Герберт Розендорфер - Четверги с прокурором
Сегодня вечером, это было в двадцать седьмой по счету четверг, исполнялись опус № 1 Бетховена и небольшое трио Гайдна ре-мажор.
Двадцать восьмой четверг земельного прокурора д-ра Ф., когда он начинает рассказ истории об «Убийстве на глазах 70 000 свидетелей»
– Это было, – начал земельный прокурор д-р Ф., – в высшей степени драматическое событие. Толи семьдесят тысяч свидетелей, то ли всего – что значит «всего»? – шестьдесят тысяч, или сколько там, не знаю, да и никогда точно не знал, во всяком случае, свидетелей было много, очень много. История эта произошла в мире, который и от меня, и, позволю себе утверждать такое, от вас, друзья мои, далек: в мире спорта. Не стану заводить старую пластинку и рассуждать, насколько спорт бессмысленное и вредное для здоровья занятие. Хочу лишь спросить себя: спорт в той форме, в какой мы имеем с ним дело сейчас, существует чуть более ста лет. Чем, скажите мне на милость, занимались те, кто ныне убивает время на трибунах зрителей?
Вероятно, мяу, тем, чем занимаюсь в данный момент я. То есть ничем.
– Если не ошибаюсь, самым здоровым видом спорта считается футбол. Причем в этом случае соотношение «цена – производительность» максимально благоприятное. Двадцать два человека играют, а десять, двадцать, сто тысяч за ними наблюдают, отвлекаются от повседневности и соответственно здоровеют. Я в своей жизни присутствовал лишь на одном футбольном матче. Не помню, сколько голов было забито, сколько отбито, кто выиграл, но зрители наверняка помнят и сегодня этот матч. Если, конечно, живы. Одному дожить до наших дней не удалось.
И вообще интересно, а кто из зрителей того матча сейчас жив? Мне только теперь пришла в голову эта мысль. Тогда, как я уже говорил, на стадионе присутствовало шестьдесят – семьдесят тысяч зрителей. Все билеты были проданы. Игра принадлежала к числу так называемых решающих. Либо пан, либо пропал! Кто там пропал, а кому было суждено угодить в паны, об этом я, разумеется, не помню. И все-таки сколько же еще здравствует и поныне из тех шестидесяти или семидесяти тысяч? Прошло много лет, тогда я ходил в свежеиспеченных прокурорах. Сколько? Представляю себе переполненные трибуны стадиона, так, как видишь их сверху, с вертолета, например, и вот постепенно число зрителей начинает уменьшаться. Все больше и больше свободных мест. Включая и трибуну для почетных гостей, откуда я имел честь лицезреть матч. Одно место там точно освободилось бы. Место тогдашнего генерального прокурора, страстного футбольного болельщика и вообще любителя спорта, тем не менее милого, обаятельного и культурного человека.
Он испытывал ко мне симпатию даже невзирая на то, что я никогда не принадлежал к числу любителей спорта. Именно ему я был обязан тем, что сидел на трибуне для почетных гостей, при условии, если чувство благодарности здесь вообще уместно. Генеральный прокурор был не только заядлым болельщиком, но и председателем всех и всяческих спортивных обществ и комитетов, почетным членом команд и близко знакомым со всеми чиновниками от спорта, поэтому ему и было гарантировано место на трибуне для почетных гостей. На той трибуне он наверняка был самым старшим. А я – самым младшим. Наш генеральный был человеком общительным и иногда приглашал кого-нибудь из молодых сотрудников прокуратуры (вероятно, в награду за усердие в работе). Это не было приглашением официальным, отнюдь, просто чисто человеческим жестом, так сказать, частного порядка. Нисколько не сомневаюсь, что он действовал из самых искренних побуждений.
Как все было в тот день: я, разумеется, попытался повежливее отказаться, ссылаясь то на одно, то на другое, в первую очередь на то, что я, мол, спортом не увлекаюсь, предлагал ему пригласить моего предшественника по должности. Увы, тщетно.
– Знаю, знаю, что вы не жалуете спорт, – добродушно сказал тогда мой шеф (между прочим, иногда он мог быть очень даже недобродушным), – но подобное зрелище случается, может быть, раз в жизни. Так что сходить стоит.
Может, он в конце концов и прав, подумал я и согласился. Но то, что это зрелище станет воистину незабываемым, тогда не могли предполагать ни он, ни я.
