Елена Михалкова - Улыбка пересмешника
– Вот сукин сын... – выдохнул Сергей. – Как он ухитрился?..
– Судя по замеченной мною скрепке, открыл ею наручники. Парень-то не так прост, как показался вначале.
– Мне он и вначале не показался простым. Что будем делать?
– Да ничего, – пожал плечами Илюшин, не сводя глаз с маяка. – Зачем нам что-то делать? Работа выполнена, а Венесборг и ее смуглый поклонник пусть разбираются сами.
– А если он ее убьет?
Макар перевел на него взгляд, и в нем мелькнула ирония.
– Неужели тебя это огорчит? Ладно, ладно, шучу! – Он поднял ладонь в предостерегающем жесте, видя, что напарник рассержен. – Успокойся, не убьет. Сейчас он направляется к своей машине в надежде, что ее не угнали за последние несколько часов, а после помчится домой со всей скоростью, на которую способен его «Чероки».
– У тебя волшебное зеркальце завалялось, а? – поинтересовался Бабкин. – Откуда такая уверенность? По-моему, все совсем иначе: сейчас он выслеживает нашу клиентку, чтобы закончить то, в чем мы ему помешали.
– Этот тип не показался мне слабоумным, а сделать то, что ты ему приписываешь, может только слабоумный. Если его действительно нанял бывший муж, он сообщит ему о провале всей операции и заляжет в кусты. Мы его видели, мы можем дать показания, так не дурак же он, в конце концов! Зачем ему подставляться с убийством или похищением, если он станет первым, на кого падут подозрения?
– Ты упускаешь кое-что из виду. – Бабкин опустился у стены и запрокинул голову назад, разминая хрустнувшую шею. – Если его нанял бывший муж, то все правильно. А если нет? Если он преследует ее по каким-то личным мотивам? Тогда он воспользуется ситуацией, выследит ее и прикончит.
Илюшин хотел заметить, что это их уже не касается, но посмотрел на крутящего шеей напарника и передумал.
– Ты у нас просто ходячая совесть! – недовольно заметил он. – Опекун дамочек, попавших в беду. Раньше я не замечал в тебе такого альтруизма.
– Должен же тебя хоть кто-то уравновешивать, циничный ты наш, – парировал Бабкин. – А бабу мне просто-напросто жалко. Загнала сама себя в переплет, а потом махнула на себя рукой. Обидно, если такая красота пропадет.
– Искусственная, прошу заметить, – уточнил Макар.
– В каком смысле?
– В таком, что природа, конечно, потрудилась над лицом госпожи Венесборг, но не меньше над ним потрудился пластический хирург. Ладно, это лирика. Как ты собираешься ее искать?
Вместо ответа Сергей выразительно посмотрел на телефон.
– Ну-ну, – отозвался Илюшин. – Попробуй.
Бабкин набрал номер, подождал и, когда трубку сняли, торжествующе взглянул на Макара.
– Виктория?... Да, Сергей. Хотел спросить – с вами все в порядке? Нет, почему... А где вы сейчас? Ага, ясно. Так, значит, в порядке?... Ну и отлично. Всего хорошего.
– Где она? – спросил Макар по окончании разговора.
– В гостинице. Говорит, что нормально доехала и теперь собирается отдохнуть. Она не настроена общаться, отвечала односложно, но вполне любезно.
– Предлагаю тебе на этом успокоиться, – небрежно посоветовал Илюшин. – Или ты собираешься убедиться своими глазами, что она сказала тебе правду? – добавил он, видя, что Бабкин оглядывается, словно что-то ищет.
Сергей отыскал наконец визитку гостиницы и похлопал Макара по плечу.
– Я всего лишь собираюсь довести дело до конца. Много времени это не займет – съезжу к отелю, осмотрюсь, проверю, не околачивается ли там наш сбежавший похититель. Если я прав, то он обнаружится рядом с ней.
Пока она стояла в дверях ресторана, спокойно оглядывая зал и ища его глазами, пока неторопливо шла, покачивая бедрами, которые обрисовывало черное, очень идущее ей платье, Кирилл смотрел на нее с улыбкой и думал о том, как хорошо было бы ударить ее по лицу прямо сейчас, как только она подойдет. Не просто дать пощечину, а вмазать кулаком, от души, чтобы хрустнули выбитые зубы, а подбородок залило кровью.
– Рад тебя видеть, – сказал он, когда она села.
– Я тебя тоже.
Они замерли друг напротив друга в одинаковых позах: откинулись на спинки стула, руки расслабленно положив на стол. Ни один толкователь языка жестов, взглянув на них, не сказал бы, что перед ним люди, мечтающие уничтожить друг друга.
– Неплохо выглядишь...
– Ты тоже.
