Антон Леонтьев - Крапленая карта мира
Близился вечер. В зале вдруг появился Луи-Ксавье. Сандре казалось, что он несколько раз пытался сказать ей что-то, но каждый раз ему мешали.
– Ванесса, – произнес он, волнуясь. – Мне нужно поговорить с тобой.
Этой фразы хватило, чтобы стилисты и кутюрье исчезли, оставив их вдвоем.
– Ванесса, я понимаю, что отношения между нами далеко не радужные. Поэтому прошу воспринять с полной серьезностью то, что я скажу. Беатрисса и Клод-Ноэль утаили от тебя несколько существенных фактов. Когда ты их узнаешь, то поймешь, что не стоит выходить замуж за моего брата.
– Я слушаю, Луи-Ксавье, – сказала Сандра.
– Дело в том… – замялся тот. – Я понимаю, что это тебе покажется диким, но ты должна знать правду. Эта позорная тайна нашего семейства, и ты имеешь полное право…
– Лу! Оставь Ванессу в покое! – раздался гневный окрик вдовствующей княгини. Беатрисса стояла на пороге комнаты, похожая на разъяренную тигрицу. – Все, что нужно, Ванесса узнает от меня. Ты завидуешь своему брату и хочешь помешать его счастью.
– Мама, Ванесса имеет право знать все!
– Выйди вон! – приказала Беатрисса.
Луи-Ксавье ретировался. Противостоять приказам Беатриссы было равносильно самоубийству.
– Что он хотел мне сказать? – спросила Сандра, пристально глядя на вдовствующую княгиню. – О какой позорной тайне Луи-Ксавье вел речь?
Беатрисса поджала губы:
– Ванесса, у тебя мало времени, сама знаешь. Я позову стилистов, они помогут одеться…
– Беатрисса, – продолжала Сандра, – пока я не выясню, что хотел сказать мне Луи-Ксавье, я не сдвинусь с места.
– У тебя есть характер, – усмехнулась старая княгиня. – Ты напоминаешь меня саму в молодости. Боже, как все давно было… Хорошо, я скажу тебе. Ты уже поняла, что Луи-Ксавье не прочь занять место брата. Он намекает на то, что у того есть… В общем, у Клода-Ноэля было несколько возлюбленных, кажется, одна из них заявила, что родила от него мальчика.
Сандра повела плечом. Итак, позорная тайна, о которой говорил Луи-Ксавье, связана с личной жизнью ее будущего мужа. Она прекрасно знала, что он собой представляет. И любила его. Клода-Ноэля уже не переделаешь. Во всяком случае, он уверял ее, что с прежней жизнью покончено, она будет его единственной женщиной.
– Ты думаешь, это трагедия? – говорила Беатрисса. Облаченная в элегантное платье цвета лаванды, она выглядела, как старшая сестра Сандры, а не свекровь. – Я любила своего мужа до безумия, люблю и сейчас, хотя он умер почти пятнадцать лет назад. Однако я точно знаю, что во время войны, когда он сражался с партизанами в Сопротивлении, у него были боевые подруги. И после того как он взошел на престол, любовницы менялись у него каждые два месяца. Впрочем, Ирэн, дочь дворцового садовника, продержалась в этом статусе целых двенадцать лет. Она родила от него пятерых детей. Мой супруг дал им великолепное образование, теперь они разъехались по всему миру и стали уважаемыми людьми. Слава богу, что никто из них не претендует на трон или семейное состояние. Ты думаешь, я не знала о похождениях своего мужа? Он и не скрывал этого, как можно что-то скрыть в княжестве, площадь которого десять квадратных километров? Ирэн была толстой коровой, старше его на шесть лет, с жутко волосатыми ногами и отвислой грудью. И он променял меня, женщину из герцогского рода Литтенбрейнеров, на эту плебейку! Я знаю, что в серебряный юбилей нашей свадьбы он возил ее в Париж, где снял целый этаж «Марриотт-отеля». Я, покинутая любимым мужем, сидела в ванной и ревела. Хотела даже наглотаться снотворного, но потом решила, что не позволю этой жирной твари полностью завладеть им. Он приглашал ее на все дворцовые приемы, ты бы видела, как Ирэн смотрелась в страшненьком розовом платье из парчи, облегавшем ее телеса, в бриллиантах с грецкий орех на тройном подбородке. Но мой муж любил ее – он любил это страшилище! При этом изменял и ей с молоденькими служанками, певичками и просто смазливыми туристками. Единственное, что я позволила себе: в день смерти моего супруга премьер-министр подписал указ, согласно которому Ирэн в течение суток надлежало навечно покинуть Бертран. Я не могла допустить, чтобы эта горилла, увешанная моими же драгоценностями, выла у гроба моего любимого. Она жива и сейчас, разжирела до безобразия, купила палаццо в Венеции. Как же я ненавижу ее, даже пятнадцать лет спустя!
Сандра не могла вообразить, что Беатрисса, которую она считала женщиной без нервов, может так страдать. Вдовствующая княгиня, осторожно промокнув подведенные глаза крошечным платочком, произнесла обычным тоном:
– За все приходится платить. Ты должна быть готова к тому, что Клод-Ноэль окажется не самым образцовым мужем. В его жилах течет кровь двадцати поколений избалованных Гримбургов, не знавших ни в чем отказа. Но он любит тебя, и это самое важное.
Сандра знала, что отказываться от задуманного слишком поздно. Она должна опасаться прыгающего льва. Но кто был прыгающим львом? Клод-Ноэль? Или, может быть, Луи-Ксавье? Или Беатрисса, которая, подобно заботливой матери, помогала ей надеть громоздкое платье?
Ровно в семь вечера, когда в воздухе разлилась долгожданная прохлада, Сандра покинула великокняжеский дворец. Ее ждала карета с открытыми окнами. Снова поездка по улицам, заполненным людьми. От улыбок уже болело лицо, Сандра устала.
Кафедральный собор Апостола Иоанна располагался на центральной площади Бертрана. Венчание должно проходить по католическому обряду. После него последует коронация.
Карета замерла перед ковровой дорожкой, кровавой полосой расстилавшейся к собору. Сандре предстояло преодолеть пятьдесят метров от кареты до священных врат. Справа и слева ее окружали люди: любопытные сияющие лица, полуоткрытые рты, горящие глаза. Даже в небе кружили два вертолета, которые контролировали безопасность во время проведения церемонии. Эти пятьдесят метров должны стать самыми тяжелыми в ее жизни. В буквальном смысле слова. Платье, выполненное совместно лучшими итальянскими и французскими дизайнерами по копиям коронационного наряда Великой княгини Бьянки-Изабеллы, весило никак не меньше десяти килограммов. Но венцом дерзновенной мысли кутюрье был шлейф. Шлейф платья, выполненный из кружев и украшенный жемчугом, был легкий, как паутина. Его длина составляла тридцать два метра. По замыслу Беатриссы, его должны были нести справа тридцать два мальчика, а слева тридцать две девочки.
Сандра ступила на ковровую дорожку. Она чуть было не подвернула ногу, благо что рядом оказался верный Георг, который поддержал ее. Сандра прикусила губу. Она читала старинные хроники. Подобные мелочи считаются дурным предзнаменованием. Иоанн III, прозванный Безумным, короновавшийся в 1653 году, зацепился пряжкой туфли о порог собора и упал. Его правление было самым деспотичным и кровавым, сам великий князь был пленен турками и обезглавлен. Еугения Савойская, супруга Мишеля-Оноре, не смогла удержать золотой обруч на голове, и он скатился на пол. Об этом запрещено было упоминать под страхом смертной казни, но слухи просочились в народ. Еугения умерла годом позже от родовой горячки, разродившись мертвым мальчиком.
– Все есть в полном порядке, – шепнул Сандре гигант-дворецкий. – Мой господин ожидать вас в соборе.
Сандра, стараясь ступать как можно осторожнее, двинулась вперед. Платье и драгоценности непомерной тяжестью давили на нее. Она не могла повернуть голову, поэтому вела себя, как заводная кукла. Хуже всего, что внимание сосредоточено именно на ней. Три минуты, пока она преодолевала пятьдесят метров, превратились в вечность. Тишина, воцарившаяся вначале, затем сменилась восхищенным гулом. Сандра поняла, что собравшиеся увидели бесконечный шлейф, поддерживаемый шестьюдесятью четырьмя ангелочками, как говорила Беатрисса. Затем раздались аплодисменты. Сандра против воли улыбнулась. Все эти люди, съехавшиеся в Бертран ради того, чтобы увидеть бракосочетание, открыто восхищались ею. Они аплодируют ей, ей, Сандре Томински, Ванессе Стефенсон или без пяти минут Великой княгине Бертранской. Неважно, кому именно.
Процедура прохождения невесты была тщательно отрепетирована в тронном зале дворца. Сандра не допустила ни единой ошибки. Она перешагнула порог собора.
Именитые и влиятельные гости, сливки высшего общества четырех континентов, поднялись со скамеек и повернули к ней лица. Клод-Ноэль, одетый в черную с золотом морскую форму, ждал ее у алтаря. Вести к алтарю невесту полагалось отцу, но отец Ванессы Стефенсон погиб вместе со всей семьей в авиакатастрофе. Этой чести удостоился премьер-министр Бертрана, господин с внешностью Квазимодо и с калькулятором вместо сердца. Он рьяно выступал за брак Клода-Ноэля с мисс Ванессой Стефенсон, в первую очередь его интересовали капиталы невесты и ее желание инвестировать в экономику крошечного княжества нехилую сумму.
