Фридрих Незнанский - Рекламная любовь
— Ма-ша! Ма-ша!! — кричали хором девчонки.
Она повернулась, поплыла к берегу.
— Слышь, Машка, Альбина звонила. У нас аврал! Трах везет каких-то иностранцев. Боевая готовность через два часа, — = тараторила Алена. — Поехали скорей, Альбина там на психе вся!
— Пусть психует, — лениво откликнулась Маша. — А чем зря психовать, взяла бы да за нас поработала.
Девочки подобострастно рассмеялись. Дуры паровозные! Почему паровозные? Двоих — Аленку и Таньку — подручные Трахтенберга взяли прямо на вокзале, можно сказать, сняли с поезда, когда барышни возвращались из столицы в свои уездные «города невест». Взяли их на гениальный в своей примитивности вопрос: «Девушка, вы хотите сниматься в кино?» Девушки, конечно, хотели. Шикарные визитки «помрежей» с логотипом рекламного агентства «АРТ» и студии «АРТ-фильм» завершали обработку, длительность которой никогда не превышала десяти минут. Кого-то сняли на сочинском пляже, кого-то вынули из ларька, где претендентка торговала нехитрым винно-водочным товаром. Главным условием отбора, помимо внешних данных, разумеется, было отсутствие у барышни длинного хвоста любящих родственников. А таковых в эпоху больших перемен оказалось не так уж и мало…
«Газель» подъехала к парадному крыльцу особняка, на пороге которого стояла «руки в боки», свирепая, как полковая овчарка, Альбина.
— Быстро все по своим комнатам и готовиться к приезду гостей! — пролаяла она.
Ровно через два часа к особняку подъехал целый кортеж из иномарок. Холеные мужчины в легких одеждах спортивного стиля (мероприятие проходило под лозунгом «встреча без галстуков») столпились на ступенях крыльца. Нарядная Альбина, на правах гида и домоправительницы, рассказывала историю особняка: «Перед вами памятник архитектуры девятнадцатого века…» Арнольд Теодорович легко и непринужденно переводил ее слова на английский. Господа уважительно кивали. Рядом с хозяином стоял шеф службы безопасности, а в данный момент и личный охранник Трахтенберга, Алексей Смирнов.
Их провели по небольшому парку, окружавшему особняк, показали пруд с утками, большой искусственный бассейн со столиками по периметру. Наконец экскурсия закончилась, гости были приглашены на ужин. В холле был накрыт длинный стол, который, что называется, ломился от изысканных блюд. Севрюжка, форель, непременная черная икра — блюда легкие, но сытные. Обилие дорогих вин, коньяков и запотевших, ледяных на ощупь бутылок водки — все это приковало оценивающие взоры мужчин. Но не надолго. Очень быстро взоры эти устремились на девушек, сидевших в креслах, на диванчиках-канапе, прогуливающихся возле кадок с пальмами.
Тихое «О-о-о!» вырвалось из груди каждого, слившись в единый возглас восхищения. Девушки были безусловно и очень по-разному красивы. Мужчины приглядывались к ним, переговаривались вполголоса, посмеивались особым, похотливым смехом.
— Где Мария? — шепотом спросил Трахтенберг стоявшую рядом Альбину.
Та пожала плечами:
— Наверное, сейчас выйдет. Вы же знаете, она всегда позволяет себе опоздать…
И в этот момент вздох восхищения раздался еще раз. Вниз по лестнице спускалась, вернее, легко сбегала, постукивая каблучками, юная девушка в легком светлом платье. Перехваченные лентой шелковистые волосы крупными волнами спускались до плеч. Лицо без единой морщинки, без малейших намеков на пристрастие к вредным привычкам, сияло свежестью, чистотой и… невинностью. Да-да, именно невинностью. Девушка весело улыбалась, демонстрируя ровные зубы и очаровательные ямочки на щеках. И сразу стала очевидна разница между нею и остальными. Те были красивы, только красивы и не более. Эта была хороша! Так хороша, что невозможно было оторвать от нее взгляд. И мужчины разом обернулись к ней и смотрели теперь только на нее, улыбаясь ей и чему-то радуясь.
Довольный Арнольд подал Маше руку, подвел ее к одному из мужчин и представил:
— А это Машенька. Наша краса и гордость. Мария, знакомься: господин Миллер, наш американский партнер.
Партнер Трахтенберга был красивым, подтянутым, загорелым мужчиной лет сорока, не больше. Стопроцентный янки с белозубой улыбкой. Он склонился к Машиной руке.
Девушки, сидевшие на диванах и креслах, мгновенно перекинулись быстрыми, злыми взглядами.
Глава 30
ПЛАН МЕРОПРИЯТИЯ
Время близилось к полночи. Холл был пуст, гости переместились на второй этаж. Откуда слышались то пьяные песни, то хохот, то вскрики вполне определенного свойства… Короче, все шло путем.
