Анна Малышева - Голоса ночи (сборник)
– Я двенадцать лет ничего о нем не знала, – отрезала Маша. – И знать не хотела, поверьте! И вообще… Ну, об этом не стоит. И если я снова решила его увидеть, то не ради того, чтобы с ним переспать, уж вы меня простите. Мне надо было кое-что у него узнать.
– А что?
– Да не убивала я его, не убивала, что вы на меня так уставились! – выкрикнула Маша, потому что девушка в самом деле смотрела на нее очень странно. Попутно она пыталась вспомнить, что именно Игорь ей орал на той мерзкой вечеринке, на даче. Ничего хорошего она вспомнить не могла. И эта девица, конечно, думает, что она убила Игоря из мести… Ведь она видела эту вечеринку в видеозаписи.
– Послушайте, – Маша попыталась взять себя в руки, – кассета у вас?
– У следователя.
– Почему?!
– Вы приходили к Игорю накануне его смерти, и вас никто не знает, и на даче он вас оскорбил, вот почему, – выпалила девушка, не переводя дыхания. – А вы, значит, Игоря не трогали?
– Этого мне не хватало!
– Тогда советую вам объявиться…
– Ничего хуже быть не может! – отрезала Маша.
– Почему?
– Да потому что я, конечно, очень похожа на убийцу. У меня был мотив. У меня были возможности. Думаете, я об этом не задумывалась? Только и думала, что мне теперь делать.
– А вы давно узнали, что он погиб?
– Сразу.
– Вы сюда звонили?
– Нет, это мне позвонили, то есть моему мужу, но…
Анжелика подождала продолжения, но увидев, что гостья вдруг взялась за остывший кофе, осторожно спросила:
– А кто ваш муж? Кто ему звонил? Он друг Игоря, да?
– Он его отец, – фыркнула Маша в свою чашку.
Анжелика замерла, повторив свой излюбленный жест – сложив ладони лодочкой возле лица. Некоторое время Маша спокойно (во всяком случае, с виду) пила свой кофе, потом поставила чашку на поднос и вызывающе пояснила:
– Да, я вышла замуж за отца Игоря, когда потеряла его самого. Вот такая веселая история.
– А… Как же его мать?
– Развод, – коротко отрезала Маша.
– А я не знала… – изумленно протянула Анжелика и вдруг пришла в величайшее возбуждение: – Но послушайте! Как же так! Вы, значит, были девушкой Игоря? Целый год? Вы тут бывали? И потом вышли замуж за его отца?!
– Ну да.
– А… Слушайте, а почему же тогда Саша вас не узнал?!
– Какой такой Саша?
– Его брат!
– А где он должен был меня узнать?
– Да на кассете! Он же вас видел на кассете! Он что, соврал?! Он же вас и раньше видел?!
– Никогда, – все так же хладнокровно отрезала Маша. – В жизни он меня не видел, и я его. Когда я сошлась с Игорем, он уже был в армии. А когда мы расстались, он еще оттуда не вернулся. Ну, а потом… Потом, сами должны понять, он не захотел со мной познакомиться.
– Но хоть фотографии-то ваши он должен был видеть?
– Какие фотографии? Свадебные? – Маша скривила губы. – Мои фотографии стали бы держать в этом доме? О смерти Игоря моему мужу действительно сообщил Саша. И еще он сообщил кое-что своему отцу. А именно: если он, его отец, появится на похоронах, Саша закатит ему скандал и выкинет из этого дома, как когда-то его выкинул Игорь.
– А нам он сказал, что отец не придет, потому что работает… – потрясенно прошептала Анжелика. – Какая сволочь…
– Почему сволочь? Он его ненавидит. Отца, я имею в виду. Ну, и меня. И если бы он узнал меня на кассете, не сомневайтесь – сразу бы сказал, что именно я убила Игоря.
– Дикая история, – подвела итог Анжелика. – Знаете, а они все от меня скрывали. Ни Игорь, ни Саша никогда не говорили о своем отце. Будто его и не было. Только и знаю о нем, что их мать с ним развелась, потому что он пил. Правда, он пьет?
– С того самого дня не просыхает. Знаете, пока я не вошла сюда и не увидела вас, думала только о себе и о своей судьбе. Да, все запутывалось на глазах, я думала, что схожу с ума, и все равно, хотела докопаться, почему все это случилось двенадцать лет назад? Зачем Игорь сделал это со мной? А теперь я понимаю, что со мной-то давно покончено, и речь идет уже не обо мне. О вас, Анжелика. И если для меня все кончилось браком с пропойцей, то чем все кончится для вас… Понятия не имею.
– Я вас вообще не понимаю, – призналась та. – О чем вы говорите?
– Видите ли, – медленно начала Маша. – С того самого дня, как со мной это случилось, мне казалось, что дело нечисто. Но я тогда об этом не слишком раздумывала. У меня была одна цель – выжить и все забыть.
– Что забыть?
