Джордж МакМаннан - По головам
«Такой красоты я не ощущал никогда в жизни. Полнота и сочность красок резали глаз, и казалось, что картина расплывалась, как вода, попавшая на рисунок, сделанный акварельными красками.
Где-то высоко в небе подал голос непонятно откуда взявшийся сокол-кречет. Вскинул голову к небу, ладошкой закрыв глаза от ярких солнечных лучей, но увидел только парившую в небе тёмную точку, и отчего-то явственно почувствовал, что сокол подал свой «клич» именно мне.
И отчетливо услышал: «Смелее».
И вторя, сокол снова коротко кликнул.
А поле простиралось, насколько хватало глаз, далеко за горизонт.
Я снял ботинки и аккуратно ступил на мокрую после недавно прошедшего короткого грозового летнего дождя землю, что приняла меня влажной прохладой и покалываниями ступней от мелких камушков.
Сделал первый шаг, прислушиваясь к обострившимся до предела чувствам, стараясь не пропустить даже маломальского ощущения. Запах полевых цветов и луговой травы опьянял, отдаваясь в сознании бесчисленными вкусовыми вспышками. Вот светло-розовым с голубоватым оттенком отдались васильки, и тут же к ним присоединились «белые» ромашки. Покачиваясь, чуть в стороне, словно сами по себе, темно-синим пятном стояли колокольчики, их едва различимый звон манил идти дальше вперёд.
Второй шаг дался уверенней.
За колокольчиками «шумела» переливающаяся молочным цветом ватага цветков полевой земляники, пьяня своим нежно-приторным запахом. А чуть дальше ярко-зеленый клевер зазывал окунуться в его компанию, обещая благость и безмятежность духа.
Полной грудью вдохнул смешавшиеся между собой и, в то же время, стремящиеся переспорить друг друга запахи поля, пока сознанием не уловил свежие нотки только что скошенной травы, что заполнили всего меня, отстранив все остальные запахи, которые, будто в почтительном уважении, сами отступили в сторону.
Я открыл глаза, а сокол кликнул: «Чего же ты ждёшь?»
Отбросив последние сомнения, сломя голову побежал куда-то вперёд, не представляя, что может там ждать».
Сидя рядом, Доментьев слегка подтолкнул погружённого в собственные мысли Игоря.
– Не спи, – буркнул он.
Кириллов не сразу понял, в чём дело, с трудом возвращаясь в реальность происходящего.
«Странное наваждение», – пронеслась в голове мысль.
– Что нам скажут сотрудники Центрального аппарата? – недовольно и, как оказалось, уже дважды задал вопрос руководитель инструктажа – начальник 3 отдела Службы ЗКСиБТ Управления полковник Смирнитский. – Или им, как всегда, сказать нечего, когда дело начинает касаться реальной работы?
Присутствующие весело загудели, кто-то от удовольствия даже хрюкнул.
Не надо быть экспертом, чтобы уловить в словах Смирнитского вызванную явным недовольством иронию.
– А-м-м-м, – протянул Кириллов, стараясь выиграть время, – отчего же, есть.
Хотя он и понятия не имел, что ему есть сказать.
– Какого хрена! – попытался осадить Кириллова Максим.
Он чуть склонился в сторону Игоря, говоря шёпотом, чтобы присутствующие не услышали.
Кириллов, недоумевая, словно мальчик, впервые увидевший спортивный болид «Формулы 1», тупо смотрел на Доментьева.
– Что? – спросил Игорь.
– Чёрт возьми, Игорёк, – Доментьев тоже злился, – тебя взяли только потому, что Кривошеев настоял на твоём включении в проводимые мероприятия…
«… я видел, как бежал человек. Бежал, отбросив сомнения и искренне веря в будущее. Не осознавая и не прогнозируя, не просчитывая вероятности и перспективы, просто веря, что жизнь – это вот она, всё окружающее, что проходит через тебя и оставляет в душе и сердце яркий след.
Я видел, как человек сначала снял обувь и ступил на землю босыми ногами. А буквально секунду спустя, вместо взрослого мужа стоял мальчуган лет десяти. Кучерявые чёрные волосы легко развевались на ветру, он озирался по сторонам, стараясь не пропустить даже мельчайшей детали. Я чувствовал, как сердце этого мальчугана готово выскочить из груди от восторга, который испытывало его сознание.
– Смелее! – что есть силы, сказал я ему.
И тут наши взгляды пересеклись.
– Смелее, мальчуган!
Каким-то непонятным образом он меня понял и принял то, что я хотел ему донести.
