Роберт Кемпбелл - Волшебник Хуливуда
– Господи, – пробормотала она.
– Что? – Свистун подался вперед. – Что вы сказали?
Она подняла голову. В глазах у нее застыло изумление.
– Никто не сказал мне, что Кенни зарезали ножом.
– Строго говоря, это был не нож. Это было хирургическое лезвие, какими в настоящее время уже не пользуются. Лезвие с крошечной рукояткой, за которую хирург берется двумя пальцами. И оно легко может выскользнуть у него из пальцев.
Боско принес чай и кофе. Диана жадно принюхалась к ароматному пару.
Боско вопросительно посмотрел на Свистуна, а тот кивком разрешил ему присесть за столик. Боско сел рядом со Свистуном напротив Дианы. Она отпила из чашки.
– Очень хороший чай. Просто замечательный.
– Я позволил себе по собственной инициативе добавить меда.
– Какого меда?
– Цветочного.
– И получилось просто замечательно, – сказала она.
Свистун достал из кармана стопку карточек, перетянутую резинкой.
– Я прочитаю вам несколько имен, а вы скажете, упоминал ли их Кенни в разговоре с вами. Согласны?
Она кивнула.
– Джордж Грох.
– Конечно. Кенни какое-то время жил с ним, но потом они разругались.
– Джейн.
– И все? Просто Джейн? Я знакома с доброй сотней таких. И не припоминаю, чтобы Кенни когда-нибудь говорил о какой-то определенной Джейн.
– К этому мы еще вернемся, – сказал Свистун и продолжил по списку. – Килрой.
Она покачала головой.
– Бобби Л. и Бобби Д.
– Это пара молодых потаскушек, они работают на панели. Бобби Лэмей прибыла сюда, должно быть, год назад. Другая, Бобби Дарнел, еще позже. Кенни крутился с ними, когда наряжался в женское платье. Клиентов друг другу передавали. Понимаете? Кто-нибудь клеился к Кенни, но тот был парнем честным и говорил, что он только переоделся в женское платье. И если клиент не оказывался двустволкой, Кенни передавал его одной из Бобби. И наоборот. Нет смысла упускать клиента только потому, что ты не в силах обслужить его, как ему хочется.
– А вы с ними в таких играх не участвовали?
– Я на панели больше не работаю. Я сейчас практически всегда принимаю по рекомендации. Даже в барах не торчу, разве что для времяпрепровождения.
– Хорошо. Дальше у нас идет некто по имени Майк.
И вновь она покачала головой.
– Тот же случай, что и с Джейн. Сколько Майков я, по-вашему, знаю? С полсотни.
– Пуч.
– Этот бедняга и сам не знает, кто он такой.
– В каком смысле?
– То ли гомосексуалист, то ли бисексуал, то ли гетеросексуал, то ли еще что. Вертится, как дерьмо в проруби, пытаясь в этом разобраться. И к Кенни приставал, да только тому это не понравилось. Ему не хотелось соблазнять парнишку только из-за того, что тот чувствует себя таким потерянным, понимаете? И он порядочно надоел Кенни. И все это было еще до того, как Кенни узнал про свою болезнь. А уж как они потом разобрались, этого я не знаю.
– Джет.
Она с пониманием посмотрела на Свистуна.
– Это и есть ваш наркосбытчик?
– Так я понял.
– Правильно поняли. Но у них с Кенни были и другие дела. Он сводил Кенни кое с кем, хотя из числа сводников был далеко не самым главным.
– А вы не знаете, как мне его найти?
– Поговорите на улице о том, что вам нужны наркотики или мальчик, и Джет сам вас найдет.
– А вы с ним имели дело?
– Очень редко. Когда хотелось расслабиться. Жизнь ведь не сахар. Согласны?
Свистун кивнул и вернулся к своему списку.
– А вы не знаете, почему Кенни внес в память телефона номер фотостудии?
– Фотостудии? – переспросила она.
– Владельца зовут Рааб.
– Понятия не имею. – Она взглянула на часы. – Мне пора. У меня свидание.
– Но мы с вами так и не поговорили, – заметил Свистун.
– Прекрасно поговорили. И большое спасибо за чай.
Она выскользнула из-за столика и выскочила из кофейни прежде, чем у него появился хоть малейший шанс остановить ее.
– Паршиво я себя чувствую, – сказал Свистун. – Поеду домой. Но если кто-нибудь спросит, то ты этого не знаешь.
Глава тридцать вторая
Некоторые психологи утверждают, что d?g? vu (ощущение, что ты уже видел то, что на самом деле видишь впервые) коренится в процессах мыслительной деятельности. Какая-то информация регистрируется мозгом и мгновенно забывается – речь в таких случаях может идти о наносекундах, – а затем вновь регистрируется и сопоставляется с тем, что уже содержится в памяти на бессознательном уровне, – и тут-то тебе и начинает казаться, будто ты уже сталкивался с этим фактом, может быть, даже в предыдущем существовании.
