Татьяна Степанова - Невеста вечности
– Опять логично, – согласилась Катя. – Как, например, с Балашовой, соседкой. У той умер ребенок, и она боится за остальных своих детей. А вы правильно подметили тогда, во время допроса, что она нам лжет, то есть не лжет, а не все рассказывает. Теперь понятно, почему она даже не упомянула о знакомстве Уфимцева с матушками-монашками. И все же…
– Что все же?
– Участкового Гуляева сестра Римма повергла в шок своей осведомленностью о происшествии, то есть о его личной трагедии, о которой, по его мнению, никто не знал.
– А он решил, что это сама Смерть ей на ухо нашептала? – спросил Страшилин.
– Такого он мне не сказал, но знаете…
– Как вы это подметили – все слишком экзотично, – усмехнулся Страшилин.
Но усмешка вышла какой-то невеселой.
– Ну, теперь я тоже в душ. – Он допил чай и поднялся.
Начал медленно расстегивать пуговицы на своей белой сорочке. Под ней не оказалось майки, голый торс, волосы на груди.
Катя дождалась, когда он включит воду в душе, и разобрала постель, нырнула под одеяло. Сначала отползла на самый дальний край кровати – к окну. Потом подумала – нет, тут столько места остается, еще решит, что это – намек, приглашение.
Она легла на середину кровати. И быстро стянула водолазку, укуталась одеялом до подбородка.
Из ванной Страшилин появился на удивление быстро – с мокрыми волосами и в одних трусах.
Катя старалась не смотреть – как и что. Полный мужчина.
Страшилин начал возиться с раскладушкой, прилаживая ее между кроватью и столом так, чтобы в тесном номере оставался свободный проход к двери ванной. Оказалось, что дежурная не забыла и матрас. Он положил его на раскладушку, постелил простыню, забрал пожертвованные Катей подушку и одеяло.
– Спокойной ночи, – сказал он, – я тушу свет.
Катя тут же протянула руку и включила ночник на столике возле кровати.
Сумрак в номере. Раскладушка затрещала под тяжестью грузного тела.
– Между прочим, я храплю во сне, – признался Страшилин.
– Ничего, – ответила Катя.
– Лампу не погасите?
– Пусть пока… потом, ладно?
– Ладно, – Страшилин усмехнулся. Он лежал на спине, укрытый одеялом лишь до пояса. То есть полуголый.
– Спокойной ночи, – сказала Катя.
– Угу, – он хмыкнул.
Катя закрыла глаза. Сон, сон, где же ты, добрый сон? Раскладушка заскрипела, и она тут же вперилась – чего это он там?
Она дико, мучительно жалела, что не уехала в Москву, как он и предлагал. Эта ночь в одном номере… нет, так не годится. Как бы шумно он ни вздыхал сейчас, ни ворочался – нет, нет, так не годится.
– Можно я закурю? – спросил Страшилин.
– Ой, нет, я…
– Надо покурить, – он приподнялся на высокой подушке. – Катя…
– Что, Андрей Аркадьевич?
– Пожалуйста, не бойтесь меня.
– Я не боюсь, что вы…
– Я же вижу, вы как воробей встрепанный. Я – ничего. Мое вам слово. Только можно я закурю?
– Курите.
Огонек сигареты…
Катя снова закрыла глаза. Все тело ее ломило от усталости. Нужен отдых… Сон, сон, добрый сон…
Огонек сигареты…
Если бы они оба сейчас протянули руки, то их пальцы соприкоснулись бы в сумраке ночи.
Но Катя лишь тихонько отодвинулась подальше. Она чувствовала запах дыма его сигареты. Он курил, курил без остановки.
Она решила – раз она не способна уснуть, станет чутко контролировать ситуацию всю ночь и…
В этот миг она провалилась в сон – добрый, темный, сладкий, глубокий – он сжалился над ней.
Глава 45
Свидетель обвинения
Катя проснулась и… не сразу поняла, где это она – потолок низкий и с лепниной, нелепый светильник.
Но тут же вспомнила, огляделась – в номере, кроме нее, никого. Раскладушка все еще на месте, не сложена, но постельное белье с нее убрано, матрас скатан.
Она взяла мобильный и глянула на время – одиннадцать! Даже в выходные она не имела наглости спать так долго.
Она села в постели – рядом на прикроватном столике лампа настольная, та самая, под свет которой она так предательски заснула, выключена. На столике листок бумаги и ключи от машины.
Катя прочла записку Страшилина: «Отдыхайте, приезжайте в ОВД в обед, я раньше не освобожусь».
Она встала – рядом с раскладушкой на полу в пепельнице горка окурков. В номере свежо – видно, Страшилин проветривал. Как тихо он ушел – она не слышала, ни как он встал и собрался, ни как мылся в ванной. Видно, не хотел будить ее. Такой медведь неповоротливый, а вот надо же, может двигаться совершенно бесшумно, как тень, как призрак.