Они примерялись друг к другу, сохраняя лица непроницаемыми, ничего не выражающими, кроме любезности. Но официант, неслышно появившийся рядом, умудрился поздороваться почти беззвучно и так же беззвучно оставил два меню для клиентов, решив не задерживаться возле этого столика. Он и сам не мог бы объяснить почему: красивые, явно успешные мужчина и женщина, неуловимо похожие друг на друга – так бывают похожи супруги в счастливых парах... Но чутьем человека, по роду деятельности зависящего от людей, с которыми он общается, официант понял, что от этих двоих лучше находиться подальше. Что-то жуткое витало в воздухе рядом с ними, словно невидимый глазу черный смерч, всасывающий в свой бешеный круговорот всех неосторожных, оказавшихся слишком близко.
Несколько минут они молчали, делая вид, что выбирают блюда, но каждый ткнул наугад в то, что оказалось наверху страницы. Затем отложили меню в сторону одинаковым жестом и посмотрели друг на друга в упор, уже без фальшивых улыбок, без масок вежливости. И в эту секунду на их лицах промелькнуло одинаковое выражение, словно они отразились друг в друге.
Битва началась.
– Ты меня до тюрьмы и до сумы хочешь довести? – без предупреждения спросил Кирилл. – Или есть альтернатива?
Вика помедлила с ответом лишь секунду – все-таки его прямота смутила ее.
– Ты же знаешь, альтернатива есть всегда.
– Маленькая месть за счастливые годы семейной жизни, а?
– Скорее благодарность учителю за преподанный урок, выраженная в форме практической отработки материала.
– Слушай, девочка моя... – Он перегнулся через стол и взял ее за руку. Вика вздрогнула, но руки не отдернула. – Я знаю, что виноват перед тобой. Не считай меня зверем. Если бы у меня была возможность переиграть все заново, я бы поступил иначе – тогда, при разводе.
Вика негромко рассмеялась, высвободила пальцы и провела по его щеке. Теперь настала очередь Кручинина сдерживаться, чтобы не отшатнуться от ее прикосновения.
– Что, дорогой, сильно прижало, да? – сочувственно спросила она, ведя пальцем от скулы вниз, к уголку обветренной губы.
Кирилл медленным движением перехватил ее кисть, поднес к губам и поцеловал, сдерживая желание вцепиться зубами в белую тонкую кожу. Затем повернул руку женщины запястьем вверх и, прежде чем Вика сообразила, что он делает, прижал к нему палец, считая учащенные удары пульсы.
– Беспокоишься о моем здоровье?
– Проверяю, есть ли у меня шанс.
– Шанс на что? – Она притворилась непонимающей, но он улыбнулся так, что притворство стало бессмысленным. – Милый, ты же не считаешь меня дурой до такой степени? Или полагаешь, что можешь затащить меня в постель, после чего я растаю, и мы разойдемся, пожелав друг другу всего хорошего? Нет! Не разочаровывай меня! Не хочу верить, что ты настолько поглупел с возрастом!
– Это не я поглупел, а ты похорошела. В постель я хотел бы тебя затащить независимо от того, чем окончится наша маленькая игра.
Вика подумала, что не может понять, говорит он сейчас правду или лжет и насколько наигранно вожделение в его глазах.
Официант поставил перед ними тарелки, но ни он, ни она не притронулись к еде.
– Чего ты хочешь, девочка моя?
«Девочка моя»... Он никогда не называл ее так прежде, а ей всегда хотелось услышать это от него. Чтобы избавиться от щемящего чувства, она возразила чуть резче, чем было нужно:
– Девочка твоя – это женщина, на которой ты женат, Кирилл. А я уже давно не девочка.
– И давно не моя.
– Исключительно твоими усилиями.
– Я уже сказал тебе, что жалею! Клянусь, я жалею о том, как обошелся с тобой.
– Видимо, жалость проснулась в тебе за то время, что ты сидел в камере. Потому что прежде ты мне об этом не говорил, – съязвила Вика.
– В какой-то степени ты права, – спокойно сказал он. – Раньше я не понимал, как сильно тебя обидел. А потом увидел, что ты готова на все, и понял, в чем причина. Можешь считать меня тупым бараном, но так оно и есть.
«Все, – решила она, – пора. Сейчас как раз подходящий момент для того, чтобы убедить его».
– Ты в самом деле жалеешь о том, что выгнал меня? – Голос ее дрогнул как раз в той мере, в какой и должен был. Это получилось от волнения другого рода – она страшно боялась, что Кирилл раскусит ее игру, но вышло очень естественно.
– Да. – Убедительности ему было не занимать, потому что мысленно он добавил: «Мне стоило убить тебя тогда – сейчас было бы меньше хлопот и плясок на задних лапках перед тобой, мстительная сука». – Я не знаю, что могу сделать для тебя, Викуш. Скажи, что?
«О-о, в ход пошли взятки. Ты слишком дешево рассчитываешь купить меня, милый».