Я видел, как мальчуган шёл по бескрайнему полю.
И закрыв глаза, я парил в синеве бесконечного неба. Окружённый безмятежностью, ловя потоки воздуха расправленными крыльями, я не отставал от мальчугана.
– Чего же ты ждёшь?»
– Чего жду? – только и задал вопрос Игорь Кириллов.
Неясно откуда взявшаяся, на него накатила очередная волна наваждения, после которой он не сразу пришёл в себя.
– Что с тобой? – снова толкнул Игоря Максим. – Не выставляй 1 Службу в идиотском свете! – подытожил он.
Кириллов не понимал, от него не требовался какой-то доклад или информационное сообщение. Он приехал с определённой целью, которая не имела ничего общего с тем, чего от него сейчас допытывался этот полковник.
Больше всего Анатолия Ивановича раздражал не сам присланный сотрудник Центрального аппарата, когда подготовка к специальной операции практически завершалась, а сами изменения, внесённые накануне операции. Такие изменения к добру никогда не приводили.
«Почему?» – просто так подсказывал многолетний опыт.
А если это не достаточный аргумент, то полковник Смирнитский с боевым прошлым являлся тому наглядным примером.
Полковник сделал паузу, наблюдая, как во время короткого перешёптывания с Доментьевым немного глуповатое выражение на лице прибывшего сотрудника 1 Службы Игоря Кириллова постепенно менялось и становилось жёстким, а в глазах блеснули яростные нотки.
«Непредсказуемый!» – пронеслось в голове у Смирнитского.
– Вот как! – обратился Смирнитский скорее к остальным присутствующим, играя на публику. – Так расскажите нам ваш замысел?
– Мой замысел прост, товарищ полковник, – собравшись с духом, ответил Кириллов, – почему бы вам не перестать акцентировать внимание на моей персоне, а изложить, не теряя времени и наших нервов, замысел операции и задачи каждого.
Гул стих. А Смирнитскому казалось, что он ощущает вибрацию воздуха от частых ударов сердца. Он, будто в замедленной съемке, смотрел и на себя, и на Кириллова, и на реакцию присутствующих на инструктаже сотрудников.
«Парень с характером!»
– Значит так, – продолжил Смирнитский, – основная задача – ликвидировать группу Сулимана Гагкаева, являющегося амиром Ножай-Юртовского района Чечни. По учётам проходит как объект «Гюрза». Основная база Гагкаева располагается непосредственно в ауле Даттах, так что во время операции будет блокировано целое селение. Потенциально исходим из того, что находящиеся в населённом пункте являются противниками, подлежащими задержанию, а в случае оказания вооруженного сопротивления – уничтожению.
Глава 4
с. Даттах, 10 августа 2009 года
– Куда?! – бросил Максим Доментьев, руководивший группой блокирования, когда Игорь Кириллов, будто альпийский барс, резво махнул через засадное укрытие, оцепляющее район проведения специальной операции.
Кириллов то ли не услышал, то ли просто не захотел услышать слова друга, поскольку в ответ прозвучало простое:
– Извини, но я просто должен.
– Стой! – попытался остановить Игоря Доментьев, также махнув через укрытие. – Ты не знаешь, где заминированные участки. Да и чем ты можешь им там помочь?
Но Кириллов стремительно удалялся от места расположения группы, исчезая в лесном массиве. Не чувствуя усталости, он со всех ног несся в сторону селения Даттах, где шёл бой.
Максим дальше не побежал.
– Твою же мать! – смачно выругался он.
А в его рации через помехи в эфире продолжал говорить Смирнитский:
– Это «Сокол-1». Прижаты плотным огнём противника, пулемётные расчеты по следующим координатам.
Треск в эфире не позволил услышать координаты.
Внезапно, словно по волшебству, рядом с Доментьевым появился рослый боец в «горке».
– Командир, – пробасил он негромко, в то время как «Гнездо» что-то отвечало «Соколу-1», – разреши, я присмотрю за твоим товарищем.
– Повторите координаты! – раздался в рации голос одного из руководителей штаба по проведению спецоперации.
Максим посмотрел на бойца.
– Не волнуйся, командир, – добродушно улыбнулся он, – все будет хорошо.
А со стороны селения слабым эхом доносились несмолкаемая ни на секунду стрельба и разрывы гранат.
– Хорошо, – пробормотал Максим, возвращаясь обратно за укрытие, – как тебя зовут?
Боец в горке ответил:
– Илья Федотов, «Альфа».
И тут же скрылся в густо разросшихся кустарниках.
