Джон Мэтьюз - Смертельные послания
Заглянув в окно, он увидел, что на ней все то же ярко-зеленое платье.
Когда он ворвался в комнату, она стояла вполоборота к нему и почти не удивилась, увидев его. С помощью плаща он затушил две свечи, разделявшие их, – ему совсем не хотелось, чтобы его увидели с улицы. Теперь комнату освещала лишь одна свеча в углу, испускавшая тусклый, мерцающий свет.
Она сделала неуверенный шаг назад. Он набросился на нее, схватил одной рукой за горло, прижал к задней стене, второй нанес пять быстрых ударов ножом, после чего отпустил ее обмякшее тело, пристально наблюдая за тем, как из глаз девушки ускользает жизнь.
Затем он перерезал ей сонную артерию, и кровь из нее потекла тонкой струйкой, поскольку ее уже немало вытекло из других ран. Лезвие ножа рассекло шею до мочки уха, потом вспороло щеку и отрезало нос.
Казалось, она смотрела на него застывшим взглядом, но кровь из раны, где только что был нос, быстро залила глаза.
Он вспотел от усилий, которые потребовало от него перепиливание носовой кости. Сколько же прошло времени? Сорок секунд, пятьдесят? Он на мгновение остановился и прислушался. На улице было тихо. Ни единого звука. Ни единого движения.
Разрезав мягкую плоть ее живота вдоль и поперек – что оказалось значительно легче, – он вытащил кишки и выложил их в сторону. Затем извлек самый заметный орган – печень.
Он продолжал наносить удары и в какой-то момент впал в неистовство. Его тело заливал пот, а дыхание было прерывистым, когда он приступил к выполнению последней задачи.
Вспоров ее зеленое платье так, что обнажилась левая грудь, он наклонился и принялся вырезать символ. Уже завершая работу, услышал тихий шорох, донесшийся из соседней комнаты.
Он резко поднял голову. В кухне явно кто-то был.
* * *Сначала, глядя через щель приоткрытой двери кухни шириной в дюйм, маленькая Сара не могла понять, что она видит. Потом, когда до ее сознания дошел весь ужас происходящего, она оцепенела. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что мужчина смотрит на нее.
Сара лихорадочно огляделась: кроватка с Шоном, стоявшая в дальнем конце кухни, находилась слишком далеко, и она не успела бы вытащить его, а кладовая была закрыта. До слуха девочки донеслись звуки приближающихся шагов. Она быстро юркнула под раковину, за рваную ширму, скрывавшую мусорное ведро, прижалась к нему и затаила дыхание.
Дверь кухни распахнулась, она услышала шарканье ног, а затем увидела их через узкую щель между ширмой и полом. Сара испугалась, что если незнакомец наклонится, то тоже увидит ее ноги. Она сидела тихо, едва дыша, и молила бога, чтобы этот страшный человек не услышал удары ее сердца, гулко отдававшиеся у нее в барабанных перепонках.
Глазам мужчины потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к полумраку кухни, освещаемой тусклым мерцанием свечи из комнаты. Задняя дверь в конце помещения была закрыта. По всей вероятности, он слышал, как кто-то вышел через нее. Подойдя к кладовой, подергал за ручку дверцы. Та была закрыта. Он рубанул ножом по замку, а затем нанес по нему два сильных удара ногой. Дверца открылась, и его взору открылись мешок картофеля, несколько луковиц и банки с тушенкой и зеленым горошком. Больше ничего.
Со стороны задней двери послышался шорох. Подойдя к ней, он увидел стоявшую на кухонном столе переносную кроватку. Лежавший в ней ребенок не старше шести месяцев ворочался, проснувшись. Он еще даже не научился фокусировать взгляд.
Неожиданно раздавшийся звук заставил человека повернуть голову. Кто-то шел по улице, шаркая ногами. Он еще раз окинул кухню взглядом, вернулся в комнату и задул последнюю свечу.
Выглянув в окно, он увидел в десяти ярдах удалявшуюся спину пьяного, который медленно брел, покачиваясь из стороны в сторону. Похоже, тот ничего не заметил. Однако почти в тот же самый момент человек увидел в другом конце улицы фигуру полицейского. В его распоряжении имелось всего несколько секунд, чтобы успеть скрыться.
Джош Роулингс увидел, как из дверей дома Элли Каллен вышел человек, как он швырнул в сторону плащ и двинулся по улице. Застыв на месте, словно ему явился призрак, полицейский некоторое время смотрел ему вслед и лишь после этого крикнул:
– Эй… эй ты! Стой!
Вынув из кармана свисток, он свистнул.
– Полиция! Стой!
Вместо того чтобы остановиться, незнакомец пустился бежать со всех ног и свернул в переулок.
