Владимир Кашин - По ту сторону добра (Справедливость - мое ремесло - 5)
- Неудивительно, что прилетела. Ведь вас положили на операцию.
- Да. У меня еще сердечная недостаточность. Не столько прожито, сколько пережито, Дмитрий Иванович.
Они дошли по влажному песку до кромки воды и повернули назад. Теперь перед глазами была уже не ровная, переливающаяся под солнцем речная гладь, словно усыпанная блестками вдали, а желтели песчаные холмики, то тут, то там поросшие редким ивняком, - пейзаж однообразный и неласковый даже в ярком солнечном свете.
- Ваши дети одинаково относятся к вам? - полушутя спросил Коваль. - И вы к ним?
- Джейн мне ближе, чем Робин. Да это и понятно - девочка всегда тянется к матери... А для матери все дети одинаковы, какой палец ни порежь - все равно больно.
- Даже неродные?
Миссис Томсон подняла на Коваля удивленный взгляд.
- Почему вы это спрашиваете?
Подполковник не ответил. И его молчание было для Кэтрин неожиданным и многозначительным.
- В жизни и так бывает, - быстро заговорила она, - что неродные становятся родными и наоборот. Ведь не та мать, что родила, а та, что вырастила.
- Согласен, согласен, - закивал Коваль. - Родные дети частенько принимают родительскую любовь как нечто принадлежащее по праву рождения, как естественный долг старших, исполняемый ими независимо от их воли и желания. - Дмитрий Иванович вдруг подумал при этом о своей Наталке. - А дети неродные видят в заботе усыновителей проявление доброй воли и любящей души. Поэтому у них и вспыхивают в ответ глубокие чувства благодарной преданности, часто более сильные, чем у детей родных.
- Боже, как прекрасно вы сказали! - произнесла Кэтрин, останавливаясь и закрывая на миг ладонями лицо. Когда она опустила руки, Коваль заметил в уголках глаз слезинки.
- Ну, вот Джейн, - продолжал он. - У нее именно такое чувство. И она вас очень любит. Разве не так?
- Да, - быстро выдохнула миссис Томсон, - очень любит, но...
- Я знаю, у вас есть тайна, - словно о чем-то незначительном, как бы между прочим, сказал подполковник и, наклонившись, отломал с кустика прутик.
- Мои тайны - это мои тайны! - вспыхнула миссис Томсон. - И вашей милиции они не касаются.
Коваль вздохнул.
- Всегда должен знать больше, чем потом использую в материалах расследования. И не беспокойтесь, Катерина Григорьевна. Без крайней необходимости я не проливаю свет на личные тайны. В данном случае никто не собирается срывать покров с ваших...
- А я этого и не разрешу! - твердо произнесла миссис Томсон.
- Конечно. Если боитесь, что об этом узнает Джейн...
Теперь в глазах Кэтрин сверкнули молнии.
- Вы меня шантажируете, господин Коваль. Я буду жаловаться!
- Не советую, Катерина Григорьевна... Моя задача - не только обнаружить убийцу Бориса Сергеевича, но и защитить других людей от опасности. Возможно, в том числе и вас...
- Меня? От кого? От какой опасности? - Кэтрин надменно взглянула на подполковника.
Он горько улыбнулся, подумав, что бывшая Катерина таки сумела за время, прожитое за границей, набраться истинно английского гонора.
- Ваша тайна, миссис Томсон, уже секрет Полишинеля. Во всяком случае, для Джейн.
Кэтрин, быстро зашагавшая при последних своих словах, резко остановилась.
- Какой секрет? - переспросила, задыхаясь. Дышала часто, и подполковник испугался, что ей станет плохо. Но он должен был поставить точку над "и".
- Джейн знает, что она вам неродная...
Несколько секунд Кэтрин смотрела на Коваля бессмысленным взглядом. Потом, тихо застонав, опустилась на песок и закрыла лицо руками.
Подполковник не трогал ее: пусть успокоится. Тихий ветер шевелил поседевшие локоны женщины.
Коваль терпеливо ждал, слушая легкие всплески речной волны, монотонный скрип железных канатов понтонного причала, покачивавшегося у берега, визг детворы в воде.
- Я пришел к такому выводу, изучая фото, которое вы подарили сестре.
- И эту неправду вы сказали ребенку?
- Джейн сама знала и только подтвердила. Ее, конечно, удивило, как я об этом проведал, и она решила, что тайну раскрыли вы.
- Вы ее шантажировали?
- Ничего подобного. Поверьте мне.
Миссис Томсон бессильно кивнула и протянула руку, чтобы Коваль помог ей подняться.
- Молчите, - попросила, заметив, что подполковник собирается что-то добавить. - Ничего больше не хочу от вас слышать... Но где Джейн? Где моя девочка? - Миссис Томсон беспокойно осмотрела берег вплоть до белой косы пляжа.
