Эдгар Уоллес - Лицо во мраке
Стил потянул одну из кошек, послышался шум механизма, кошка медленно повернулась вправо и остановилась. Он проделал то же самое со второй кошкой, и повторился такой же поворот влево. Когда движение прекратилось, дверцы в груди идола открылись.
— Ну вот, — с удовлетворением сказал Стил и подставил к пьедесталу стул.
Дик взобрался на него, просунул руку в отверстие и вынул целую пригоршню желтых камней.
— Статуя полна камней, — сказал Стил, дрожа от волнения.
— Да, это так, — ответил Дик, слезая со стула.
Он вытер запыленные руки и, открыв чемодан, поставил его на письменный стол Малпаса. Какой-то звук заставил его обернуться. Обе кошки, медленно поворачиваясь, приняли свое прежнее положение. Они остановились, и дверцы с треском захлопнулись. Стил, пораженный, смотрел на статую.
— Я не понимаю устройства этого механизма, — сказал он. — Подождите, я снова открою его.
Но не успел он сделать и шага, как свет погас, и комната погрузилась во тьму.
— Стойте у дверей! — быстро крикнул Шеннон. — Никого не впускать и не выпускать! Один из вас пусть пойдет наощупь вдоль стены к буфету, но держит наготове палку. Если стена раздвинется, бейте всякого, не теряя ни секунды! Где фонари?
Он услышал, как Стил тихо выругался, бродя в темноте…
— Фонари остались на площадке, — раздался голос инспектора.
— Принесите их! Эй, полисмен у двери, пропустите инспектора и, когда он будет возвращаться, убедитесь, что это именно он.
Одри чувствовала, как сильно бьется ее сердце, и инстинктивно ее рука потянулась к руке Шеннона.
— Что будет? — испуганно прошептала она.
— Не знаю, — тихо ответил он. — Стойте за мной и держитесь за мою левую руку.
— Дверь заперта!
Это был голос инспектора… Дик забыл, что механизм, выключавший освещение, управлял также дверьми.
— Спичку скорее! Что тут такое? — раздался голос Стила, который полз к идолу.
— Вы слышали что-нибудь, сэр?
— Я слышал как будто стон. Вы добрались до идола?
— Я… О, Боже мой!
Кровь застыла в жилах Одри от этого внезапно раздавшегося крика боли.
— Что случилось? — спросил Дик.
— Я дотронулся до чего-то горячего… Кажется, это пьедестал статуи.
Снова раздался сдавленный крик боли.
— Тут что-то горит, — прошептала девушка. — Разве вы не чувствуете запаха раскаленного железа?
Дик уже уловил чуть слышный странный запах. Он мягко отодвинул девушку в сторону.
— Я хочу выяснить, в чем дело, — сказал он.
Полисмен в дальнем конце комнаты чиркнул спичкой, и в то же мгновение снова вспыхнули лампы. Казалось, ничего не изменилось. Безобразное лицо идола по-прежнему было обращено в комнату, и глаза кошек все так же отливали зеленым блеском.
— Что с вами случилось, Стил?
Сержант показал свою поврежденную руку: через всю ладонь шел черный ожог.
— Я обжегся, — простонал он.
Дик бросился вперед и дотронулся до пьедестала: он был холоден как лед.
— Это не то, сэр, — сказал Стил. — Что-то другое появилось прямо из-под пола как раскаленный барьер…
— Барьер это или нет, — сказал Дик, — но я выну теперь камни.
Он опять повернул кошек, и маленькая дверца открылась. Вскочив на пьедестал, он просунул руку в отверстие. Идол был пуст.
Глава 48. Чемодан
— Ну, это уж мы опростоволосились! — сказал Дик. — Дать обокрасть себя на наших же глазах, — этого нам никто никогда не простит!
Он внимательно осмотрел пол, даже поднял ковер, но нигде не было следа какого-либо трапа.
Откуда мог появиться раскаленный барьер, оставалось тайной. Шеннон оглянулся на девушку и печально улыбнулся.
— Постарайтесь стать сыщиком более лучшим, чем я, потому что я показываю вам плохой пример!
Но удивительные события этого вечера еще не кончились.
— Однако мы ничего не выиграем пустым сожалением, — сказал Дик. — Стена не раздвигалась, констебль?
— Нет, сэр, я держал палку здесь, — он дотронулся своей тяжелой дубинкой до стены, которая должна была бы раздвинуться, если бы таинственный посетитель захотел воспользоваться этим ходом.
Оказалось, что этим путем уже нельзя было больше пользоваться.
— Я велел перерезать канаты лифта, и он больше не действует, — сказал Стил. — Ой! — воскликнул он.
Одри перевязывала ему рану временной повязкой из двух носовых платков.
— Боже! Я никогда не знал, что маленькая рана может так болеть! — простонал он.