— Все идет путем, Леша! — уверенно произнес уже принявший на грудь Григорий.
— То есть прижился ты здесь? — уточнил Алексей, наливая Грине полную стопку.
— А что? Работа не пыльная. Зарплата идет. Спасибо Арнольду, — помолчав, добавил он.
— Да уж, Арнольду ты особое спасибо сказать должен, — криво улыбнулся Смирнов.
— Ты к чему это? — Григорий махнул стопку, зажевал огурцом, внимательно разглядывая своего непосредственного начальника.
— Так, вообще… По жене-то скучаешь?
— Ну скучаю, а что? — тяжело роняя слова, спросил Гриня.
— Да так. Ты помнишь, что просил меня найти ее? Или это ты спьяну?
— Помню. И не спьяну это было. Так что, нашел?
— Нашел! — Алексей тоже взял огурец, хрустнул крепкими зубами.
— Где же она? — не сводил с него острого взгляда мигом протрезвевших глаз Гриня.
— Она у Трахтенберга. Как ты и думал.
— Вона как! Где он ее прячет?
— На хате конспиративной.
— На какой именно?
— Какая разница? Она у него там под охраной сидит.
— Да? А ты ее там видел?
— Там же видеокамеры скрытые. Как на всех наших хатах.
— И что он там с ней? Того?..
— Гриня, ну что ты как маленький? Того… Этого… Е…т он ее там. Вот и все.
— А может, ты врешь все? Может, хочешь поссорить меня с Трахом? Доказательства есть? — тихо спросил Григорий. По щекам его заходили желваки.
— Есть. Вот, пожалуйста, — пожал плечами Смирнов.
Он достал из кейса конверт с пачкой фотографий, кинул через стол:
— Смотри!
Григорий несколько мгновений не прикасался к конверту, затем под насмешливым взглядом Алексея раскрыл его, разложил снимки перед собой.
Алла, его Алина, в самых разных разнузданных позах занималась любовью с Трахтенбергом. Он отшатнулся.
— Это фотомонтаж! Приклеил ее голову к другой бабе, вон их тут сколько по номерам…
— Конечно, Гриня! — усмехнулся Алексей. — Конечно, фотомонтаж. А скажи, ты тело своей жены помнишь еще?
Григорий молчал.
— Если помнишь, так, наверное, есть у нее какие-нибудь приметы на теле. Ну там родинки…
Григорий снова пододвинул снимки, впиваясь глазами в каждый из них, и вдруг застонал, завыл, швырнув всю стопку на пол. Алексей нагнулся, подобрал фотокарточки, аккуратно сложил в конверт. Григорий налил себе полный стакан водки, опрокинул одним махом.
— Сволочь! — процедил он.
— Ладно, Гриня, не расстраивайся! Что ж теперь поделаешь? Закрыли тему!
— Закрыли? — зарычал Гриня. — Как это — закрыли? Мы ее только открыли! Он же, сволочь, еще там, в кабаке, где Машку украл, там еще велел мне ее, Алиночку, отдать ему на съедение, дракон сучий! Мало ему баб! А вы все уговаривали меня, что он пошутил…
— Да разве можно было поверить? Чтобы у своего личного охранника жену украсть?! Это уж за пределами добра и зла… — сокрушался Алексей.
— Я его, суку, сейчас грохну! Прямо здесь! Покажу ему эти. фотки и расстреляю из «беретты».
Григорий полез в ящик стола.
— Но! Ты это брось, парень! — прикрикнул Алексей. — Совсем мозги пропил? Прежде чем ты в него прицелишься, я уже должен буду обойму в тебя разрядить. Потому что сегодня я его телохранитель! И я успею раньше, мне за костыль держаться не нужно!
— Так зачем ты мне все это показал, мразь? Ты с ним заодно?
Григорий перегнулся через стол и схватил Алексея за горло. Тот едва оторвал от себя крепкие руки.
— Все! Уймись! — кашляя и отплевываясь, приказал Смирнов. — Прекрати истерику и слушай меня: его нужно убить, это точно! Но не здесь и не сейчас!
Гриня сразу затих, разглядывая поверхность стола.
— А тебе-то это зачем? — медленно проговорил он, разглядывая товарища.
— Зачем? А ты не понимаешь? Я из-за тебя, дурака, тоже под дулом хожу. Не знаю, когда бабахнет!
— С чего это?
— С того! Помнишь, как мы здесь сидели месяц назад? Ты, да Семен-водила, да Димка и я. Помнишь, что ты, дурья башка, болтал тогда? Что можешь на Траха заяву сделать! Что под сто пятую статью его подведешь, говорил?
— Ну… Говорил.
— Так вот! Уж не знаю, каким образом, а только тот разговор был на пленку записан. Альбина уж постаралась или кто другой, не знаю, но Трах эту пленку видел! Он ее при мне прокручивал. Еще орал на Меня, почему я ему о твоей трепотне не донес!
