Наталия Левитина - Неумышленное ограбление
Правда. У меня ныло колено, локоть и плечо, как же тут не согласиться?
— Смотри, мы такие грязные и лохматые. — Эванжелина оглядела свои испорченные белые шорты. На коленках у нее теперь краснели ссадины.
Рядом зашуршали протекторы знакомого «опеля», и не успели мы опомниться, как два здоровых типа уже волокли нас в подворотню, в сумрачный проход меж двух старых домов, проход с мерзким запахом железнодорожного туалета и бурыми пятнами плесени на облупленных стенах.
Кажется, нас решили повторно лишить того, с чем мы добровольно расстались в шестнадцать лет. Эванжелина с энергичностью сперматозоида извивалась в крепких руках насильника и пыталась пробить его железобетонный пресс изящными кулаками. Я с ужасом чувствовала, что моя длинная и узкая васильковая юбка предательски скапливается на талии, и вертела головой, чтобы не ощущать гнилого прокуренного дыхания.
Где же это я читала, что один мужчина не может самостоятельно изнасиловать женщину: она в состоянии оказать ему достаточное сопротивление? Подозреваю, это такая же чушь, как и 76 процентов того, что пишем в газетах мы, журналисты.
Брюки Эванжелины превратились в плиссированную юбочку, растянутые доставшимся ей тяжеловесом, но она еще сражалась и даже подбила агрессору левый глаз. Но я… Я уже два раза получила кулаком по симпатичной морде, с изумлением понаблюдала за праздничным салютом искр, брызнувших из глаз, прокусила этому козлу предплечье (он, распалившись, даже не заметил). И когда я поняла, что самое мерзкое все же сейчас произойдет, в темный проход с солнечной улицы влетел Андрей.
В это мгновение он показался мне особенно милым, хотя и недостаточно высоким с его 187 сантиметрами роста. Первым ударом он поместил на стене дома портрет Эванжелининого собеседника. Потом длинным прыжком оказался около моего визави, развернул его к себе и врезал так… О! Как он ему врезал!
Эванжелина активно трудилась над телом своего обидчика, который с тихим стоном сполз по стене, — она в упоении пинала его острым носком туфельки. Андрей еще пару раз зверски ударил моего несостоявшегося партнера…
Раненой птицей закричали на повороте тормоза, и «опель-рекорд» с Виктором за рулем ворвался в наше тихое убежище между двумя домами. Словно разноцветные кружочки конфетти мы разлетелись в стороны, но Андрей совершил цирковой трюк, который много и охотно исполняют полицейские в видеофильмах. Он прыгнул на капот автомобиля и врезался в лобовое стекло. Стекло рухнуло миллиардом белых кубиков. Виктор затормозил, и в следующий момент его многострадальная физиономия, еще со следами упражнений на асфальте, колотилась о руль, направляемая стальной кистью Андрея…
* * *— А вдруг ты не сможешь открыть дверь?
Наступило время «Санта-Барбары» — время, когда жены забывают о грязной посуде в раковине, приготовленном фарше и неглаженном белье, оставляют мужей самостоятельно ополаскивать под краном двухмесячных младенцев, напрочь выпадая из графика домашних работ.
— Не думаю, — ответил Андрей.
Мы плавно скользили по вечернему городу. Пульсирующая боль в левой скуле ежесекундно напоминала мне о веселом дневном происшествии. Мы собирались взломать квартиру Даши. Кодом подъездной двери воспользоваться не пришлось, так как она была распахнута настежь. Около крыльца крепкие жилистые мужики в легких рубашках с расстегнутыми до пупа пуговицами, с пятнами пота под мышками и на спине пилили какое-то железо. По фрикативной «г» и направлению диалога было понятно, что они приехали в Москву с Украины на заработки: поднакопить российских рублей, столь презираемых на родине, но уже ставших желанной валютой в некоторых суверенных республиках.
Андрей попросил подождать несколько минут на улице. Убедившись, что мои способности к самозащите предельно ограничены, я уже не рыпалась и вела себя как восточная женщина. Сейчас я бы с радостью надела и паранджу, чтобы скрыть от посторонних глаз фиолетовую физиономию.
— Думаешь, хорошо в этот раз заплатят? — переговаривались мужички, вгрызаясь в железную трубу с энергией бензопилы пятого поколения. — Жена заказов надавала…
— В прошлый раз капитально повезло. Помнишь красавицу из 98-й квартиры — рыжую Брижит Бардо… Она была исключительно щедра…
Я прислушалась. Это была квартира Даши, и «рыжеволосой Брижит» являлась тоже она.
