Вера Коркина - Умный, наглый, сомоуверенный
— Еще какой.
— Слушай, а если он все забрал, то, может, и вообще не вернется?
— Я про это и думаю. Что тогда делать? Мы тут планы составляем, а он давно ту-ту. Сел же в поезд, и паспорт нашелся. — Юля не скрывала горечи. — Но опять же дом. Он жадный, дом не бросит.
— Он может его продать так, что ты и не узнаешь. Приедут люди, покажут документы… Выметут вон, и все.
— Слушай, ты меня пугаешь. Я так не хочу.
Они купили в супермаркете коляску с куклой для Маруси, а для Юли он выбрал полумесяц из гранатов на серебряной цепочке, и она радовалась, как ребенок. Но особенно радовать Юлю он не собирался, и весь день ходил вокруг и нагонял на нее чаду, строя предположения насчет коварства Павла Ивановича, чем довел ее до полного уныния.
— Интересно, сколько раз нужно человека надуть, чтобы он перестал верить обманщику? Уже все понятно. Нужно устроить окончательную ловушку с разоблачением, чтобы не выкрутился. Надо его сюда заманить.
— Как? В газету объявление подать?
— Можно. Подай объявление, что продаешь дом.
— Как я его продам? Покупатели…
— Ты не поняла. Если позвонят, будешь отвечать, что дом уже продан.
Но Юля его не слышала и твердила свое:
— Бумаги на дом оформлены на чужую фамилию, какого-то Разумовского.
У Авилова от неожиданности выступил на лбу пот.
— На какую фамилию? — переспросил он.
— Разумовского.
Он замолчал. Вот оно что. Круг замкнулся. Все встало на места. Вот почему молчит полковник. Потому что узнал, кто владелец дома, в который поехала Ира.
— Бедная ты моя! — Он сочувственно посмотрел на домработницу.
Как же нас всех облапошили! Ах ты, наш голубчик! Законный обладатель дома! Порядочный без примет! Две жены в анамнезе, Ира, тетка Нюра, домработница. Три дочери, не считая предыдущих браков. Аттракционы, отель, шантаж, попытка убийства. Универсал, твою мать. Плохо начинать с аттракционов. Аттракционы до добра никого не доведут, так и будешь прыгать с одной карусели на другую. Какой беспокойный тип, то тут развлечется, то там. И прибыли-то никакой, а сколько всем хлопот! Зато теперь понятно повышенное внимание к его, Авилова, персоне.
Все вместе они знают все, но самое главное никто друг другу не сообщал или сообщал случайно. Кому охота признаваться в собственной глупости? Никому. Только Юля, с ее непосредственностью, когда распсихуется, несет что ни попадя. Авилов принялся молча расхаживать по гостиной. А Ира, что она сделает, когда обнаружит истину? Для нее это будет чересчур. Самому ему одно нужно сделать несомненно — выманить «кавказского пленника» из укрытия. Отнять досье. Потом дом.
Он набрал телефонный номер полковника:
— Юрий Максимович, Ира не звонила?
— Звонила. Завтра вернется. Где тебя носит, отец беспокоится.
— Передайте ему, я сегодня выезжаю, к ночи буду. А Ира во сколько приедет?
— Не знаю. Сказала, что встречать не надо. Темнит. Получит у меня что причитается.
— Юрий Максимович, если вы ее увидите раньше, чем мы встретимся, не говорите того, что знаете. Ни в коем случае, я вас прошу. Последствия могут быть несоразмерными.
— На что ты намекаешь?
— На то и намекаю, что вы подумали. Надо осторожно. Я знаю как. Не делайте ничего в одиночку.
— Прознал, да? — спросил полковник.
— Да.
Помолчав, оба одновременно положили трубки.
Глава 25
Круиз
Они доплыли до острова. Остров был просто скалой, огромным камнем, поросшим скудным кустарником. Пахло подмороженной травой. Алексей наломал веток, принес бумаги и развел костер. Они сели на брезент. Небо было затянуто тучами, быстро несущимися на восток. Из всех звезд лишь одна Венера упрямо проливала сквозь тучи зеленый свет.
— Я знаю, зачем ты приехала. — Алексей плеснул из фляжки какого-то тягучего напитка. — Ты приехала за документами. За компроматом на своего любовника.
Ира смотрела в костер. Почему-то ей стало безразлично, что он о ней думает. Ей было хорошо тут сидеть, касаясь его локтем. Странная штука семейная жизнь. Они не виделись столько времени, а оказались вместе на острове, и все остальное отступило. И какая-то девчонка, и проданный дом, и поехавший отель, и Яков Александрович, и Сашка, с его документами и разбитой головой, отступили, как призраки. Было ли это вообще? Лучше бы не было… Сидеть, смотреть в огонь, чувствовать его рядом. Все хорошо, ничего не нужно. Главное, не двигаться, ничего не говорить. Не спугнуть. Вдруг исчезнет?
— Все эти годы я вкалывал, а он воровал. Мы растили детей, он наслаждался жизнью… Я не понимаю, как ты оказалась на его стороне?
