Александр Смирнов - Раб и Царь
Ну, ладно, отдыхайте здесь вместе с сапогом, а я пойду распоряжусь, чтобы служанка одежду отцу приготовила.
Даже смерть отца не заставила директора отложить все свои дела и остаться дома. Непосвящённый человек вообще не мог догадаться, что у директора какие-то неприятности. Он, как всегда был строг, суров и непроницаем для других. Проведя совещание и распустив сотрудников, он, как обычно оставил в кабинете одного Стаса.
Достав из кармана листок бумаги, директор положил его на стол.
Что это? — спросил Стас.
Номер мобильного телефона. Вычисли и убери.
Не понял?
Что тут непонятного? Вычислить по этому номеру владельца телефона и убрать.
Да, но…
Никаких но! Убрать!
Телефонный звонок прервал их беседу. Раб, недовольный тем, что ему помешали, резко сорвал с аппарата трубку.
Да! — рявкнул он.
Неожиданно его тон резко изменился. Он встал и заискивающим голосом произнёс:
Да, хозяин. Конечно, хозяин. Хорошо. Естественно, деньги товар не надёжный. Их может сожрать инфляция. Да, хозяин. Я и сам хотел вам это предложить. Слушаюсь хозяин.
Раб повесил трубку и посмотрел на Стаса.
Да, вот ещё что. Все денежные средства мы будем переводить в недвижимость. Подбери мне коттеджи на Чёрном море. Когда подберёшь, я их посмотрю.
На вас будем оформлять, или на фирму? — спросил Стас.
Тебе какое дело на кого я буду оформлять. Твоё дело предложить.
А как насчёт этого, — Стас показал листок с телефонным номером.
Я же тебе всё сказал. Или тебе не понятно?
Катя дождалась, когда муж ушёл на работу, проводила служанку, которая повела сына в гимназию и пошла в свою комнату. Она открыла шкаф и достала оттуда сапог. Катя извлекла из сапога кассету и вставила в магнитофон. На экране вначале появилась рябь, но потом стали проявляться очертания какой-то комнаты. Катя увидела квартиру, в которой ходили какие-то неизвестные молодые парни. Двери квартиры открылись, и на пороге появился Владимир. Он держал за руку её. Оператор дал картинку крупным планом, и Катя увидела своё лицо. Оно было какое-то неестественное, неживое. Она где-то уже видела такие лица, но никак не могла припомнить где. Вдруг она вспомнила. Она видела их в психиатрической больнице, когда навещала Николая Ивановича.
Владимир провёл Катю в комнату и поставил прямо против объектива.
Раздевайся, — скомандовал ей Владимир.
Катя послушно разделась догола.
А теперь ложись. Сейчас мы тебе устроим первую брачную ночь! — услышала она голос мужа.
Катя легла на стол, а Раб широко раздвинул ей ноги.
Раб, а тебя снимать? — услышала Катя чей-то голос за кадром.
Снимай, снимай. Эта кассета для нас, так сказать для истории, а для продажи мы отдельно снимем, — ответил голосу Раб.
Раб спустил брюки, подошёл к ней и….
Катя не верила своим глазам. Её разум отказывался понимать то, что происходило на экране. Она больше не могла смотреть это. Но и не смотреть она тоже не могла.
Тьфу ты чёрт, — снова услышала она голос мужа. — Кровью меня испачкала.
Так она, что, девица? — опять раздался голос за кадром.
Слушай, Раб, ты что, болтать сюда пришёл? Давай скорее, нам ведь тоже хочется, — услышала она ещё один голос.
Не переживай, здесь на всех хватит, — засмеялся Раб.
Потом были ещё двое. После того, как последний насытился, он спросил:
Раб, ты будешь ещё?
Нет, мне нельзя. Теперь для продажи заснять надо, без меня.
Ну, тогда ты, — предложил тот же голос другому.
Я что, автомат? Надо передохнуть немного. А ты, что торопишься?
Серый по городу этого придурка водит, нашего звонка ждёт, — снова заговорил Раб. Давайте пропустим по стаканчику и за работу.
Дальше на экране, кроме Катиного тела ничего не было видно. Вероятно, камера была закреплена и не управлялась оператором. Слышны были только голоса.
Слушай Раб, а я слышал, ты жениться на ней собрался? — спросил кто-то.
Да, а что?
Для чего же ты всё это устроил?
Как раз для этого и устроил. Она, видите ли, другого полюбила, теперь разлюбит.
А тебе не жалко её? — опять спросил тот же голос.
А что её жалеть? Тебе приятно было?
Конечно.
Ну, значит, и ей хорошо.
Все трое громко расхохотались.
А потом, она всё равно ничего помнить не будет, — продолжил Раб.
