Наталия Левитина - Неумышленное ограбление
— Да, я умная, серьезная, некрасивая и вкалываю, как ударница! Я себя ненавижу, но ничего не могу с собой сделать! Я его люблю…
Антрекот, привычный к подобным мизансценам — хозяйка в позе мостовой опоры и рыдающий объект у нее на плече, — спокойно жевал заатлантический деликатес.
— И еще ведь это для меня единственный шанс…
Я перестала методично гладить Ленину вздрагивающую спину и прислушалась. — Шанс?
— Да. Единственный шанс вырваться из нищеты.
Из таких сетей выпутаться непросто. Прочная шелковая сеть, где несомненное обаяние Максима переплеталось с его респектабельностью и материальной обеспеченностью, крепко опутала бедную труженицу расчески и пергидроля. Несчастная весталка хранила целомудрие, намереваясь преподнести свою невинность ослепительному извергу в качестве свадебного подарка, и мечтала о шиншилловой шубе, кожаном свингере и бесконечном количестве вечерних платьев, которые он вскоре подарит своей жене и без которых девушка девятнадцати лет почему-то не может жить полноценно.
Да, и к тому же она его очень любит…
Я плохо переношу Эванжелинины слезы, а их будет море, когда плотно скрученной мумией я устрою ее в кресле «боинга», вылетающего рейсом Москва — Нью-Йорк. Но видно, и это мне придется вынести. Сейчас, глядя на убитое лицо Лены, я понимала, что рушится вся ее жизнь и что устранить Эванжелину из страны просто необходимо. Но где гарантия, что Максим, разделивший сладость любовной горячки с моей роскошной и исключительно талантливой (в интерьере спальни) подругой, не бросится следом? Я смогу отправить Эванжелину в изгнание, хотя это будет стоить нам обеим по паре лет жизни, но как я смогу заставить Максима вернуться к скромной, трудолюбивой и пока еще не искушенной в сексе девушке?
— Извините. — Лена вытерла покрасневшее лицо. — Я пойду. Мне просто пожаловаться было некому. Я, кажется, испачкала вас тенями…
Фиолетовый перламутр синяка на моей скуле она приняла за след косметики.
— Я пойду, а то бабушка будет волноваться.
— Знаешь, я поймаю сейчас такси, — предложила я и, уловив протестующее движение девушки, добавила:
— И заплачу, хорошо?
Если бы в подъезде мне сейчас попалась Эванжелина, то Антрекоту этой ночью не на кого было бы складывать свои многочисленные пушистые конечности…
Совратительница малолетних соизволила явиться в половине двенадцатого. Она излучала 45-градусную истому удовлетворенного организма, и достаточно было взглянуть в ее сияющие виноватые глаза, чтобы понять, где она провела все это время.
— Ты со мной не разговариваешь? — робко осведомилась она. — Да, ты со мной не разговариваешь… Но что же делать? Я не знаю… Я не принадлежу себе, я потеряла голову…
— Лена недавно была здесь. Она плачет. И ненавидит тебя.
— Бедная, — выдохнула Эванжелина, не проявляя, однако, признаков искреннего раскаяния. — Но она все равно не сможет его удержать. Я у Максима все-таки не первая женщина…
— Странно, что ты наконец-то до этого дошла своими куриными мозгами! Ты наверняка не попадаешь даже в первые три сотни его любовниц! Неужели не видно, что это за тип? Дома у него будет сидеть преданная жена Елена, а сам он будет всю жизнь развлекаться на стороне с легкодоступными красотками наподобие тебя. Он использует вас обеих! Может быть, ты вспомнишь, что замужем, и оставишь их?
К сожалению, взятый мною тон был несколько более резок, чем следовало бы, так как Эванжелина моментально пришла в состояние боевой готовности, я услышала за спиной обреченный вздох Антрекота: «Господи, сейчас начнется» и началось.
Любвеобильная красавица заревела во весь голос. Она с ходу набирает обороты — так лучшие модели автомобилей с места набирают 200 километров в час, и вся моя злость мгновенно улетучилась. Вечер был окончательно испорчен. Целый час мы с Антрекотом пытались успокоить Эванжелину и заглушить ее отчаянные выкрики о необыкновенной красоте, исключительности, одаренности Максима.
Уже ночью я вспомнила про номер телефона с Дашиного пейджера — до этого я пыталась дозвониться до неизвестного абонента три раза в течение дня — из библиотеки, из редакции газеты, но безрезультатно. Никто не ответил мне и сейчас.
* * *На следующий день я позвонила Нине Ивановне в надежде разузнать про таинственного владельца телефона, но она не помнила этот номер. Зато я напоролась на поручение: завтра Елене исполнялось двадцать лет, а Даша давно приготовила ей подарок — лупоглазого зайца и платье из фирменного магазина.