На извилистой дороге, ведущей к особняку Уолтера Кейпа на вершине одного из голливудских холмов, расположившемуся там подобно замку злого великана из мультяшек Диснея, Канаану казалось, будто все, происходящее с ним сейчас, происходит уже не впервые, он боролся с этим ощущением, но оно не покидало его.
Разве не десять лет назад – вскоре после трагической гибели его маленькой племянницы – он в обществе Беллерозе, жирного новоорлеанского детектива в мятом белом костюме, и Свистуна, вооружившись алюминиевой трубой, в которой покоилась в сухом льду отрубленная женская голова, ехали по этой же дороге покарать чудовище по имени Уолтер Кейп устрашающей выходкой, потому что сделать против него что бы то ни было другое они оказались бессильны?
В землю был вбит шест с рекламой риэлтерской конторы. Шест, судя по всему, стоял здесь уже давным-давно.
Канаан подъехал к тяжелым чугунным воротам в сплошной каменной стене, за которой, казалось, начинался отдельный мир. Ворота были закрыты и заперты, однако в будке не оказалось сторожа, у ворот не топтался охранник, готовый наставить автомат на любого непрошенного гостя – одним словом, все было не так, как десять лет назад.
Он выбрался из машины, присмотрелся к замку и засову. Висячий замок оказался не защелкнут, он всего лишь висел, вдетый в петли. Проникнуть сюда можно было и не имея ключа.
Круговая подъездная дорожка ко входу в особняк была с обеих сторон оттенена картиной упадка и запустения: увядшие цветы, больные деревья, жизнь которых теплилась лишь в боку, подставленном солнечным лучам. Большая автостоянка, на которой могла бы запарковаться целая дюжина машин, оказалась завалена мусором.
В доме, на верхней лестничной площадке, горел свет. Да и в комнате, выходящей в маленький сад, тоже. Канаан разглядел французскую веранду.
Он подошел к двери и позвонил в колокольчик. В доме царила мертвая тишина. Приложив ухо к двери, он позвонил еще раз. Звонок то ли не работал, то ли был проведен где-то в глубине дома. Подождав несколько минут, Канаан взялся за молоток и резко постучал. Здешний молоток имел форму нескольких мальчиков, сплетенных в фигуру группового секса. Канаана это внезапно разозлило. Хотя Кейп, конечно, гордился этой диковиной и тем впечатлением, которая она производила на его гостей.
Канаан принялся молотить в дверь, нанося по одному удару в минуту. Так прошло пять минут.
Он обошел вокруг дома, проник в маленький внутренний сад, подошел к дверям французской веранды и заглянул в них. Старик, потупившись, сидел у камина.
Канаан понял, что перед ним Уолтер Кейп. Некогда могущественный и полный жизненными соками человек превратился в дряхлого старика.
Канаан побарабанил по стеклу кончиками пальцев. Кейп резко развернулся в кресле и посмотрел в его сторону. Руки у него затряслись, а глаза полезли на лоб от ужаса. В одной руке у него был блокнот – и сейчас он раскрылся и затрепетал, как сигнальный флажок.
Канаан быстро достал полицейскую бляху и постучал ею по стеклу, приговаривая при этом:
– Полиция. Это полиция.
Кейп потянулся к телефону на столике возле кресла, блокнот выскользнул у него из рук и упал на ковер. Он нажал на какую-то кнопку. После чего они с Канааном уставились друг на друга, выжидая. Через какое-то время в комнату вошел верзила в черной жилетке и в рубашке с закатанными рукавами; увидев Канаана в саду, он нахмурился, обменялся парой слов с Кейпом и пошел открыть дверь французской веранды.
– Полиция, – сказал Канаан.
– Никто не вызывал полицию, – возразил слуга.
– Никогда не слышит звонков, – пожаловался Кейп на слугу Канаану, словно они с детективом были союзниками. – Малькольм никогда ничего не слышит. Кто-нибудь может прийти и убить меня, а Малькольм ничего не услышит.
– Мне надо задать мистеру Кейпу несколько вопросов.
– О чем? – спросил слуга.
– О том, что вас совершенно не касается, – отрезал детектив.
– Вы у меня в доме. Можете спрашивать о чем угодно в присутствии Малькольма.
– Я по поводу ребенка, над которым надругались и которого убили, – сказал Канаан и, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло у камина.
– Я ничего не знаю ни про какого ребенка!
Теперь, когда первый ужас прошел, а в комнате появился телохранитель, в голосе Кейпа зазвучало неприкрытое раздражение.
