Ольга Володарская - Призраки солнечного юга
— Ладно, не будем гадать. Скоро все узнаем!
— Хочется верить, что я до этого момента доживу…
— Выше нос, коллега! — он подмигнул мне. — Где наша не пропадала!
— Действительно, где наша только не пропадала… — Я поднялась со стула и, протиснувшись между стеллажом и столом, выползла из закутка. — Я, пожалуй, поеду.
— Вано ждать не будешь? Он бы нас двоих захватил…
— А сколько ждать? — я глянула на часы, оказалось, что уже половина четвертого.
— Не знаю точно, он сказал, заедет после семи.
— Тогда я лучше своим ходом… — Тут мне в голову пришла одна мысль. — Слушай, Эдик, а, правда, в вашем дендрарии павлины есть?
— Да. И лебеди. Там вообще красоти-и-и-ища…
— Вот думаю скататься туда, красотищей полюбоваться.
— Правильно! — горячо поддержал меня Эдик. — Быть в Сочи и не побывать в дендрарии, это непростительно…
Далее мы распрощались, после чего Эдик засел за компьютер, а я, сердечно попрощавшись с воинственной уборщицей Люсей, вышла на улицу.
Глава 9
Возвращалась я в санаторий ближе к ночи. А все потому, что после десяти у наглых Сочинских водил двойной тариф, а я на одинарный едва наскребла, вытряхнув из карманов все до последнего рубля. Целый час я простояла на шоссе, тряся своей вшивой сотней и гремя мелочью, в надежде сторговаться с каким-нибудь шофером и доехать до Адлера за сто пятодесят рублей. Водилы, с которыми я вела торг, реагировали на мое жалостливое блеянье по разному, одни тут же уезжали, другие соглашались довести даром, но, судя по похотливому блеску их глаз, до Адлера я бы с ними вряд ли доехала.
В итоге мне все же повезло: где-то около одинадцати передо мной затормозила раздолбанная грузовая машина, именуемая в народе «шишигой», из кабины которой тут же выглянул веселый старичок в бандане и по-молодецки прокричал:
— Садись, красавица, прокачу!
— Мне в Адлер.
— Прокачу до Адлера.
— У меня только сто пятьдесят рублей, — доложилась я и потрясла мелочевкой.
— Я тебя за сто довезу, мне все равно туда.
Мысленно возблагодарив бога, я забралась в кабину «шишиги».
… А через полчаса уже стояла у ворот санатория.
Пока шла по аллее к корпусу, думала, но не об убийстве, о нем мне думать надоело, я размышляла о том, как коварна любовь. С одной стороны, прекрасное чувство, делающее нас нежнее, одухотвореннее, а с другой… Вон Сонька влюбилась в Бармалея и тут же забыла о своей лучшей подруге, проявив тем самым черствость и эгоизм… Ведь ни разочку за день не позвонила, засранка!
С этими мыслями я дошла до скверика (чудный скверик, засаженный кипарисами, акациями и карликовыми пальмочками, единственный его недостаток — отсутствие фонарей), оставалось пройти через него, а там до крыльца корпуса рукой подать, но тут из кустов выпрыгнула зловещая черная фигура и кинулась ко мне.
— Что такое? — испугалась я и инстинктивно дернулась назад. — Кто тут?
— Т-с-с, тихо, — прошептала Гуля, (а это была именно она) приложив палец к губам.
— Гуля, чтоб тебя! Напугала до смерти…
— Т-с-с, — опять шикнула она.
— Чего тебе? — на полтона ниже спросила я.
— Слушай, Леля, у меня к тебе дело…
— На призраков я больше не охочусь, так и знай.
— Причем тут призраки? Я не об этом… — Она нервно облизнула губы и, неотрывно глядя мне в лицо своими дикими глазами, зашептала. — Я скоро поймаю убийцу!
Какое совпадение! Я тоже вот-вот! — подумала я, а в слух сказала:
— Молодец! И каким же образом?
— Э, нет! Я тебе не скажу… — она дурковато хихикнула. — А то поймаешь его вместо меня…
— И когда состоится поимка?
— Завтра.
Еще одно совпадение!
— Почему именно завтра?
— Иначе он уедет… Остались только сутки… — дальше она понесла сущую околесицу. — Он думает, что всех провел, но не тут-то было… Я его вычислила! Он хитрый, а хитрее… Он умный, я умнее… Я давно его заподозрила, а теперь просто уверена… Осталось еще кое-что проверить, и он у меня в руках… но ш-ш-ш… никому ни слова…
Да-а! Похоже, препараты перестали действовать, надо сказать об этом доктору, пусть даст ей более сильные, а лучше запеленает в смирительную рубашку. От греха подальше!
— Гуля, — как можно строже сказала я. — Успокойся, пожалуйста.
— Я спокойна, — дергая ртом, просипела она.
— Хорошо. Тогда я пойду.
— Погоди, — завопила она, забыв о том, что надо соблюдать тишину. — У меня к тебе дело…
— Ну?
