Нина Васина - Черные розы для снайпера
– Нет, – покачал головой Илия.
– Нет? Ну что ж, нет так нет.
– Это у вас уже было. Большая семья, колхоз, в пятнадцать или в четырнадцать лет вы летом уже работали на тракторе, зачем вы хотите все повторить? Это же ненормально, когда человек хочет повторений! Жизнь – это стремление к разнообразию.
– Я тебе так скажу. – Хрустов отложил топор, снял с шеи платок и вытирал им потное лицо. – Разнообразия нет. Рождение и смерть – замкнутая цепочка. Ты мусолишь ее в пальцах, кажется, что она бесконечно длинна, а на самом деле ты просто крутишь ее.
– Спасибо. – Сидящий на корточках мальчик щурился от яркого солнца и улыбался, глядя снизу на Хрустова.
– За что? Я тут недавно думал, как тебе помочь. Хотел даже к проститутке отвести. Да глупо это.
– Нет, правда, спасибо. Вы мне помогли.
– То есть ты вроде как проникся ко мне? – поинтересовался Хрустов.
– Да, вроде как проникся, – кивнул Илия.
– И зауважал, да?
Мальчик кивнул, но улыбаться перестал.
– И почему тогда мне именно сейчас хочется тебя перекинуть через колено и как следует надавать по заднице?! – задумчиво поинтересовался Хрустов.
– Не трогай мою задницу! – Щеки Илии полыхнули.
– Нет, серьезно, – подходил к нему Хрустов, – я тебя выдеру, лично мне в детстве это помогло.
Далила лежала на животе, подперев голову руками, и болтала ногами, отслеживая зрачками каждое движение Евы.
– Хватит на меня смотреть. – Ева встала, потянулась и засмотрелась в окно на бегающих среди раскиданных дров Илию и Хрустова. – А как у тебя с братом?
– Что с братом? – вытаращила глаза Далила. – Ты на что намекаешь?
– Ну, ты же так переживала, когда мы с ним…
– Я даже однажды сидела под дверью твоей квартиры и рыдала. Я давилась слезами и ныла: «Пустите меня к себе, пустите меня к себе!» – а вы трахались, запершись. Ты меня быстренько воспитала, спасибо тебе.
– Воспитание здесь ни при чем, это ты навешивала своему братцу лапшу на уши, что я проблемная, что у меня синдромы, а если я говорю про убийства, то это нереализованные сексуальные фантазии! Я все помню! И поэтому он закинул мое оружие в угол перед тем, как за мной пришли турки.
– Вот я и говорю, спасибо. Я поняла, что мой брат – дерьмо. Я поняла, что вообще не могу правильно растить мужчину. Но знаешь что, скажи хотя бы сейчас, ну сознайся, что ты трахалась с ним из-за меня! – Далила перестала улыбаться, на щеках загорелись красные пятна. – Ты неосознанно хотела получить меня через моего брата.
– Анализируешь, да? – Скулы Евы полыхнули. – Специалист! А знаешь, что я тебе скажу? Ты это с Хрустовым сделала из-за меня! Наверняка ведь и улеглась сверху, так? Жаль, не было кровати, а то бы ты пристегнула его наручниками.
Далила протянула руки, схватила Еву за щиколотки и дернула изо всех сил.
Скрипела лестница. Муся поднималась на чердак сарая – три широкие ступеньки.
– Девять часов уже, – сказала она, появившись головой и оглядывая старый сеновал. Далила лежала на животе. Ее ягодицы пламенели отчетливыми отпечатками ладоней. Ева лежала головой на ее пояснице и улыбалась. – Деретесь? – покачала головой Муся. – Вставайте, завтрак готов, наемник уезжает. Отлупил мальчонку и уезжает.
Далила подняла голову и повернула лицо со следами слез.
– Уезжает, приезжает, – пробормотала она. – Нам и одеться не во что. Мы теперь тут жить будем.
– Я принесла вам халаты. А наемник уезжает насовсем.
– Это он так сказал? – скосила глаза Ева.
– Это я вам говорю. Довели мужика. А такой уж старательный, все двери починил, все дрова поколол, землю перекопал, ох и дурные же вы!
За столом Хрустов, не дожидаясь, пока Ева поест, взял ее за руку и увел с собой.
– Я не пойду в сарай, – упиралась она, дергая руку.
– Мне далеко за сорок, – сказал Хрустов, не отпуская. Ева молчала. – Что я могу тебе сказать? У меня рядом с тобой дух перехватывает, как… как от смерти.
– До свидания, Хрустов.
Хрустов смотрел в близкое лицо. Сдерживая неуместную улыбку, Ева закусила губу, а когда освободила ее, Хрустов не мог отвести глаз от увеличивающейся капли крови. Он осторожно вытер ее губы и поднес пальцы к своим.
– Я тебя люблю, Хрустов, – начала Ева, но он перебил:
– Только не надо вот этого!