Отчего-то сравнение с призраком не понравилось Кате.
Она снова встала в ванной под горячий душ и вышла на этот раз в полотенце. Потом не спеша оделась. Включила чайник и решила позавтракать. Она чувствовала себя отдохнувшей – столько спать, почти до полудня!
И аппетит появился. Она сделала себе бутерброды с ветчиной, напилась чая, даже отыскала в сумке пару конфет – леденцов.
В половине первого она покинула номер, забрав ключи от машины. На всякий случай спросила у дежурной по гостевому дому – сколько мы должны за ночевку?
Та заверила, что все уже уплачено – муж или друг ваш… кто он там вам, утром заплатил.
Катя ощущала на себе липкий любопытный взгляд дежурной. Муж или друг… Может она считать Страшилина своим другом? Пожалуй, нет – коллега – да, напарник, то есть это она – напарник старшего следователя следственного комитета по особо важным делам в данном конкретном случае. Но они не друзья. Наверное, это и к лучшему, хотя…
Она снова пожалела о том, что вчера вечером не уехала в Москву домой. Времени ведь вагон, она бы успела и выспаться дома, и вернуться на «Маяк» в ОВД к обеду.
Интересно, спал Страшилин этой ночью или только дымил, чтобы снять напряжение? И как это она отключилась – ведь хотела же бодрствовать!
Во дворе гостевого дома стоял «Форд» Страшилина. Он ей машину оставил, вот бескорыстная широкая душа. На чем же сам из санатория до ОВД добирался? Скорей всего, вызвал по телефону машину из отдела, ну да, патрульные его забрали утром.
Катя пикнула сигнализацией, открыла машину и села за руль. Вспомнила, как везла Страшилина из бара на Таганку. В этот раз права у нее с собой, в сумке, а вот документов на машину и доверенности нет. Хорошо еще, что тут свой район, можно как-то ГАИ все объяснить.
Очень тихо она ехала по аллее парка к воротам. В парке уже вовсю гуляли старички-отдыхающие. Где-то тут, возможно, и Горлов фланирует, или он отправился в магазин в «Маяк».
Катя вырулила из ворот и поехала по дороге. Она решила вести машину предельно аккуратно, всякий раз сверяясь с навигатором.
Добралась без приключений, припарковалась возле ОВД и пошла в дежурную часть спросить о Страшилине. Тот в ОВД еще не возвращался – то ли в администрации, то ли у прокурора – так сказал дежурный.
Можно, конечно, позвонить ему, узнать… Но так уж у них принято, что они редко, лишь в крайней необходимости общались по телефону. Вот странность какая. Мобильник словно существовал не для них. Катя решала, где ей лучше ждать Страшилина – в коридорах ОВД или в его машине?
Решила сидеть в машине. Она увидит его сразу, как только он либо подъедет, либо подойдет к отделу.
Она снова села за руль. Время текло медленно, такая тягомотина это ожидание. Она достала свой верный планшет, нырнула в Интернет. Потом подумала – как же она укараулит Страшилина, если будет торчать в Википедии?
А, он сам увидит, что его машина тут, возле отдела! По крайней мере позвонит ей и…
Она опять углубилась в свой планшет.
– Вот вы где, а дежурный сказал, что вы уехали.
Катя оторвалась от Интернета. Рядом с машиной стоял не Страшилин, а участковый Олег Гуляев.
Он наклонился к окну – Катя опустила его кнопкой. И сразу же стало ощутимо исходившее от Гуляева амбре – запах мятной жевательной резинки и ночного алкоголя. Видно, для участкового эта ночь после Удаленной часовни оказалась сложной.
– У меня тут новость для вас, – объявил он. – Старуха из поселка только что мне позвонила.
– Какая старуха?
– Глазова, соседка Уфимцева. Я ей в прошлый раз визитку свою оставил. Позвонила мне, но разговор шел о вас.
– Обо мне?
– О Страшилине и о вас, о следователях – так она выразилась, что у нее побывали. Она хочет вас видеть, и очень срочно.
– А что еще она сказала? – спросила Катя.
– Больше ничего – я и так и этак, она все твердит: пусть следователи ко мне приедут сегодня же, это крайне важно.
– Ладно, Олег, спасибо, я передам Страшилину. А вы… как вы?
– Ничего, путем, – ответил участковый.
– Все перемелется, – сказала Катя.
– Много чего надо смолоть, – ответил Гуляев.
Он пошел в отдел, считая, что выполнил свои обязанности – проинформировал. Катя набрала в одно касание номер Страшилина.
– Добрый день, это я, – сказала она. – Я в вашей машине у отдела. Участковый только что передал, что свидетельница Глазова из поселка срочно желает нас с вами видеть. Говорит – крайне важно.