– Придется рассказать, хотя я и надеялась обойтись без этого, – вздохнула Маша. – Когда мне было двадцать два года, мы вместе с Игорем учились в строительном институте. Казалось, что я ему нравлюсь. А может, так оно и было. Стали встречаться, ну, обычная история. Я влюбилась. В сущности, даже теперь стыдиться мне нечего – он был парень хоть куда. Да и я… Короче, все шло к тому, чтобы мы поженились, даже несмотря на мое происхождение.
– На что?
– Я же не москвичка, я из глухой провинции, из Кустаная.
– Кустанай… Кустанай… – пробормотала Анжелика. – Это на Урале?
– Это в Казахстане, так что теперь там вообще заграница. Ну, а как относятся родители московских женихов к невестам из Кустаная, вам, наверное, неизвестно. Вы же москвичка?
– Да, я…
– Но дело расстроилось не из-за этого, уверяю вас, – перебила Маша. Она говорила небрежно, словно издеваясь над каждым своим словом, но видно было, что рассказ дается ей с трудом. – Я стала бывать в гостях у Игоря, здесь, в этой квартире. Вот в этой комнате жили его родители, а в маленькой – он и его младший брат. Но брат только что ушел в армию, так что комнатка принадлежала Игорю. Мы сидели там часами, будто бы занимались, а чем мы занимались – ясно. Стоило только потом взглянуть на мои распухшие губы.
– Не буду расписывать перед вами всю эту слащавую историю. Все развивалось обычным ходом, его родители ко мне привыкали все больше и больше. Я уже мыла посуду после ужина, болтала с его мамой на кухне о трудностях с продуктами и о прочих милых уютных вещах. Я им нравилась, имею в виду родителей. Игорь еще не говорил им, что мы поженимся, но между собой мы это уже решили. Было одно «но»… Квартирный вопрос. В эту халупку и так уже набилось четыре человека, а если бы еще прибавилась и я… А там и дети. Но его мать говорила, что если мы поженимся, то она подаст заявление на расширение жилплощади. Помучились бы, постояли в очереди и в конце концов… Да и учились мы в строительном, а когда бы закончили – получили бы на работе какие-нибудь льготы… Так что расстались мы с ним не из-за этого. Если бы из-за этого, я бы сейчас не сидела перед вами с таким глупым видом.
Анжелика собралась было запротестовать, но Маша ее остановила:
– Перестаньте, все глупости впереди. Ну вот, прошел почти год, как мы с ним сошлись… Я все ждала, когда же он скажет: «Пойдем в ЗАГС, подадим заявление». Не то чтобы мне надоело ждать… Я его любила и видела, что он тоже… Нет, ничего я не видела, но думала так. Во всяком случае, у него никого больше не было. Смотрел только на меня, ходил только со мной, и я не понимала, что он тянет… Я думала, из-за квартиры… Ведь, пока его брат был в армии, мы все еще могли как-то жить в этой халупке, но ведь через год он должен был вернуться. И что тогда? Куда его девать? На кухню? На балкон? Я не торопила Игоря, я считала, что не имею на это права. Сколько раз я проклинала своих родителей, что они родили меня не в Москве, а в Кустанае! Теперь-то я понимаю, конечно, что упрекала их несправедливо. Каждый устраивает свою жизнь как может. И как я устроила в конце концов свою?
Она сунула недокуренную сигарету в пепельницу и продолжала:
– Потом я стала замечать в Игоре какие-то перемены. Он казался задумчивым…
– Он всегда был задумчивым! – вмешалась Анжелика. – Более задумчивого человека я в жизни своей не видала!
– Тогда он им не был. Он стал таким при мне, на моих глазах, и я в этом была не виновата. То есть тогда я думала, что виновата, и опять все списывала на квартирный вопрос. Я думала, он переживает, что нам негде будет жить, и расстраивалась, но ничего ему не говорила. Зачем говорить, если не можешь ничем помочь? Он уже был не так внимателен ко мне, и губы у меня опухали все реже и реже… Часто мы просто сидели у него в комнатке, и даже не рядом. Я на диванчике, он – у окна. Если я спрашивала его, не хочет ли он меня поцеловать (вот такая я еще была дура!), он отвечал, что у него дурное настроение. Если я спрашивала, почему, он говорил, что сам не знает. А если я предлагала пойти в кино или погулять, он говорил, что лучше ляжет спать. А это, сами понимаете, могло означать только одно – мне надо уходить. Не может же он спать на том же диванчике, где сижу я? Это был просто вежливый способ сказать: «Убирайся!» Наконец, я совсем заволновалась – такие явные были перемены. Я уже почти не бывала в этой квартире. Он провожал меня после института до общаги и шел домой один. А может, не домой, откуда мне было знать? Я его не выслеживала, а надо было! Теперь бы я уже все знала. Я не могу сказать, как вы, что я его не ревновала, нет! Я его ревновала, но к кому? К пустому месту. И не похоже было, что у него кто-то появился, я бы почувствовала. Я просто стала ему надоедать. А потом он и провожать меня перестал. И на лекции ходил все реже. А это что-то да значит! Игорь был такой аккуратист…
