Галина Романова - Ты у него одна
Лизка молниеносно уловила происшедшую в ней перемену. Как-то сжалась вся. С лица пропала холодноватая надменность, в нем что-то дрогнуло. Задергалось правое веко, и она попыталась скрыть это, приложив к нему ладонь. Губы горестной скобкой опустились вниз. Она прокашлялась еле слышно и пробормотала:
– Я не знаю, о чем ты сейчас думаешь. Мне плевать. И я не буду перед тобой оправдываться. Знаю, что это бесполезно. Поверить мне ты не сможешь. Это твое право…
– Где мальчик? – прервала ее бессвязную речь Эльмира. – Пойми, это очень важно.
– Кому? Тебе? Даниле? Или, может быть, твоему «дяде Гене»? – Лизка просто осатанела, произнося последнее имя. Она его не произнесла даже, она его выплюнула. – Нету мальчика, поняла?! Нету!!! И отстань от меня!!! Ничего не скажу!!!
– Но… Но время уходит. Он уже схватил его мать, и если поймает его, то…
– Замолчи, слышишь! – Лизка нацелилась в нее длинным пальцем, словно дулом пистолета. – Замолчи. Я ничего не желаю знать!
– Ладно, хорошо… Тогда, может, ты ответишь мне на один-единственный вопрос… Зачем ты…
– Нет! – Она заорала страшно. Просто обезумела. Вздрогнула от звука собственного голоса и чуть тише добавила: – Нет! Ничего я тебе не скажу. Ни-че-го!
– Что за тупость, Лизка?! Ну почему ты мне не хочешь ничего объяснить?!
– Ты не доверяешь мне, а я тебе… – Лиза повернулась к ней спиной, направляясь к выходу из детской. – Пойдем сварим кофе, что ли…
Они молча спустились по лестнице. Так же молча вошли в кухню и, не проронив ни слова, сварили кофе, помогая друг другу перемалывать в ручной кофемолке зерна, ополаскивать чашки и отслеживать капризную шапку пены над горлышком турки. Потом сели за стол друг против друга и насупленно замолчали.
Минута… Две… Десять… Кофе остывал. Ни одна из них к нему не притронулась. Они продолжали молчать, не глядя друг на друга. Потом Лизка вдруг поймала ее руку, накрыла своей и почти жалобно попросила:
– Потерпи, Эмма. Потерпи немного. Мы не имеем сейчас права на доверие друг другу. Мы просто не имеем на это права…
Глава 22
Первый лестничный пролет был пройден без происшествий. Затем второй, а вот на третьем…
– Вы к кому будете, молодой человек?
Старая грымза нацелила в него толстые телескопические линзы своих очков, застыв прямо против той двери, куда он так спешил попасть.
Данила буркнул нечленораздельное «добрый день» и попытался обойти бабусю стороной. Но не тут-то было. Она вцепилась в его рукав сухими тонкими пальцами и злобно зашипела:
– Если к Лизке, то ее дверь вот эта. Чего косорылишься, ведь знаю, что к ней, беспутной, идешь!
– А если нет?
– Тогда можешь смело повертать обратно, потому как выше тебя никто не ждет. – Ох, как она обрадовалась. Как восторжествовала и из-за его растерянности, и потому, что могла продемонстрировать свою осведомленность, а может, и просто оттого, что представился случай поскандалить. – Сокольские укатили за рубеж. Витебские на даче. Две квартиры заколочены и опечатаны до особых распоряжений властей. А Симка Сушков в тюряге, на нарах гниет. Так что тебе не к кому туда иттить. Не к кому, кроме Лизки-шалавы! Вот так-то!
Седые кудельки на голове победоносно ворохнулись. Нос заострился. Губы стянулись куриной попкой. Ну что тут можно сказать?! Не имея домофона на входе, а в вестибюле охранника, жители подъезда могли смело надеяться на эту старую перечницу.
«Враг не пройдет!» – огромными буквами было выведено на ее морщинистом лице с сурово сведенными бровями.
Он и не прошел. Стоял, потел от нетерпения и злости и теребил в потной руке связку отмычек, при помощи которых собирался проникнуть в квартиру Елизаветы. Бабка раздражала, если не сказать больше. Она просто нарывалась на откровенную грубость. Но грубить было себе дороже. Грубить было себе дороже. Поэтому стоял, потерянно перебирая в голове все возможные пути для безболезненного отступления, слушал ее злобный лепет, сдобренный брызгами слюны, и мечтал о том, чтобы она отцепила наконец от его рукава свои сухонькие подагрические пальцы и дала ему уйти.
– Ладно уж… – Шапокляк вдруг уронила обессиленно руку и второй указала на дверь. – Иди… Уже давно ждет тебя, поди. Вон даже дверь не заперла. Часа два уж как тебя ждет.
Только тут Данила обратил наконец внимание на то, что дверь на добрых десять сантиметров приоткрыта. Надежная металлическая дверь Лизкиной квартиры была не заперта!.. Это могло означать все, что угодно. От рассеяности неожиданно вернувшейся хозяйки до… чего угодно. Думать о последнем Даниле не хотелось. Было желание просто развернуться и удрать. Удрать подальше, не оглядываясь, так, чтобы свист в ушах стоял.
Но сделать этого сейчас нельзя было сразу по двум причинам. И одна из них стояла сейчас в полуметре от него и с настороженным любопытством отслеживала его реакцию.
– Чего замер-то? – Она ехидно прищурилась. – Али не к ней шел?
Данила пожал плечами вроде как равнодушно, обошел старуху стороной и, толкнув тяжелую дверь, вошел в полутемную прихожую. Глазастая соседка попыталась было просочиться следом, но Данила сразу отсек ей путь, не совсем любезно захлопнув дверь перед самым ее носом.
Минуты три ушло на то, чтобы глаза попривыкли к полумраку и еще минут пять на то, чтобы справиться с потрясением от погрома, царившего вокруг. Господи, тут ноге некуда было ступить! Все раскурочено, вывернуто, располосовано. От мебели и книг до подушек и мягких диванных валиков. Искали основательно и неторопливо. То ли были уверены в том, что хозяйка не вернется в неурочный час, то ли не сомневались в собственной безнаказанности. Ножки стульев, подоконники, люстры… Все, буквально все перетряхнули в поисках утерянных сокровищ. По тому, как бесцеремонно и с размахом властвовала здесь чужая рука, можно было судить, что хозяйку квартиры не дождались.
Под ногой у него что-то хрустнуло. Он нагнулся и вытащил из-под подошвы ботинка нитку жемчуга, не бог весть какого дорогого, но и не стеклянного. Надо же! Не польстились, а могли бы, учитывая, какие нелюди сотворили здесь погром. Значит… Значит, действовали при непосредственном участии и под неусыпным контролем самого хозяина. Наверняка был здесь, наверняка. Не доверится он в таком деликатном деле своим шестеркам. Ни за что не доверится.
Данила еще продолжал смотреть на крупные жемчужные горошины, когда его осторожно тронули за плечо и вкрадчиво поинтересовались:
– О чем задумался, детинушка? Уж не о том ли, отчего не польстились на эту нитку?
– Ты почти угадал. – Данила старательно оттер жемчуг от пыли и зачем-то положил его на край единственного уцелевшего в гостиной стула. – Если учесть, кто в последнее время находится в твоем окружении, не удивился бы, застав здесь пустые стены.
– Гарика имеешь в виду? – «Дядя Гена» вынырнул из-за его спины и почти ласково улыбнулся. – А чем тебе не угодил Гарик? По-моему, человек как человек…
– Да, собственно, ничем, только на человека он мало похож.
– Да?! Что так?! – «Дядя Гена» стряхнул жемчуг, подхватил стул за спинку и, оттащив к окну, уселся на него.
– Зверь он, – угрюмо провозгласил Данила, краем глаза замечая какое-то движение в темном провале прихожей.
– А-аа, вон ты о чем! Так ведь и ты, Данилушка, крестиком не вышиваешь. А все чаще в таком вот оптическом крестике… – «дядя Гена» скрестил два пальца крест-накрест, – жертв своих отлавливаешь. Али забыл?
– Не забыл. – Данила встал спиной к углу и попытался по звукам, идущим из прихожей, определить количественный состав группы сопровождения. Если один-два, то это ерунда, это ему как два пальца об асфальт. Но ежели больше, да еще с электрошоком, то пиши пропало… – Не забыл, но с прошлым покончено, тебе не хуже моего известно, что я с этим завязал.
– Ага, – «дядя Гена» удовлетворенно заулыбался и хлопнул в ладоши. – А зачем тогда ты здесь? Что тебя сюда привело, мой милый?! Меня – понятно что, я всех бывших шлюх своего покойного сотоварища проверяю. К тому же про брошечку мне старый черт успел шепнуть. А тебя? Что ты здесь забыл? Или тоже был в курсе ее амурных дел с папашкой своей супруги? Был… Вижу, что был. А, может быть, забыл вовремя позаботиться об этой девке и пришел устранить упущение? Или что-то еще…
«Думай, думай, думай!!!» В виски застучало. По глазам тут же полыхнуло красным, а по позвоночнику поползли проклятые капли пота. Почему проклятые? Да потому, что так с ним бывало всегда в момент опасности. В предательский и заранее проигранный момент. Неподготовленно врать этому человеку было так же бессмысленно, как неподготовленно врать детектору лжи. Моментально уловит фальшь, и тогда пиши пропало.
Была не была…
– Жену ищу, – брякнул Данила и уставился хозяину прямо в глаза. Тяжело было, конечно, против света рассмотреть их выражение, но попытаться стоило.
