Нина Васина - Черные розы для снайпера
– Подождите, зачем? Что с вами, в конце концов? – Далила заметила, что Полина уже достаточно пьяна.
– Я так боюсь своего детства, что от страха его не помню. Я не нашла у вас в кабинете установок с инфразвуком, поэтому сделайте еще раз так, пожалуйста, мне нужно кое-что вспомнить. Ваше здоровье. – Полина отхлебнула как следует из горлышка и уставилась на столб с проводами за калиткой. – Мальчик, у вас тут есть телефон?
– Что вы, тетенька, – махнул Илия рукой, – у нас тут и свет не каждый день бывает.
– Чудненько, – заметила на это Полина и икнула. – Я уже говорила, что завтра уезжаю? Чего ждем?
– Илия, – приказала Далила, – возьми одеяло и проводи нас.
– Какое еще одеяло? – не поняла Полина.
– Пойдем подальше от дома, – сказала Далила, – пойдем в лес на поляну, устроимся поудобней и спокойно поговорим.
С крыльца сползали близнецы, пес носился вокруг них и лаял, Муся несла поднос с чайником и чашками. Полина от чая с привезенными конфетами отказалась, а в чашку налила коньяк.
– Что у вас с лицом? – спросила Далила, наливая себе чай.
– Хулиган напал на улице. Какой-то педик. Украл мои туфли.
– Что творится! – покачала головой Муся. – Неужто уже из-за обуви убить могут?
– Хорошие туфли, французские, я их в Париже покупала. Так и сказал. У моей жены, говорит, не тот размер, а мне в самый раз. Сволочь.
Близнецы подползли к столу и получили по конфете. Они сели на траву и сосредоточенно разворачивали хрустящие обертки.
– Детям нельзя шоколад, – задумалась, глядя на них, Полина. – Зачем вам столько детей? Полная бессмыслица. Мир разваливается, а вы рожаете.
– Какой мир, такие и дети, – философски заметила на это Муся, вытирая коричневые мордочки и ладошки. – А если без детей, то зачем, к примеру, сиськи бог дал?
Полина прыснула, заливая коньяком прозрачную блузку.
– Пойдем, пожалуй, – встала Далила. Илия заталкивал конфеты в карманы шорт. Полина поднялась с трудом.
– Я к тебе приехала, – перешла она на «ты», – потому что ты сказала, что можешь мне помочь.
– Могу, – кивнула Далила. Она хотела побыстрей уйти от дома, пока за ними не увязался Кеша. – Я почти все про тебя поняла, только пока не совсем уверена. Я и не надеялась, что ты согласишься еще раз.
– Как ты это делаешь?
– Не знаю. Само получается. Я это редко делаю. В очень сложных случаях. – Далила покосилась на Илию. Он жевал конфеты, не закрывая рта.
Полина задержалась, снимая туфли, которые проваливались каблуками в землю. Илия ждал ее, чавкая. Уставившись на его рот, Полина вздохнула:
– Кто тебя отлупил?
– Хахаль маменькин, – улыбнулся Илия. – Да я ничего, я заслужил, я такое устроил, сам припух!
– Становись здесь. Я покажу тебе один приемчик. Это просто, но ты сможешь перекинуть через себя любого мужика до ста тридцати килограммов.
– Да не надо…
– Становись! – Полина, покачиваясь, приказала ему протянуть руку, как будто он хочет ее схватить, завернула эту руку и невесомо перекинула через себя худого Илию. – И никакой хорек тебя не возьмет, – удовлетворенно проговорила она, наблюдая, как поднимается с земли Илия. – Теперь ты попробуй, давай, попробуй!
Илия вздохнул, огляделся. Далеко впереди стояла Далила и смотрела на них. Он потянул на себя руку женщины на ощупь, не повернувшись к ней, перекинул и бросил на землю. Далила вскрикнула и побежала к ним, Полина лежала не двигаясь, с закрытыми глазами.
– Не бойся. Она сейчас очнется. Перепила.
– Ты с ума сошел! Она же ударилась головой!
– Она сама хотела. Тебе как надо, чтобы она очнулась или отнесем ее домой? Я могу устроить часа три спокойного отдыха. За это время…
– Нет. Поднимай.
– Тетенька, – заныл Илия, – вставайте, тетенька, я боюсь!
– Не надо бояться, – открыла Полина глаза, приподняла голову и поморщилась, – ты очень способный. Всегда так делай, никто тебя пальцем не тронет. Я еще могу кое-что показать. Потом. Где ваша чертова поляна?
В семь вечера безупречно одетый и выбритый Хрустов появился в холле гостиницы «Метрополь». У него была назначена встреча – звонок по телефону и код, но кроме сообщения было передано, что его ждет сюрприз. Хрустов сюрпризов не любил. Оглядев огромный холл и не обнаружив ничего для себя интересного, отстрельщик подошел к администратору и на прекрасном английском поинтересовался, нет ли для него сообщений.