— В дальнейшем пусть у каждого из ваших людей будет при себе фонарь, инспектор, — сказал Дик. — Принесите их сейчас сюда.
Казалось, что его слова послужили сигналом и что неизвестный решил не допустить ни в коем случае, чтобы принесли фонари, потому что свет снова погас, и дверь в переднюю закрылась с громким стуком, прежде чем близко стоящий полисмен успел удержать ее.
— Спички, живо! — приказал Дик, поспешно обыскивая свои карманы.
— Зажигайте скорей, черт возьми! — закричал он.
— Я сейчас, — ответил покорно голос Одри. Спичка затрещала, вспыхнул огонек, и одновременно со вспыхнувшим пламенем спички зажглись лампы.
— Что за чертовщина! — рассердился Дик и вдруг умолк, широко раскрыв глаза.
Дик, не отрываясь, смотрел на идола и имел для этого полное основание: на полу, у подножия фигуры стоял кожаный чемодан. Он был большой и совершенно новый.
— Откуда он взялся?
Дик подскочил к чемодану и, подняв его с трудом, поставил на стол около того чемоданчика, который он принес, чтобы забрать алмазы.
— Будьте осторожны, сэр, — предупредил Стил, — вы не знаете, что в нем.
Шеннон ощупал чемодан быстрым движением специалиста.
— Если это бомба, то, по-видимому, совершенно нового типа, — сказал он и открыл чемодан.
Шеннон был поражен: чемодан был наполнен желтыми камнями, которые он видел недавно внутри статуи. Он глубоко вздохнул и подозвал Стила.
— Я думаю, это все, что там было?
Стил, оторопев, мог только кивнуть головой, и Дик, взяв чемодан в руки, низко поклонился неподвижной бронзовой фигуре.
— Вы — странное и страшное божество, но вы все же очень любезны! Благодарю вас за чемодан… Мы доставим его на мою квартиру, заберем остальные камни и отвезем их в Скотленд-Ярд, — вполголоса добавил он. — Я не успокоюсь, пока они не окажутся за бронированными дверьми.
— Но откуда это взялось? — спросил изумленный Стил, до того пораженный возвращением камней, что забыл про боль в руке, — утаскивают алмазы, а потом возвращают их в чемодане! Просто невероятно!
Но у Шеннона не было желания обсуждать этот вопрос.
— Уйдем отсюда, пока они не убедились в своей ошибке, — сказал он. — Инспектор, скажите вашим людям, чтобы они собирались… Я снимаю вас с охраны этого дома.
Инспектор явно испытал облегчение.
— Это лучшая новость, какую я услышал за последнее время, сэр! Я лучше бы шесть месяцев нес бессменное дежурство, чем провел еще одну ночь в этом доме.
Они направились вниз и вышли на улицу. Дик протянул руку, чтобы закрыть дверь, как вдруг она внезапно закрылась сама, и он увидел, что в доме зажегся свет.
— Теперь они обнаружили свою ошибку, и начнется серьезное дело. — Он с любопытством посмотрел на дверь. — Я много дал бы, чтобы снова очутиться за ней, — сказал он.
— Что вы говорите? — прошептал голос над его ухом. — Я много дала бы, чтобы скорее убежать, но у меня не хватает храбрости.
Они подошли к ограде дома. В окне показался свет, кто-то отодвинул занавеску у окна и выглядывал на улицу. Когда Дик Шеннон увидел это, в его душе проснулось острое, безумное желание покончить раз и навсегда с мучившей его тайной.
— Я рискну, — сказал Дик.
Он поднял пистолет, и три быстрых выстрела прозвучали как один. Послышался звон бьющихся стекол. Полоса света исчезла.
— Ну, теперь я попаду в беду, — сказал Шеннон с безрадостной улыбкой. — Но ничего: может быть, я убил его.
— Кого? — спросила испуганная девушка.
Дик не ответил.
Нельзя безнаказанно нарушать законы даже будучи полицейским комиссаром. Раздались резкие свистки, послышались бегущие шаги. Три фигуры в шлемах вынырнули из темноты, а вслед за ними начала собираться толпа, появляющаяся в таких случаях словно из воздуха. На Портмен-сквер начали открываться окна и двери. Такого шума никогда еще не было в этом спокойном месте. Хотя Дик и был полицейским комиссаром, ему пришлось выполнить все формальности: назвать себя, сообщить номер своего пистолета и свой адрес, чему он подчинился беспрекословно. На звук выстрела подъехало случайное такси, которое пришлось как нельзя более кстати. Войдя первым, Дик сел и поставил чемодан к себе на колени. Почувствовав его тяжесть, он подумал, что вечер прошел недаром.
— Не знаю, почему я выстрелил: от плохого настроения или от злости… Стреляю я хорошо, но освещение было неважное.
— Но кто там в доме? — настаивала Одри. — Как вы думаете, кто это был? Малпас?