Роулингс погнался следом, но их разделяло около тридцати ярдов, и в скором времени беглец растворился в темноте.
– Полиция… стой!
Крикнув и свистнув в последний раз, Джош прекратил преследование, повернул обратно и направился к дому Каллен.
На шум открылась лишь одна дверь, и в ее проеме показалась женщина лет сорока в накинутой на плечи шали. Не обращая на нее внимания, Роулингс смотрел на дверь Элли.
Он зажег свою керосиновую лампу и вначале осмотрел лежавший на земле окровавленный плащ. Затем подошел к двери, толкнул ее и осветил комнату, представлявшую собой ужасную картину.
В этот момент к нему подошел Билл Пэйни. Сумрачно взглянув на него, Джош закрыл глаза и потряс головой.
– Что случилось? – спросил Пэйни, нахмурившись.
Ничего не ответив, Роулингс дождался, когда его товарищ подойдет ближе и сам увидит сцену кровавой резни. Билл в страхе закрыл рот рукой, и его лицо покрыла мертвенная бледность.
– О Господи! – вырвалось у него.
– Я опоздал всего на несколько минут, – со вздохом произнес его напарник. – А когда он меня заметил, тут же сбежал.
– Что? Ты видел его?
– Да. Почти как тебя сейчас. Это был тот самый парень, Джеймсон. Финли Джеймсон.
29
Над кладбищем Мэнор-парк расстилался легкий утренний туман. Томас Колби наблюдал за работой угрюмых землекопов.
За кладбищенскими воротами к группе из пяти человек, смотревших в их сторону, присоединился торговец с ручной тележкой. Колби пожалел, что туман недостаточно густ, чтобы скрывать их от посторонних взглядов. Слабые солнечные лучи еще только начали пробиваться сквозь серую хмарь, постепенно рассеивая ее.
Неподалеку стоял фургон из морга, а рядом с ним – кучер и носильщик. Разрешение на эксгумацию тела Энни Чэпмен было выдано за день до прибытия сэра Колби в Саутгемптон на пароходе «Британия».
Они начали процедуру в 5.45, надеясь закончить до того, как на улицах станет многолюдно. В предрассветной тишине первые удары лопат и кирок показались оглушительными, и Томас даже подумал было, не лучше ли будет перенести эксгумацию на более поздний срок, чтобы лязг и скрежет проезжавших по улице кебов и повозок заглушили эти звуки.
Хирург поморщился, когда два землекопа, хрипя и задыхаясь от тяжелых усилий, подняли гроб и поставили его рядом с могилой. Старший рабочий с коротким ломом в руке наклонился и смахнул с крышки комья земли.
– Вы хотите, чтобы мы открыли его прямо здесь? – обратился он к Колби.
– Нет, не нужно, спасибо. Мы сделаем это в морге, – отозвался тот. – Помогите только погрузить гроб в фургон.
Сэр Томас махнул головой в сторону носильщика, который тут же подошел, чтобы вместе с землекопами перенести гроб к фургону. Когда они поставили его и придвинули к задней стенке, к ним подбежал мужчина в коричневом костюме. Сначала Колби подумал, что это кто-то из группы, стоявшей у ворот, но потом узнал в нем помощника Грейлинга, инспектора Палмера.
– Есть новости из Нью-Йорка, – объявил он, задыхаясь от бега. – Произведен арест.
– Понятно.
Хирург нахмурил брови. Серьезное выражение лица Палмера не вполне соответствовало характеру принесенных им новостей. Он бросил нерешительный взгляд на спутников Томаса. Тот отвел его в сторону, чтобы никто не мог их услышать.
– Говорите, – велел Колби после этого.
– Арестован наш Джеймсон, – сообщил инспектор.
«Томбс», то есть «Гробницы»… Его официальное название звучало как Нью-Йоркский дворец правосудия и дом заключения, и никто толком не знал, откуда взялось прозвище, под которым он был широко известен.
Одни утверждали, будто оно было навеяно древнеегипетскими элементами декора фасада, которые придавали зданию сходство с гробницей фараона. Другие говорили, что дело в трех его подземных этажах. По мнению третьих, оно было связано с тем, что у осужденных здесь за серьезные преступления не было шансов когда-либо выйти отсюда. «Это здание станет твоей гробницей».
«Томбс» располагался всего в двух кварталах от полицейского управления на Малберри-стрит, что облегчало транспортировку преступников. Многих из них просто вели пешком в наручниках двое или трое полицейских.
Путь от своего дома на Гринвич-стрит до «Томбс» протяженностью две мили Финли Джеймсон проделал в фургоне, на котором за ним приехали Билл Гриффин и два сержанта из ночной смены – всего через сорок минут после его возвращения от Элли.
