Антон Леонтьев - Вечер в городе соблазнов
– Мы работаем вместе, значит, всюду должны ходить вместе!
Знаю, дурацкая отговорка. Но мне не хотелось, чтобы Таечка оставалась наедине с Денисом. Да и он, кажется, был рад моей настойчивости – по всей видимости, дочка олигарха стала ему порядком надоедать.
Городской архив находился всего в двух шагах от гостиницы, на соседней улице. Это было здание из серого камня, в типичном помпезном позднесталинском стиле, с треугольным фронтоном, на котором все еще сохранились серп и молот.
Никаких посетителей, кроме нас, в архиве не было. Нас встретила сотрудница – пожилая дама с бледным лицом и старомодных очках. Но едва она услышала нашу просьбу, как дернулась и заявила:
– К большому сожалению, доступ в архив посторонним лицам закрыт! Требуется разрешение нашего начальства, а без оного вы не можете ознакомиться с документами!
Мне ее слова показались подозрительными. И я напрямую спросила:
– Она уже побывала здесь? Я имею в виду Ларису Ухтомскую.
Архивная дама, уши которой предательски покраснели, воскликнула:
– Понятия не имею, о чем ведете речь! И вообще, у меня полно работы!
– Можем ли мы переговорить с вашим начальством, чтобы получить разрешение... – начал Денис, но дама, не дослушав его, торопливо ответила:
– Директор в отпуске, вернется через три недели, а без него никто не может дать подобное разрешение.
Я снова огорошила даму вопросом:
– Кто стал жертвой убийства тогда, в семьдесят девятом году? Вы же знаете! Так чего же молчите?
Дама налилась пурпуром, как перезревший помидор.
– Я вам не справочное бюро! – закричала она фальцетом. – И вообще, я гроши здесь получаю, но если работу потеряю, то чем буду кормить свою старенькую мамочку и двух кошек? А вы под монастырь меня подводите! И отчего все решили ворошить это старое дело? Пересветов и его дочка мертвы уже тридцать лет! Он был на редкость неприятный человек, настоящий бирюк, так что никто по поводу его гибели не горевал...
Поняв, что сболтнула лишнего, дама вдруг обмякла и прошептала:
– Я вам ничего не говорила... Это приказ директора…
– Так он же в отпуске! – вставила Таечка, и работница архива совсем растерялась.
Мне даже стало жаль несчастную – она ведь выполняет предписание начальства, у которого наверняка успела побывать Ухтомская.
– Если хотите узнать про тот случай подробнее, сходите в городскую библиотеку и поднимите подшивки местных газет за август и сентябрь 1979 года, – сказала напоследок женщина. – Там все в деталях изложено!
Совет был дельный, и мы покинули архив. Городская библиотека располагалась недалеко от здания мэрии, то есть в пяти минутах ходьбы от архива. Все-таки подобные провинциальные городишки обладают определенной аурой. Может, подумалось мне, после того, как все устаканится, мне лучше вернуться на малую родину? Нет, о чем это я! Мой мир – совершенно иной! Но на душе было отчего-то муторно, хотя, скорее всего, я за завтраком просто переела мюсли.
В городской библиотеке, облезшем здании с разобранной крышей, шел капитальный ремонт. Кутающаяся в шаль библиотекарша заявила, что, во-первых, записаться в библиотеку можно только при наличии здешней прописки, во-вторых, отдел периодики по причине ремонта не работает, а в-третьих, нам не следует совать нос не в свои дела. Значит, Ухтомская и здесь уже успела обозначиться!
Больше из библиотекарши ничего не удалось выжать. Она демонстративно извлекла термос и кулечек с пирожками и стала обедать у нас на глазах, поставив на стол табличку «Перерыв». От запаха пирожков у меня свело скулы, и я подумала, что готова продать душу за одно такое калорийное хлебобулочное изделие.
Нам оставалось только наведаться в краеведческий музей, нашу последнюю надежду. Не может же быть, чтобы все в городке были до такой степени запуганы Ухтомской, что никто не в состоянии ответить на наши вопросы!
* * *Музей был весьма запущенным заведением, и кассирша уставилась на нас с неподдельным интересом. А затем спросила:
– Иностранцев среди вас случайно не имеется? А то для них особый тариф!