— Дай поляроид. Мне он позарез нужен.
— Зачем?
— Кое-что сфотографировать.
— Кое-что, это что?
— Не могу сказать, — замялась она, — но завтра обещаю показать тебе фотографии…
— Поляроид Эммы Петровны, так что попроси у нее.
— Я не знаю, в каком номере она живет…
— Я тоже.
— Но ты сидишь с ней за столом!
— Вот за завтраком и попрошу. Устроит тебя такой расклад?
— Мне бы, конечно, надо побыстрее, но раз так… Тогда до завтра…
И она ушла, что-то бурча себе под нос.
Я с облегчением вздохнула и рысцой кинулась к крыльцу. Не добежав до него каких-то десяток шагов, я наткнулась еще на одну зловещую фигуру.
— Да что же это! — выругалась я, притормаживая. — Кто тут?
— Я, кто ж еще, — раздался знакомый хрипловатый голос, и из-за кипариса показалась моя разлюбезная подруга. — Ты чего мне за день ни разу не позвонила?
— А ты чего? Как влюбилась, так я тебе и не нужна?
Сонька обижено надулась.
— Так я и знала, что ты это скажешь!
— Конечно, скажу! Усвистала к своему Ромэо, про меня и не вспомнила…
— Я вспоминала. Честно. Только телефон я с собой не взяла… А мы весь день из номера не выходили…
— И чем занимались? — игриво спросила я.
— В карты играли, — доложила Сонька.
— Весь день?
— Ага. Женька, знаешь, как в буру здорово играет!
— Эй! Ты что, на Женьку перекинулась?
— Нет, просто мы втроем в номере сидели. Балык ели, пиво пили, в буру резались… — Она ткнула себя кулаком в грудь. — Я их накрячила, как щенков!
— Фу, какие выражения… А еще педагог!
— Я в отпуске, — напомнила она.
— А почему Женя вас наедине не оставил?
— А зачем? — искренне удивилась Софья.
— Мне надо тебе объяснять? Тебе, разведенной женщине с ребенком?
— А, ты о сексе, — насупилась она. — Так знай, я сразу не даю!
— Я знаю, и горячо тебя поддерживаю, но вы уже несколько дней знакомы…
— А свидания у нас было только два.
— А сколько надо? — живо поинтересовалась я.
— Как минимум, три, но лучше пять… Пусть еще поухаживает!
Тут наши мнения не совпадали. Я, конечно, тоже считаю, что не стоит сразу прыгать в койку к понравившемуся мужику, и поддерживаю Соньку в том, что три свидания надо продержаться, но пять… Это перебор!
— Сонь, мне кажется, что для курорта подойдет урезанный вариант ухаживания… То есть, трех свиданий достаточно…
— Думаешь? — взволнованно спросила она.
— Я бы на твоем месте после третьего сдалась.
— Ну уж если ты бы сдалась…
— Но только на твоем месте! В смысле, если б была разведена…
— Тогда и я сдамся!
— Вот и правильно… И когда состоится судьбоносное свидание?
— Сейчас, — радостно сообщила она. — Идем на набережную гулять. Айда с нами?
— Нет уж, я сегодня так нагулялась, что ноги не идут. — Я позевнула. — Спать пойду.
— Иди, иди, так весь отпуск проспишь!
— И тебе всего хорошего, — прокричала я вслед удаляющейся фигурке и опять дунула к крыльцу.
Не стоит и говорить, что буквально через пару секунд дорогу мне преградила еще одна черная фигура, причем, эта была не просто зловещей, а устрашающе-огромной.
— Кто тут? — в панике заорала я.
— Я, Юра, — донесся до меня Зоринский баритон.
— А ты что здесь делаешь?
— Гуляю, — буркнул он.
— Гуляешь или за Сонькой следишь?
— Очень надо! Подумаешь, королева Шантеклера! Следить еще за ней…
— Юра, ты не заболел? — забеспокоилась я.
— Вот еще! Из этой… этой… мымры болеть! Ну уж нет! Она этого не достойна! — Он театрально заломил руки. — Я так ее любил, а она… С каким-то рыбаком! Ладно бы с красивым, а то с этим уродом! С этим… этим… мымром!
— Юр, не можешь ругать, не ругайся…
— А он, наверное, может! — заголосил он. — Он только и может, что ругаться! Он тупой мужлан! Вот он кто!
— Он ей стихи читает, — вступилась я за Сонькиного избранника. — Блока.
— Какая банальность! — фыркнул он. — Стихи! Да ей, если хочешь знать, песни пел… Романсы! Серенады! Собственного сочинения… А она… Предательница!
— Юр, да не переживай ты так, — попыталась успокоить его я. — Вон кругом сколько женщин, другую найдешь…
— Все вы бабы одинаковые! Предательницы! — гаркнул он и, обхватив голову руками, ломанулся в заросли акации.
Я проводила глазами его тучную фигуру, потом горько вздохнула (жалко же, бедняжку) и устало поплелась к крыльцу.