— Водитель завезет. Вы передайте Лене. Пусть не забывает Дашу, сказала Нина Ивановна, и голос ее сорвался.
Настроение у меня испортилось. Потом звонил Потапов, уже смирившийся с моим постоянным отсутствием на рабочем месте.
— Кажется, участие в расследовании — лишь повод для оправдания собственной лени, — вяло укорил он меня, прекрасно сознавая, что уж кого-кого, а меня в отсутствии трудолюбия упрекать нечестно.
Эванжелина на весь день погрузилась в черную депрессию. Она трагически переживала необходимость расстаться с Максимом и вернуться к Дэниэлу. Антрекот, избавившийся от временной жены (подозреваю, этот шаг объяснялся его нежеланием делиться рыбой: ведь с появлением в нашем доме полосатой киски моему роскошному коту стала доставаться половинная порция, вот он быстро и аннулировал брачный контракт), пристрастился к американским сосискам. На них не было целлофана, и, следовательно, отсутствовала угроза повторного отравления, и теперь в доме круглосуточно звучали надоедливые просьбы откупорить очередную желто-красную банку хот-догов в рассоле.
Андрей бороздил тверские улицы в поисках пропавшего художника и пока еще не объявился.
Около полудня я машинально набрала загадочный номер, не питая особенно надежд, но — о чудо! — мне ответил приятный мужской голос. На расспросы о его участии в Дашиной судьбе мужчина коротко предложил встретиться, и хотя в груди шевелился смутный страх вновь получить по физиономии, как в случае с Виктором, однако любопытство взяло верх. И через несколько минут, прихватив с собою зайца и коробку с платьем, я мчалась на отремонтированной машине в Медведково, где высились несметными полчищами близнецы-шестнадцатиэтажки.
Игорь Николаевич, счастливый обладатель телефона — а в этом недавно заселенном доме вполне могло оказаться всего три номера на шестнадцать этажей, — являлся тридцатилетним мужчиной приятной наружности, гинекологом по профессии. Он за чашкой крепкого чая в холостяцкой полупустой кухне объяснил мне происхождение свертка одноразовых шприцев в Дашином шкафу. Шприцы были необходимы Даше для лечения небольшого женского недомогания, столь легко приобретаемого юными красавицами еще в средней школе в результате продолжительного сидения за партами, использования для гигиенических процедур хлорированной воды и шастанья по морозу в капроновых колготках.
Игорь Николаевич имел лицензию на частную практику. Гинекологические проблемы женщин загрязненного города, а также женщин, привыкших путешествовать по океану сексуальных наслаждений подобно фрахтовым судам под управлением то одного, то другого капитана (к Даше это не относилось), превращались для врача сначала в трехкомнатную квартиру, потом в автомобиль… Тактичность и обходительность, знание эффективных новинок фармакологии, а также обещание конфиденциальности привлекали к Игорю богатых клиенток.
* * *Мне приятно было снова увидеться с бабушкой Лены. Антонина Степановна сияла опрятностью и чистотой. Она попыталась завлечь меня на кухню запахом свежеиспеченных сдобных булочек, но я не поддалась, а прошла в комнату Елены.
— С наступающим! — закричала я с порога. Талантливая парикмахерша тоже занималась частной практикой и сейчас сушила феном свежепокрашенную голову привлекательной длинноволосой клиентки. Лена кивнула мне без особого энтузиазма — видно, ненависть к Эванжелине наложила печать и на отношение ко мне, безобидной и неопасной.
— Тебе подарок от Даши.
Лена от удивления едва не убила феном подружку, а я достала легкую плоскую коробку в золотой обертке и глупого ушастого зайца.
— Даша давно приготовила тебе этот подарок, и ее мама просила завезти.
— Но у меня только завтра день рождения, — растерянно произнесла Лена, разворачивая бумагу.
— Я подумала, что ты могла бы завтра явиться на работу в этом платье.
Платье-чулок, короткое, элегантное, из буклированного шелка, подходило к глазам Лены и не должно было скрывать ее длинных ног.
— Вот это да! — воскликнула подсушенная клиентка. — Да ведь такое стоит двести девяносто долларов в магазине на Смоленской! Ленка, давай примерь!
Лена стояла опустив голову, с очевидным намерением разразиться слезами. Нет, достаточно, я еще не пришла в себя после вчерашних истерик, у меня скоро разыграется ревматизм от постоянной сырости. Извинившись, я малодушно галопом умчалась в туалет, расстаться с излишками чая, влитого в меня гостеприимным гинекологом.