— Господа, стойте, — появился из кустов очкарик с блокнотиком. — Путем некоторых математических действий я пришел к заключению, что, если вы сейчас перейдете в эту часть трубы и подпилите здесь шесть миллиметров перпендикулярно краю, а потом начнете снизу и пройдете здесь еще три миллиметра, как раз получится то, что нам надо.
Мужики кивнули — видно, очкарик был в их компании идейным лидером, безропотно перевернули трубу на другой бок и продолжили работу.
— Да, девочка не скупилась. Но как мы намучились с ее батареями! Это снять, сюда прицепить, тут у нее шкаф, тут еще что-то, через день передумала — все обратно. Женщины непостоянны, но в этом их прелесть.
— Ну, смотря какая внешность. Из кустов снова возник очкарик:
— Хорошо. Но я подсчитал, что если вы сейчас сместитесь на миллиметр влево…
Мужики бурно выдохнули воздух и вытерли пот со лбов.
— Завлаб, ты достал. Сначала определись, чего ты хочешь. Следующий раз оставим дома, будешь сопеть в пробирки и заканчивать докторскую, — сказал один из них. Но они все-таки перевернули трубу и последовали указаниям заведующего лабораторией.
В дверях подъезда показался Андрей и жестом позвал меня. Я прошмыгнула мимо украинских профессоров-тружеников и вступила на порог законспирированной Дарьиной обители.
Это была большая двухкомнатная квартира с просторной прихожей, заставленная гарнитурами из натурального дерева. В спальне стояла огромная кровать под стеганым покрывалом с коллекцией круглых подушек, на полу белела мохнатая шкура. В гостиной сияла люстра, на портьерах переливались диковинные цветы — все говорило о том, что Даша любила комфорт и не чуждалась простых мещанских радостей. Честно говоря, интерьер не позволял заподозрить у хозяина квартиры наличие тонкого вкуса. В замысловатой картине над диваном узнавался знакомый почерк — я безошибочно определила руку Валерия.
— Пива не хочешь? — Андрей оторвал меня от рассматривания трехметрового лепного потолка. — Холодильник битком.
С потолка мое внимание переместилось на обои — матовый кофейно-молочный фон в серебристо-бронзовых мазках — и на дубовый плинтус. Около плинтуса, затаившись в тени велюрового дивана, скромно лежал пейджер. Я нагнулась и взяла в руки эту игрушку, встряхнула прибор, не подававший никаких признаков жизни, и на экране вдруг на долю секунды вспыхнули и тут же погасли цифры — номер телефона.
— Нашла что-нибудь? — за моим плечом снова появился Андрей. Теперь он жевал кусок сухой соленой колбасы. Поразительная наглость — шарить в чужом холодильнике! — О, пейджер! — Андрей забрал у меня из рук Дарьину игрушку. — Итак, мне все ясно. Банкирская дочь втайне от предков содержала данное жилище. Зачем ей это было нужно, наверняка спросишь ты, моя невинная Татьяна, и я, конечно, тебе объясню. Миллионы половозрелых девиц…
— Не выношу людей, которые с умной мордой излагают трюизмы.
— Пардон? — не понял меня образованный детектив.
— Не выношу людей, которые преподносят избитые истины с видом первооткрывателя. Ты меня просвещаешь, как Фросю-трактористку из деревни Нижние Уключины.
— Извини, забыл, что у тебя диплом Сорбонны и девятнадцать иностранных языков. Но выглядишь ты сейчас действительно как Фрося трактористка, попавшая под пьяную руку сначала начальнику колхозного гаража, а потом мужу-механизатору.
Я осторожно прикоснулась к разбитой скуле и надулась. И некому пожалеть! С самого начала у людей складывается несправедливое представление обо мне как о железном прутике — все доверяют свои горести и печали, а я утешаю. А меня пожалеть — претендентов не находится.
— Ну, не хнычь, лапочка, — смягчился все-таки Андрей, — давай уходить. «Санта-Барбара» на исходе, сейчас примчится консьержка и вызовет милицию. Сиреневая ты моя девочка…
Во сне меня жестоко избивали бесчисленные стриптизеры. Я проснулась в холодном поту, скулу дергало, синяки ныли. А на здоровый сон Эванжелины ужасное нападение, которому мы сегодня подверглись, не повлияло. Она мирно сопела на своей подушке, по бокам виднелись пушистые морды Антрекота и его очередной жены. Бессовестный донжуан! Мало того что привел в дом эту полосатую развратную девку, он еще и в кровать ее беспардонно уложил греться около горячей Эванжелины.
Направляясь в ванную, чтобы заморозить скулу, я обнаружила на диване в гостиной загорелое мускулистое тело частного детектива, едва прикрытое простыней. Да что же это такое! Дом превращается в благотворительную ночлежку!