– Да я хотела сказать, что ее я люблю больше. Скажи она сейчас, что уйдет из-за тебя, я… я не знаю, что сделаю! А тебе говорю «до свидания», – Ева выпустила сдерживаемую улыбку, полыхнули фиолетовым огнем глаза – она наконец посмотрела на него открыто. Он первый отвел взгляд.
– Прощай, – сказал он, отвернулся и уходил к калитке, подхватив по дороге с травы приготовленный рюкзак.
– Не попадайся мне, Хрустов. Я тебя сломаю, – сказала Ева ему в спину.
Мужчина промолчал, унося во рту вкус ее крови.
До двух часов дня Ева слонялась по двору. Все валилось из рук.
– Ты к детям не подходи, – посоветовала Муся, – не береди их. Там двое отлупленных лежат на полянке, загорают. Ты к ним иди. Я сама с маленькими управлюсь.
– Я поеду на работу, – сказала Ева, – никаких сил нет ждать.
– И то дело. Ехай себе спокойно. От тебя там хоть какая-нибудь польза будет. Телефон у меня есть, если что.
Сначала Ева позвонила. Зоя доложила, что получен ордер на арест Кирилловой Полины. В квартире ее нет. Там устроили засаду. Есть несколько настораживающих фактов.
– Я еду, – оживилась Ева.
В три двадцать пять она была в Москве. Странно опустевший город вдруг стал неузнаваем. Без толп народа на улицах уютная и родная Москва пахла свежими листьями, горячим асфальтом, пончиками и сигаретным дымом. До пяти часов в страховом отделе Ева просматривала документы. Еще раз все по делу «Зеркало». Оборудование для слежки с новыми телеметрическими датчиками было обнаружено на нескольких спутниках США и Китая. Работа велась в абсолютной секретности, все было готово, чтобы с ноля часов с воскресенья на понедельник изменить показания времени на обслуживающем компьютере.
Около шести часов вечера калитку открыла незнакомая высокая женщина. Она улыбнулась Мусе и поинтересовалась, здесь ли отдыхает Далила Марковна.
– Здесь она. – Муся удерживала за ошейник рвущуюся собаку.
– А я, понимаете, наблюдаюсь у нее. Мне нужна помощь. – Женщина прошла к столу и села, запустив руки в букет желтых купавок. – Я знаю эти цветы! – восхищенно сказала она. – Они пахнут мандаринами, так ведь?
Из дома вышел Илия.
– Здрасьте, – он кивнул и осторожно сел рядом. – А Далила здесь дачу снимает, вот хозяйка, Маруся, знакомьтесь. Она у нас многодетная мать.
– Неужели? – бесцветно проронила женщина, зарывшись лицом в букет. Далила выглянула из-за угла дома и застыла, побледнев.
– Да, двойня и еще совсем маленький один. – Он незаметно подмигнул Далиле. Муся смотрела то на Илию, то на Далилу, не понимая.
– Пойду поставлю чайник. – Она тащила за собой собаку, пес хрипел и демонстрировал белейшие зубы.
– Полина! Вот так сюрприз! – Далила, приготовив заранее радостное удивление на лице, наконец вышла из-за дома.
– Я без разрешения, ничего? – Полина перебирала ярко-желтые головки. – Мне уехать надо надолго, еще одно занятие не помешало бы.
– Прекрасно, приходите завтра вечером на сеанс. – Далила села рядом и показала Илие жестом, чтобы он ушел.
– Нет, Далила Марковна, не получится завтра. Сегодня. Здесь. – Она медленно повернулась утомленным лицом, Далила закрыла ладошкой рот, обнаружив хорошо замазанные ссадины и синяк.
– А как вы меня нашли? Вас кто-то избил? Ну ладно, давайте здесь и сегодня. Только вы поешьте что-нибудь, а потом…
– Нет, – отрезала Полина. – Я адрес дачи взяла у вашей матери.
– У моей ма-матери… – пробормотала Далила.
– Да. Я пришла к вам домой, там была ваша мать, она сказала, что летом вы по выходным живете на даче. С подругой. – Полина огляделась.
– Подруга уехала уже, ей на работу завтра рано.
– Вот и чудненько, да? Мальчик, я машину оставила на дороге, отсюда метров двести. На заднем сиденье сумка. Принеси, – Полина протянула Илие ключи, – светлый «Мерседес».
– Сей момент! – взвился Илия.
– Шустренький, – похвалила Полина, глядя ему вслед. – Скованный немного или больной?
– А? Нет, это у него задница болит, его выпороли ремнем.
– Детей бить нельзя, – заявила Полина. – Они от этого делаются дебилами.
– Ему бы это, честно говоря, не помешало.
– Какая вы странная, это же ваш ребенок!
– Да-а-а, – протянула Далила, – действительно.
Прибежал Илия с сумкой.
– Отнеси все хозяйке, – распорядилась Полина, вытащив бутылку. – Я, Далила Марковна, слегка напьюсь, потому что боюсь очень. – Женщина отвинчивала пробку. В большой пузатой бутылке булькал французский коньяк.
– Подождите, зачем? Что с вами, в конце концов? – Далила заметила, что Полина уже достаточно пьяна.