Как уже говорил, я занимал место на трибуне для почетных гостей во втором ряду, где сидели менее важные персоны, их было не очень много. Передо мной в первом расположились более важные, среди них и генеральный прокурор, мой самый большой начальник. В жизни не приходилось видеть одновременно столько выродков. Я чувствовал себя шиллеровским искателем жемчуга, чуть ли не гением среди всех этих типажей. Естественно, не считая генерального прокурора.
Игра – что за эвфемизм для занятия, построенного на сплошном насилии и вполне серьезной жажде обладания и денег… Впрочем, все или почти все на свете упирается в деньги. Так вот, игра началась. Кривоногие мужчины в коротеньких штанишках стали носиться по зеленому дерну поля. Но что-то не стыковалось, не ладилось. Потому как лемуры от спорта беспокойно зашевелились, занервничали, словно перед концом света. Внезапно зрительская масса взревела, функционеры от спорта, в гуще которых я сидел, тоже впали в бешенство или стали корчиться в судорогах. Насколько я мог понять, судья принял неверное решение, причем настолько неверное, что на него окрысились фанаты и той и другой команды. Разъяренная публика, вскочив со своих мест, устремилась на поле, сметая по пути барьеры заграждений. Громкоговоритель изрыгал угрозы. Возникла полиция, и постепенно все успокоились благодаря полицейским при поддержке громкоговорителя, предупредившего, что, мол, «…если не будет восстановлен порядок на футбольном поле, то игру…», но тут вдруг некто упал на дерн поля – причем вопреки ожиданиям не игрок, нет, и даже не судья, а кто-то из зрителей. Санитары тут же унесли его на носилках.
Генеральный прокурор, тронув меня за локоть, сказал:
– Боюсь, нам придется вмешаться.
И мы вместе с ним и еще парочкой функционеров от спорта поспешили в помещение, куда санитары отнесли пострадавшего.
Пострадавший был мертв. Он погиб от удара ножом в спину, вполне профессионального удара, если можно так выразиться. Убийца знал, как и куда нанести удар, чтобы уложить жертву на месте.
Я забыл упомянуть, что одна команда была из Англии. Я не говорил о том, что это была национальная сборная Англии, нет? Или Шотландии? А может, Ирландии? В общем, команды, сражавшиеся то ли за Кубок Европы, то ли еще за какой-то весомый кубок. А вторая команда, как я позже установил, была из Германии.
Разумеется, я понимал, что от меня требуется, и генеральному прокурору не было нужды наставлять меня. «Пусть вам доложат, как полагается». По моему звонку прибыли судмедэксперт и представители отдела по расследованию Убийств. На поле продолжалось то, что у любителей спорта считается игрой, обернувшейся гибелью для лежавшего на носилках болельщика.
Судмедэксперт установил – впрочем, это было понятно даже таким дилетантам, как мы, – что мужчина мертв. Старший представитель отдела по расследованию убийств был поражен и смущен присутствием генпрокурора. Он был в явной растерянности – то ли заняться обеспечением сохранности следов, то ли осмотром места происшествия? И то и другое исключалось в силу явной бессмысленности. Труп собрались перевезти в бюро судебно-медицинской экспертизы.
Моя книга, моя тяжело читаемая книга будет носить название «Башня Венеры». Большего пока сказать не могу, потому что сама не знаю. Как не знаю и того, что такое «Башня Венеры». Легкий намек на эротизм в этом названии вполне объясним, поскольку автор – кошка. Та самая кошка, по меху которой чрезвычайно трудно определить половую принадлежность. (Котов различают прежде всего по размерам головы.) Что, впрочем, не мешает кошкам быть и слыть в высшей степени эротичными созданиями. Та самая читательница моей книги вообще лишена всяких половых признаков. Но я предпочту об этом промолчать.
Генеральный прокурор, старший представитель отдела по расследованию убийств, ну и я в рамках моих скромных обязанностей позаботились об этом. Что же касается функционеров от спорта, тех трагический инцидент интересовал лишь постольку-поскольку. Главным для них было не сорвать спортивное мероприятие.
Вследствие неспокойной обстановки и не в последнюю очередь трагического происшествия к стадиону были стянуты значительные силы полиции. У каждого входа расставили полицейские машины и посты. Старший представитель отдела по расследованию убийств опросил по радио всех: выяснилось, что никто не покинул стадион, за исключением пострадавшего, которого унесли на носилках санитары. Он якобы скончался от сердечного приступа на почве сильного волнения. Оттого, что гол забила не обожествляемая им команда, а ее противники. Его фамилия и фамилии санитаров, оказывавших ему помощь, впоследствии были уточнены, но и это вряд ли могло быть полезным следствию.