Следом за ней и Коваль засмотрелся на далекий пляж, на гладкий плес могучей реки, которая, не сдерживаемая здесь высокими берегами, разлила свои воды почти до горизонта.
- Джейн еще не совсем здорова, - покачала головой Кэтрин. - С утра выпила стакан чая с сухарями и так ходит целый день... Помогите мне дойти до дачи.
Коваль взял женщину под руку и медленно повел по узкому переулку, между веселых зеленых заборчиков и домиков, утопающих в садах.
...На даче Дмитрий Иванович разрешил Кэтрин выпить только валерьянку, привезенную им Таисии Григорьевне, и ей стало легче. Полежав на диване на открытой веранде второго этажа, Кэтрин спустилась вниз, где, сидя в единственном рассохшемся кресле, Коваль просматривал купленную по дороге свежую газету.
- Я все расскажу, Дмитрий Иванович, - твердым голосом произнесла Кэтрин, устраиваясь в кресле, из которого Коваль пересел на скамью. - С надеждой, что имею дело с порядочным человеком и моя исповедь не будет использована во вред детям. Коль это уже перестало быть тайной, которую я собиралась унести с собой в могилу...
Коваль молча кивнул.
- Да, Джейн действительно мне неродная... Тяжело произносить эти слова. Я всю жизнь старалась забыть об этом и забывала, не чувствовала никакой разницы между нею и Робином...
Коваль и Кэтрин были сейчас одни на даче. Таисия ушла к метро продавать цветы и до сих пор не возвратилась, а Джейн, приехавшая утром сюда вместе с матерью, ушла купаться. И все равно, рассказывая, женщина все время оглядывалась, словно боялась, что их подслушают.
- Джейн родилась вскоре после того, как Вильям ушел в армию. Он считал, что родители смогут окружить заботой его молодую жену. Ребенку не исполнилось и года, когда во время одного из последних налетов на Лондон бомба разрушила дом Томсонов. Вся семья погибла. Маленькую Джейн нашли среди обломков. Падая, мать прикрыла ее своим телом, и она осталась живой. Солдаты, которые раскапывали развалины, отнесли малютку в приют, не зная, что отец находится в Германии. Вильям, не получая долгое время писем из дому, забеспокоился, забил тревогу. Ответ из Лондона попал в его руки уже после победы, когда Вильям служил в охране лагеря репатриантов. Это было в Северо-Западной Германии, в местечке Рогендорф... В этом лагере находилась и я...
Кэтрин сделала паузу и попросила воды.
Подполковник принес стакан и занялся ручным насосом. После длительной возни из шланга побежала свежая вода.
- Спасибо, - поблагодарила Кэтрин и, собравшись с духом, продолжила: - Не знаю, влюбилась ли я тогда в Вильяма или мое положение очень угнетало, да и родных считала погибшими - так оно на беду и случилось с мамой! А первая моя девичья любовь - Андрей, как я знала, лежал в могиле... Так или иначе, но я обвенчалась с Вильямом Томсоном и уехала с ним. Впрочем, эти детали для вас, Дмитрий Иванович, очевидно, не существенны...
Коваль в ответ только улыбнулся.
- А возможно, подумала и о беззащитной малютке, которой необходима мать. Материнское чувство у нас пробуждается еще в девичестве... Документы на Джейн удалось получить в приюте такие, какие мы хотели. В них матерью была названа я... Конечно, церковную запись мы не могли исправить, но надеялись, что для мэрии достаточно будет справки из приюта. Поэтому, Кэтрин вздохнула, - я всю жизнь жила под дамокловым мечом. Ведь я полюбила Джейн всей душой, и девочка отвечала мне тем же... Теперь вы открыли мне глаза: Джейн все знает... Никак не могу опомниться... Когда же она узнала, где, каким образом? Не пойму... Тем дороже становится сейчас мне ее любовь... А может, это Робин проболтался? Вы знаете это, Дмитрий Иванович? - миссис Томсон умоляюще взглянула на подполковника. - Как только он докопался! Он очень ловкий парень, пройдоха и хитрец. Пронюхав об этом - как именно, понятия не имею! - он иногда пугал меня, что расскажет Джейн, и я готова была простить ему любые фокусы. Чаще всего он устраивал мне сцены, когда ему необходимы были деньги... Долги какие-нибудь и тому подобное... Вильям, очевидно, это предвидел, потому что в завещании отдельно обусловил не только долю наследства Джейн после выхода замуж, но и после моей смерти. В любом случае Джейн получает сейчас в приданое мастерскую, а когда меня не будет - еще и часть сбережений. Роберт занимается совсем другим делом, и наша мастерская ему ни к чему...
- После вас и Джейн единственный наследник Роберт?
- Естественно. Но дети почти ровесники, и лишь господь знает, кто кого переживет.
