Вы что: не смотрите, что я вам дала? - возмутилась она.
- А что? - он опять закрыл папку и только тогда заметил гриф "Секретно".
- Он в командировке за границей.
- Давно.
- Больше года.
- А далеко, если это...ну, не секрет?
- Я с вами разговариваю только потому, что вы из ФСК. В любом другом случае вы бы сюда не попали.
- Я решал с вашим начальником. Он дал команду на просмотр, - не мог понять недовольство дамы Иванов.
- В Чили он.
- Понятно... Скажите, а от него жалоб каких-то не поступало? Ну, что документы потерял?
- Какие жалобы? - удивилась дама, тряхнув седым клубком волос. - У меня их столько! - обвела рукой забитые папками личных дел сейфы. - Буду я еще с каждым с его жалобами заниматься!
- Спасибо, - вернул он папку.
Хотел уходить, но, вдруг достав из кармана фоторобот Кострецова, протянул его даме.
- А этого гражданина вы не знаете?
Каменное лицо не дрогнуло, но почему-то погрустнели при взгляде на фотографию глаза. А, может, просто хотелось Иванову, чтоб хоть что-то изменилось, вот он и принял маленькую детальку за важный факт.
- Солидный мужчина. Но вижу первый раз. У меня память хорошая.
Он сунул фоторобот в карман, буркнул что-то на прощание и вышел из кабинета.
Мрачная дама памятником посидела несколько минут, а потом, словно ее оживили, повернулась к телефону и начала быстро-быстро набирать номер...
А Иванов в это же самое время стоял напротив циклопического здания МИДа и слушал гудки в телефонной трубке. Наконец, только что введенный по Москве металлический жетон аж за тридцать рублей нырнул в брюхо аппарата, что-то клацнуло и вечно недовольный Славкин голос ответил:
- Да.
- Это я, Слав.
- Привет.
- Привет.
- Как жизнь на "гражданке"?
- Хуже некуда.
- А я думал, это у нас каторга. Ну чего у тебя? Принес на блюдечке?
- Нет, еще не готов.
"Слышал бы наш разговор тот киллер, - подумал он, - Обоих бы на блюдечки положил".
- Слав, всего две просьбы...
- А я думал, штук восемь будет.
- Нет, серьезно. Помоги. Для нас, - вспомнив о себе нынешнем, изменил слово: - Для вас никакого труда не представляет.
- Давай. Только быстро, а то шеф пятиминутку по одному делу сейчас устраивает.
- Проверь, пожалуйста, личность Серова Сергея Александровича. Он мидовец, находится в спецкомандировке в Чили.
- Записал. А что проверять, если он в норме?
- Ну, к примеру, не терял ли документов, не было ли ничего необычного?
- Ладно, прощупаем... Что? - явно обернулся к тому, кто его отвлек. Уже бегу. Давай второе.
- Запиши телефон. Надо узнать, чей, не меняли ли в последние дни?
Он еле успел продиктовать цифры, как Славик тут же бросил трубку. Путь к этому клятому Пирсону-Зубареву-Кострецову-Серову оказывался длиннее его фамилии.
Иванов вышел из-под навеса телефонного автомата, посмотрел на целлофан, густо усыпанный снегом на лотке у продавщицы, подивился тому, зачем она здесь сидит, если не видно ни товара под этим маскировочным целлофаном, ни, тем более, покупателей, с интересом изучил гигантскую пробку на Садовом, которая здесь сбивалась, наверное весь день, с самого утра, перевел взгляд на здание МИДа и вдруг ощутил, как напряглось все внутри.
По скользким ступеням спускалась та самая дама из управления кадров. На ней красовалась очень модная и не так уж и у многих имеющаяся обливная дубленка, а непокрытую седую голову еще сильнее начинал выбеливать снег. Спустившись, она повернула к гастроному и пошла вдоль него, явно к павильону метро. А рабочий день только начинался.
Наверно, это была излишняя подозрительность, но он все-таки пошел параллельно ей по Садовому, а когда она действительно свернула к метро "Смоленская", нагло перебежал законопаченную машинами улицу и нырнул за ней по эскалатору.
7
Океан дыбился в шторме. Океан хотел дотянуться до неба, до огромной белой птицы, похожей на оторвавшийся кусочек неба. У него ничего не получалось, и он злился еще сильнее.
