Елена Михалкова - Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями
– Ничего, новое отыщешь, – отмахнулась Елизавета. – Их вокруг вон сколько!
Ангел вздохнул, покачал головой, но ничего не сказал. «То-то же! – наставительно подумала Пудовкина. – Еще он мне замечания будет делать!»
– Я, значит, померла? – уточнила она на всякий случай.
– Померла, – кивнул ангел.
– И сижу тут, значит, мертвая?
Ангел покосился на нее неодобрительно.
– Мертвая, как же. В гробу и в белых тапочках. Сама не видишь?
Елизавета оглядела себя. Платьишко хлопковое любимое, с васильками. Косынка. Гроба с белыми тапочками не наблюдается.
Она удовлетворенно хмыкнула: ну ладно…
Сидеть на облаке ей, надо сказать, нравилось. Было почти как в детстве, когда маленькая Лизка залезала на поваленную сосну у края обрыва, пробиралась по стволу к середине дерева и усаживалась на него верхом, размахивая руками и выкрикивая всякие глупости ветру и реке навстречу. И волосы так же сдувало со лба теплой волной, и внутри было столько счастья и свободы, что, казалось, на них можно взлететь в небо, как на реактивной тяге.
Она подергала ангела за край крыла.
– Слушай! А ты меня в эту, как ее… в преисподнюю не сбросишь?
– Ты говори, да не заговаривайся, – рассердился ангел, дернув крылом. – Делать мне больше нечего, как в ад тебя кидать.
Елизавета успокоилась. Не сбросят, значит. Вот и чудненько. По этому, с крыльями, сразу видно, что честный ответственный человек, не шелупонь какая-то.
– Я вот чего не понимаю, – сказала она, поразмыслив. – Давай уж начистоту, мне перед тобой притворяться как-то не с руки.
– Давай, – согласился ангел.
– Я ведь жизнь-то прожила не слишком хорошую, верно?
Ангел сочувственно кивнул.
– Врать не врала, убивать не убивала, – перечислила Елизавета. – Но и любить никого не любила. Людям некоторым пакостила! Ох, и помянут же они меня недобрым словом!
– Да уже поминают, – успокоил ангел. – Подлая ты, говорят, была старушонка.
– А еще что болтают? – нахмурилась Елизавета.
Ангел на секунду прищурился.
– А не надо было стоять под стрелой! – известил он, явно копируя кого-то. – То есть под гномом.
– Гришка языком чешет, пьяная рожа, – безошибочно опознала Пудовкина. – Никакого уважения к покойнице! Ух, я б его…
Она спохватилась и искоса глянула на ангела. Тот укоризненно покачал головой:
– Вот жеж ты вредная душа.
– А я о чем! – обрадовалась Елизавета. – Вредная! Я тебе про то и талдычу! За что же, объясни, меня сюда взяли?
Она обвела рукой розовую, как шиповниковый цвет, облачную пену.
Ангел поднялся и посмотрел на нее сверху вниз насмешливо и тепло.
– А за пуделя, – легко сказал он.
Подмигнул Елизавете Архиповне, взял ее за руку и повел, утопая по колено, в сторону поднимающегося солнца.
Облака все летели и летели над маленьким городком, раскинувшимся на берегу Оки.
Где-то внизу Галка ревела от счастья на плече Олега.
Нина варила компот на всех, включая негодяйку Алевтину.
Макар целовал Сашу Стриж.
Сергей Бабкин писал жене, что ужасно соскучился, как она могла отправить его в этот Шавлов в компании Илюшина, не любит она его совсем, не жалеет.
Григорий поливал капусту брокколи.
Пудель Лаврентий спал и дрыгал во сне задней лапой. Ему снилось, что он бежит к своей Елизавете по облакам, похожим на пушистые кошачьи спины.