Дальше голоса были неразборчивы. Слышался смех и звяканье стаканов. Но вот опять прозвучал голос Раба.
Ну, что, бойцы сексуального фронта, восстановили свои силы?
Мало, мало есть, — послышалось в ответ.
Тогда за работу! Я звоню.
Серый, это я, Раб, тащи жениха, у нас всё готово.
Послышалась какая-то возня, и на экране вновь появились знакомые персонажи.
Начинайте, — скомандовал Раб, — а я этот секс-фильм из другой комнаты через зеркало досмотрю.
Всё повторилось, только без Раба.
Неожиданно прозвучал звонок. Хлопнула входная дверь, и на экране появился Дима.
Смелее, студент, заходи, — послышался незнакомый голос.
Что, студент, рот раскрыл, — крикнул кто-то. — Групповухи никогда не видел?
Нет, — еле выговорил Дима.
Вот и прекрасно, значит, не только увидишь, но сам попробуешь.
Нет уж, спасибо.
Зря ты отказываешься, — снова сказал незнакомый голос. — У тебя же завтра свадьба. Ну, что ты желторотым птенцом хочешь на брачном ложе оказаться? Это ещё хорошо, что я тебя увидел сегодня, как раз перед свадьбой из тебя мужчину сделаем. Ты знаешь, прощаются с холостяцкой жизнью, не только парни, девушки тоже приходят проститься.
Давай, студент, не стесняйся, — опять послышался голос Катиных истязателей. — И нам заодно поможешь. Вон видишь красавица, Мы уже каждый по два раза её, а ей всё равно мало.
Вот, вот, про неё и речь, — подбадривал Диму тот же голос.
Катя увидела, как она медленно приподняла голову и волосы, рассыпавшись по сторонам, открыли её лицо.
Дима, — слабым голосом проговорила Катя.
Дальше на экране всё завертелось, задёргалось, послышались непонятные звуки, и запись оборвалась.
Катя сидела неподвижно перед чёрным экраном с искаженным от ужаса лицом. Из глаз ручьём текли слёзы. Она сжала в кулаки свои волосы и тихо завыла. Не заплакала, а именно завыла. Так воют волки, которые попали в капкан. Они, потеряв все силы, уже не пытаются вырваться на свободу, не зовут свою стаю на помощь, они тихо воют, и как будто, говорят сами себе, что жизнь окончена и спасти их не сможет даже чудо.
Катя медленно поднялась с кресла и вышла из комнаты. Через мгновение она снова вернулась с верёвкой в руках. Неожиданно она остановилась и заговорила сама с собой.
А Дима? Он же вырастит таким же рабом? Нет, это не выход.
Она подошла к телефону и набрала номер.
Катя, это я, Катя Андреева. Ты оказалась права. Я, относительно мужа. Надо что-то придумать. Давай встретимся с тобой. Сейчас я занята похоронами, у него отец умер, а после похорон я позвоню тебе.
Катя положила трубку, прошла в комнату, убрала верёвку на место и вытащила кассету.
Раб должен быть в кандалах, — сказала она сама себе. — Надо найти способ, чтобы их надеть.
Похороны Николая Ивановича проходили тихо. В больнице кроме Кати и Владимира, никого не было. Машина с чёрной полосой подъехала к моргу, и санитары погрузили в неё гроб.
Отпевать будете? — спросил водитель.
Нет, — ответил Владимир.
Да, — сказала Катя.
Зачем, он же не верил? — удивился Раб.
Я думаю, что в конце, верил.
Когда это он верил?
Когда в больнице лежал.
В больнице он сумасшедшим был.
Это мы здесь все сумасшедшие, — ответила Катя.
Хочешь отпевать, давай отпевать, мне, собственно, всё равно.
Ну, так что, решили куда вести? — снова спросил водитель.
В церковь вези, — ответил Раб.
Машина поехала в церковь. Катя и Раб сидели около гроба и молчали.
Неужели из родни никого не осталось, — спросила Катя мужа.
Мать умерла, а больше никого не осталось, — ответил Владимир.
Надо было Диму взять. Нехорошо как-то. Всё-таки в последний путь провожаем, — сказала Катя.
Незачем. Мал он ещё.
В храме батюшка ходил вокруг гроба с кадилом и скороговоркой бормотал какую-то молитву.
…новопреставленного, раба твоего, Никола-а-а-я, — вдруг громко запел он.
Почему раба? — недовольно спросил Владимир жену.
Не знаю, положено так.
Священник закончил петь и начал усердно креститься. Катя последовала его примеру.
Ты бы хоть лоб перекрестил, — шепнула она мужу.
Ни к чему это, — ответил Раб, — условности какие-то, комплексы.