Ира втянула воздух: пахло костром и одеколоном «Ренуар».
— Не понимаешь?
— Не понимаю.
— Ну и ладно. Хочется покурить.
Алексей сходил за пачкой и вернулся. Подал сигарету, поднес огонь. Все было по-прежнему. Странно, стоит ему появиться рядом, все восстанавливается. За один миг все поднимается из праха.
— Как девочки? Спрашивают обо мне?
— Дед этих разговоров не переносит. Сашка тебя видела. «Я видела папу! Я видела папу!» И в слезы. Ты же от нее отвернулся.
Он сорвал травинку и растер между пальцами.
— Как ты думаешь, что это было?
— Что именно? — спросила Ира.
— Ну это все… Испытание?
— А разве что-то было? Я не заметила.
— Это нас испытывала судьба?
— А что, нас испытывали?
— Ты, по-моему, хлебнула лишнего…
— Я не понимаю, о чем ты…
— У меня там все. — Он заглянул ей в лицо. — А у тебя?
— А у меня ничего не было… Кроме тебя. Не веришь?
Она не отворачивала лицо, но и не смотрела на мужа. Смотрела, как из-за рваного края тучи бесформенным куском выглянула луна. Подняла мелкий камень, швырнула в воду.
— А выпить у нас еще осталось?
— Осталось. Но тебе лучше не пить.
— Нет. Мне лучше пить…
Он достал фляжку и разлил остатки.
— Это что, последнее? Нужно будет еще съездить. — Ира зевнула. — А что, который час? Или пьем дальше, или я засыпаю, — предупредила она. — Я с дороги. Потом этот дом, такой странный. Замок на песке… Ненастоящий какой-то. Но двери там, впрочем, настоящие. Вполне надежные двери. У хозяина тот же одеколон, что и у тебя. Все не то. Я говорю не то. Так вот, я хотела сказать, что ты первый начал… И ты не имеешь права попрекать меня любовниками, вот так-то… Но это пустяки… Я не хочу про ерунду.
— Кто первый, кто второй… Это знаешь что? Плотские страсти. Деньги, яхты, девки. Я не выдержал испытания деньгами… Они были не настоящие, за них с меня причиталось. Отель поехал, и это было нормально. Он и не мой, собственно. Не очень я его хотел, легко смирился. «Была без радости любовь — разлука будет без печали…» Но потом выяснилось, что это продуманно, это от зависти твоего любовника… Мы с тобой белые люди, к нам липнет черное… И когда мы слабеем, нас растаскивают.
— Это вранье. Ты недавно говорил совсем другое. — Ира произнесла это вяло, скорее по обязанности.
— А ты говорила, что хочешь моей смерти. Ты все еще ее хочешь?
— Алексей, ты переменчив, как весенняя погода. Я точно помню, что ты меня ненавидишь. Обзываешь окаменелостью.
Ей было скучно все это произносить. Хочешь ты быть с человеком или нет, решается по первому прикосновению. И все было решено. Она хотела его и только его. Все остальное — ошибка. Игра, ложные ходы, дешевая подмена. Просто есть его запах и все. Неважно, какой он и что он выделывает. Лишь бы он не отворачивался.
— Ты не виновата, просто попалась. Это козни. Дьявольские чары. Но все закончилось. Все встало на свои места. Я хочу сделать тебе чисто деловое предложение.
— Ну.
— Я знаю, где находится то, что ты ищешь. Я меняю эти документы на…
— Говори. На что?
— На нашу прежнюю жизнь, — закончил он.
— Вставай. Поехали за водкой. Потом договорим.
Вот и все. Все, чего она хотела. Все, о чем мечтала и уже потеряла всякую надежду. Предложено в форме сделки. «Чисто деловое предложение…» Ты же этого хотела? Этого? Что же ты молчишь? Тебе предложили все забыть, простить все «последние» слова, так в чем же дело?
— Поехали, — повторила она. — Я буду думать.
Они завели мотор и покинули остров. Решение потребовало от Иры трех дней. Все три дня она не могла перестать пить. Он заплатил за жилье какой-то женщине. В комнате стояли яркие букеты из мертвых цветов и сундук с замком. Стекла давно не мыли, на кухне пахло луком. Она хотела бы остаться там на всю жизнь, не есть, не спать. Алексей куда-то уезжал, потом возвращался. Когда уезжал, она просто молча сидела или стояла у окна. Когда появилась хозяйка, Ира спросила у нее, какое сегодня число и как называется поселок.
— Девонька, ты не пей больше. Лица на тебе нету, — ответила та.
Первое, что сделала Клементина, попав в дом братьев Абрамовичей, это вымела пол и перевесила кривые занавески. Хоть и временное жилье, все должно быть по-хорошему. Вокруг кипела строительная работа с шутками и матом, день был ясным, веселым. Она вызвалась купить продуктов и еле дотащила сумку. Придется завести тележку. Клементина готовила на ужин плов и даже напевала, так легко было на душе. Хорошее настроение.