– Вас ждут. – Чуть склонившись, администратор протянул Хрустову номерок и приказал подать в номер шампанское. У Хрустова екнуло сердце. Поднимаясь по ступенькам на второй этаж, он сам толком не мог решить, какую из женщин больше хочет видеть, но номер в «Метрополе» – это скорее каприз в стиле Евы, чем Далилы. Дверь была открыта, в кресле, повернутом к окну, изогнулся, поворачиваясь к нему, худой старик.
– Прекрасный вид отсюда, прекрасный! – сказал Дэвид Капа. – Я очень рад вас видеть. Я воспользовался нашим знакомством и вашим предложением звонить, если буду в Москве, и вот, пожалуйста. Откройте, это шампанское принесли.
Хрустов, справившись с удивлением, открыл дверь, принесли шампанское в ведерке, бокалы и белую розу. Капа от предложения открыть бутылку отказался и выпроводил человека жестом. Хрустов отдирал фольгу в полном недоумении.
– Удивлены, – кивнул адвокат, – вижу. Я сам не ожидал, что приеду. Так странно получилось, человек я старый и больной и вдруг – собрался за два дня. Ну, выпьем за нашу встречу! Уважьте старика, поговорите со мной, сделайте вид, что рады.
– Да мне действительно приятно. – Хрустов поднял бокал.
– А если приятно, давайте сначала выпьем за первую нашу встречу. Тогда, на пляже, помните? В полпятого утра.
– Хорошо. Выпьем за пляж в полпятого утра, за холодное море и женщину в водорослях на берегу.
– Я думал, что она умерла, – кивнул адвокат. – Лежала совсем холодная. Я так огорчился, вот странно. Знаете, как это было? Ее вырвало, она увидела меня и стала ругаться. Я никогда не слышал, чтобы так ругались. «Гниющий заживо скунс! Блевотина обезьяны!» Ничего себе, да? А еще… «Отрыжка социализма!» – Капа смеялся не открывая рта, высоко подняв брови.
– Это она на вас так?
– Нет. Это она на Хамида, который ее топил в сундуке.
– А-а-а, – протянул отстрельщик. – Я, честно говоря, к вам в дом попал тоже из-за нее. Я пришел ее убить, а ваш китаец… кореец?
– Грустный Олень – китаец, – кивнул Капа.
– Да, ваш китаец, которого она заставила сделать ей клизму…
– Это умопомрачительная история, это восхитительно!
– Он еще не хотел отдавать мне оружие с ее отпечатками. Да… Давно это было.
– Вы его использовали? Я все хотел спросить, вы использовали это оружие с ее отпечатками?
– Да. Я все сделал, было убийство и нашли револьвер с ее отпечатками. А все равно она меня сделала.
– Как вы сказали? Сделала?
– Да. Подставила она меня и подстрелила. Долгая история.
– А давно вы видели эту женщину? – равнодушно поинтересовался Капа, отпив шампанского.
– Давно.
– А… ее подруга? Помните? Восхитительная желтоволосая женщина! Ранний Рембрандт!
– А вы, адвокат, по делу меня вызвали или просто выпить было не с кем? – проигнорировал вопрос Хрустов.
– По делу, милейший, конечно, по делу. Но, честно говоря, я рад, что нам есть что вспомнить, а к вечеру надеюсь на картишки. Согласны? Я помню, как вы играете. Доставьте удовольствие мне и моему другу. В одиннадцать здесь же.
– Адвокат… – Хрустов поставил бокал и встал. – Хочу предупредить. Я не буду работать по этим женщинам. Это раз. Не перебивайте.
– Я и не думал! – успел вставить адвокат.
– Второе. Я в розыске за убийство офицера службы безопасности. И третье. На мне три неудачные охраны. Три – это много. Первая, кстати, неудача произошла как раз в Турции, ваш знакомый Хамид-паша меня утопит, если найдет. Я и от него тогда прятался у вас, пока образ нарабатывал.
– Возьмите розу! – Длинный стебель в сухой руке завораживал, Хрустов смотрел несколько секунд на сильные отполированные ногти у треугольных шипов, потом взял розу за полураскрытую головку. – До вечера.
Хрустов ничего не сказал, пожал плечами и ушел, царапая длинным стеблем по ковру.
Осматривая квартиру Полины, Ева обнаружила старую фотографию. Две девочки, между ними – мальчик. Фотография находилась в тайнике. У книжной полки можно было убрать сбоку тонкую пластину, поддев ее ножичком. В тайнике только и поместились несколько писем, написанных детским почерком, да фотография. Аркадий разочарованно развел руками. Ничего, что могло хоть как-то объяснить принадлежность Полины к иностранной разведке, не было. Оружия не было, не было поддельных документов, в шкафах на кухне не было ничего из еды, даже чая. Пыль протерта так тщательно, что отпечатки удалось обнаружить только в ванной, на обратной стороне стеклянной полочки у зеркала.
– Чисто девочка ушла, – похвалил Аркадий.