И она ткнула на картонку, где были перечислены цены на входные билеты. Выяснилось, что гости из-за рубежа отчего-то должны платить почти в пять раз больше, чем граждане России. Мы вручили женщине нужную сумму и прошли в тихий, пахнущий затхлостью и пылью зал. История Староникольска, признаюсь честно, нимало меня не занимала. Я пронеслась по краеведческому музею и остановилась около стенда с надписью кровавыми буквами: «Цветочные убийства». Оказалось, что в городе в начале двадцатого века действовал маньяк, душивший красоток, а затем спустя едва ли не девяносто лет объявился его подражатель, решивший повторить серию зверских преступлений[3]. Об этом я ничего не слышала, так как жила и работала за границей, а там хватало своих убийц и маньяков.
Я как раз рассматривала старые фотографии – прелестную молодую даму, какую-то, кажется, звезду немого кино, в белом платье и с огромным зонтиком в руках, когда за моей спиной раздался чей-то голос:
– Анна Радзивилл, одна из жертв так называемого Садовника...
Я обернулась и лицезрела женщину неопределенных лет с неопределенным цветом волос и вообще неопределенной внешности – типичная работница провинциального краеведческого музея!
– Вас интересуют «цветочные убийства»? – спросила она с надеждой. – Мы можем специально для вас организовать особую экскурсию. Она стоит недорого! Дело в том, что те преступления имеют прямое отношение к нашему краеведческому музею...
– Да, меня занимают убийства прошлых лет, – кивнула я, – однако вовсе не цветочная серия. Расскажите-ка лучше о том, что произошло в августе 1979 года. А также о некоем малоприятном жителе Староникольска по фамилии Пересветов и о его дочке.
Дама крякнула и замахала руками:
– Что вы, что вы! «Цветочные убийства» гораздо интереснее! Кстати, я знаю маньяка, хотя, конечно, и не подозревала тогда, что тот человек является маньяком. Он душил свои жертвы и оставлял около их тел определенный цветок. Началось все с лилии, а закончилось розой...
Определенно, в Староникольске никто не хотел вести речь о том, что произошло в семьдесят девятом году! Но почему? Это что, коллективная психологическая травма?
Я прервала даму, начавшую презентовать мне заученный текст, и заявила:
– Если не хотите рассказывать о Пересветове, то скажите, по крайней мере, в чем же там дело было? Почему все молчат, как будто воды в рот набрали?
Хранительница, осмотревшись по сторонам (что, впрочем, было излишней предосторожностью, так как, кроме Таечки и Дениса, оставшихся в соседнем зале, в музее никого не было), прошептала:
– Приказ начальства! Директор вчера вызвал всех на планерку и сказал, что ни под каким соусом нельзя отвечать на вопросы посетителей и в особенности любопытных приезжих относительно того, что случилось здесь в августе семьдесят девятого. Иначе сразу же грозит увольнение! Такие меры не директор выдумал, а наш новый мэр. Он лично отдал распоряжение, и все потому, что у него побывала московская писательница...
Вот и прояснилась причина молчания жителей Староникольска – провинциальный мэр решил оказать услугу столичной знаменитости!
– Но ведь вам запрещено говорить об этом в рабочее время. А как быть с нерабочим? – коварно заметила я. – Тогда вам никто не может запретить поделиться со мной информацией. И я готова заплатить! Сколько вы получаете в месяц?
Дама замялась, а я сказала:
– Умножьте свой оклад на три. Но при условии, что вы расскажете нам все в подробностях!
Работница музея быстро согласилась:
– Хорошо. Только деньги вперед! Я ведь здешняя старожилка, все знаю. И покойного Аристарха Борисовича Пересветова тоже знала...
В зал вошли Денис с Таечкой, а вслед за ними – дама с величественной прической и надменным выражением лица. Увидев ее, моя собеседница стушевалась и принялась громко декламировать:
– ...Что в итоге и позволило изобличить «цветочного убийцу». Самым занимательным оказался следующий факт: родственными узами были связаны не только убийца и его подражатель, но и...
Вошедшая дама произнесла:
– Маргарита Вениаминовна, потом зайдите в дирекцию! И помните о том, что обсуждалось на планерке!
Неприятная особа удалилась, и моя собеседница передразнила даму:
– «И помните, что обсуждалось на планерке...» Инна метит в директорское кресло, вот всех и стращает и выслуживается перед начальством. Подходите сегодня часов в десять вечера сюда, в музей. Я допоздна работаю – сейчас идет ревизия экспонатов в запасниках, и ее свалили на меня. Я вам все расскажу! Только не забудьте деньги принести!
Я кивнула Таечке и Денису, и мы покинули музей. Я поведала своим напарникам о том, что мне удалось узнать, и о предложении работницы музея Маргариты Вениаминовны. Таечка чрезвычайно обрадовалась:
