Елена Михалкова - Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями
…Парк, ставший Бабкину практически родным, встретил его теплым ветром и сладким дыханием лип. Сергей достал телефон и набрал номер Илюшина.
– Ну? – требовательно сказал Макар.
Сергей понял, что от него требуется не пересказ, а очень краткий конспект.
– Кристина уверяет, что Олег Сысоев приковал ее наручниками к батарее и пытался насильно овладеть. Но она вывернулась, сбежала и теперь не может прийти к Сысоевым, потому что ей стыдно смотреть в глаза их семье.
– Вот дура-то, – восхитился Илюшин. – У Сысоевых же нет в доме батарей! Да и наручников.
– Ты как о женщине отзываешься?! – рассердился Бабкин.
Макар оторопело замолчал. Чуть ли не впервые Сергею удалось добиться такого результата, и повторить он его потом не смог, как ни пытался.
– Так, – сказал Илюшин после очень долгой паузы. – Я понял. Это все Шавлов. Вода в колодцах отравленная. Или ты яблоко откусил?
– Какое яблоко?
– Красное! Кормили тебя яблоками? – заволновался Илюшин. – А молоко парное пить давали?
– Иди нафиг, – предложил Сергей.
– Я-то, допустим пойду, но ведь ты останешься под воздействием чар. Короче, слушай: девица Курятина врет, как журналист газеты «Правда». Никто ее наручниками к несуществующей батарее не приковывал.
Насмешливый ветер швырнул ему кленовый лист в лицо.
– Это я и сам понял, – сознался Бабкин. Разговор с Макаром действовал на него подобно холодному компрессу: жар в затылке постепенно утихал, на его место возвращалась здравость мыслей.
– Молодец. Фантазии придумать что-то свое у нее не хватает, поэтому она берет готовую ситуацию и переворачивает вверх ногами. После твоего рассказа в этом нет сомнений.
Бабкин подобрал со скамейки опавший цветок липы и зачем-то сунул в рот.
– Хочешь сказать, это она приковала Сысоева наручниками?
– Просто связала.
Сергей завистливо вздохнул. Везет же некоторым…
– А тот ее лягнул, – добавил Макар, и по голосу было слышно, что он ухмыляется.
– Лягнул? – ужаснулся Бабкин. Такую девушку – и ногами?!
– Собственно, потому она и врет. Слушай, ты снял у меня камень с души. Все-таки получается, что Олегу можно верить.
Бабкин не знал, как можно верить человеку, который лягает девушек, подобных Кристине Курятиной. С другой стороны, подумал он, не исключено, что это был радостный взбрык, который неверно расценили.
– Серега, ты чего там молчишь? – насмешливо осведомилась трубка. – Опять провалился в сладкие грезы?
– А ты у меня что-то спрашиваешь? – очнулся Бабкин.
– Нет, я тебе стихи декламирую. Разумеется, спрашиваю. Ты мне рассказал половину задания. Где вторая?
Тут-то Сергей окончательно пришел в чувство, и все яблочные дамочки и длинноногие блондинки вылетели у него из головы. Макар спрашивал, удавалось ли ему выяснить, что за плацдарм готовила Рита Сысоева. И у Бабкина был ответ. Наконец-то у него были ответы на все вопросы, с которыми он пришел к девушке.
– Макар, ты не поверишь!
Он вспомнил Кристину, с легкостью выложившей все подробности жизни подруги, и прелесть ее несколько померкла.
– Поверю. Давай не томи.
Бабкин выплюнул липовый цветок.
– Рита Сысоева сняла квартиру в другом городе и собирается уехать туда рожать.
Макар на другом конце провода поперхнулся борщом.
– Она что, беременна?
Глава 11
На белом листе бумаги человечек с выпирающим, как воздушный шарик, животом шел навстречу человечку в боксерских перчатках, а ручки-ножки-огуречик на длинных, как ходули, палочках бежал за ежиком.
– Это кто? – ткнул Бабкин в ежика.
– Олег Сысоев, – сообщил Макар, углубленно дорисовывая в углу еще одного персонажа. Он сидел на полу, обложившись цветными карандашами, хотя использовал только один, простой.
– Господи. А почему еж-то?
– Потому что я так вижу, – надменно пояснил Илюшин. – Сквозь призму своего таланта.
Бабкин хмыкнул и подумал, что призма какая-то корявая, но вслух ничего не сказал. Наблюдать за рисующим Макаром было чертовски увлекательно. Были в его каляках-маляках живость и, как ни смешно, удивительное сходство с изображаемыми персонажами. Чем дольше Бабкин рассматривал ежа, тем сильнее убеждался, что физиономия у того совершенно сысоевская. Разве что клетчатой рубахи не хватает.
– А меня ты почему не изобразил?
– Сейчас изображу, если не отстанешь, – угрожающе пообещал Илюшин.
– Не, я передумал. Заканчивай быстрее, Пикассо недоделанный, и поделись с нами своими выкладками.
День клонился к вечеру. Небо над рекой сочилось закатным золотом цвета чайной заварки, и уже плавала в нем еле видимая лимонная долька месяца.
– Сообщаю! – оповестил Илюшин. – Старуха Пудовкина ткнула пять раз и пять раз попала в цель.
Саша, лежавшая на животе рядом с ним, протянула красный карандаш. Илюшин накалякал гнома и удовлетворенно откинулся назад, созерцая свое творение.
– Я иногда думаю, что ты занимаешься расследованиями, только чтобы был повод порисовать. – Сергей сел рядом и придвинул кресло, чтобы опираться спиной. – Ладно, поехали. Что у нас по каждому фигуранту?
Макар покрутил свой рисунок так и сяк и пожал плечами:
– Ноль у нас по каждому фигуранту, Серега. Ноль без палочки.
– Нет, подождите, как же так? – заволновалась Саша. – Вы же сегодня столько всего узнали…
Она осеклась.
– Мы узнали, – спокойно продолжил за нее Макар, – что Рита Сысоева беременна, хочет переехать от родителей и подыскивает себе съемную квартиру в Нижнем Новгороде. Похоже, уже нашла. Что ее приятель Валера Грабарь врезал своему сопернику и у того случилось сотрясение мозга, а через неделю соперник помер, но прямая связь с ударом недоказуема. Что Сысоев, когда служил, то ли воровал масло, то ли нет. Что Кристина безуспешно соблазняла Олега Сысоева, чем вышеупомянутый Сысоев был весьма смущен и даже пытался скрыть от нас…
– Балбес! – вставил Сергей.
– Оставим в стороне его интеллектуальные способности. Еще нам известно, что Григорий и Петруша собирались отомстить соседу, но ничего предосудительного не совершили, зато сосед куда-то пропал. Поскольку случилось это до того, как парочка мстителей наведалась на его участок, вероятно, не они послужили причиной его исчезновения.
– Протестую! – возразил Бабкин.
– Поддерживаю, – согласился Макар, подумав. – Нет никакой связи между его исчезновением и их визитом. Возможно, они закопали расчлененное тело в картошке и собирались зарыть поглубже, но их спугнули. Не исключено, что это совершила Алевтина. Та самая, которая подкупила последнюю любовницу Григория, дабы она распускала о нем нехорошие слухи. Что еще?
– Про Нину, – подсказала Саша.
– Ничего, – развел руками Макар. – Бабка намекала на какого-то Ивана, подозреваю, речь снова о соседе. Серега узнал у местных, что Кожемякин ухаживал за Ниной в юности, но она выбрала другого. Учитывая, что речь идет о событиях тридцатилетней давности, предлагаю не придавать им значения.
– Тридцать лет не так уж и много. Может, у них любовь горит и пылает, а старуха узнала и собиралась разрушить хрупкое семейное Нинино счастье! – возразил Бабкин.
Илюшин покосился на него подозрительно.
– Поверь мне, Нина крепко держит своего журавля за ногу, и попробуй разжать ей хоть один палец. Она тебе башку откусит.
Сергей в задумчивости снес только что выстроенную линию из костяшек домино.
– Мысль о Нине не выходит у меня из головы, – признался он. – Засела там, как дюбель из монтажного пистолета.
Макар высоко поднял брови.
– Ты осознаешь, что вообще-то в норме дюбелю из монтажного пистолета нечего делать в голове?
– Смотря какая голова!
Стриженова на секунду зажмурилась. Нет, невозможно! С этими двоими невозможно толком ничего расследовать!
– Вы ничего не выяснили!
– Выяснили, Саш, выяснили, – вздохнул Макар.
– Только все эти семейные скелетики нам ничего не дают, – прогудел Бабкин.
– Почему?
Бабкин беспомощно взглянул на Илюшина, и тот взял объяснение генеральной линии партии на себя:
– Потому что цена им, Саш, в переводе на язык физических воздействий – максимум хорошая оплеуха, но никак не убийство. Это все довольно невинные секреты, понимаешь? Нечего нам предъявить следствию. Так что простите, братцы, но у нас как не было серьезного мотива, так и нет.
Все трое пригорюнились над изрисованными листочками.
– А еще я нутром чую, что следствие на этих фактах сидит и свежими погоняет, – внес свою черную лепту Сергей. – Хлебников-то местный, ему не приходится по пятьсот рублей совать каждой торговке.
Макар поморщился. Признавать, что кто-то опередил его, было не слишком приятно. Но его лошадь не мчалась к финишу сломя голову, а топталась на месте. Так что поражение в гонках не должно удивлять.
