Алексей Макеев - Чистосердечное убийство
— Откуда такие познания? — с усмешкой спросил Гуров.
— А я в молодости геологический оканчивал. — Подполковник улыбнулся. — Могу поспорить на свою зарплату, что скважина левая, нигде не учтенная. В соседнем ангаре есть точно такая же.
— А трубы ведут в сторону нефтеперерабатывающего завода, — продолжил Гуров. — Так что пусть ваши люди не расслабляются. Завод штурмовать будет сложнее. Там взрывать нельзя. Его прикрывает собственная служба безопасности.
Гуров сидел в кабинете, который ему выделили для работы несколько дней назад. Теперь это помещение превратилось в штаб всей московской бригады, которую прислал Орлов. Вместе со столичными сыщиками в Самару прилетели люди из самых разных ведомств, причем не только силовых. Среди них был даже человек из комитета по природным ресурсам.
Сейчас в кабинете шло совещание. Гуров вышел оттуда с телефоном и перебрался к Рогозину. Подполковник был теперь, что называется, на коне. Он руководил всеми областными оперативными силами в этом деле и выглядел человеком, который вытянул нужный билет в лотерее.
— Что там происходит? — спросил Орлов. — Стоит только тебя куда-то одного отправить, и ты обязательно наворотишь!..
— Хочешь сказать, что свинья грязь найдет? — Гуров рассмеялся. — Насчет грязи возражать не буду. Нашел.
— Ладно тебе. Я вчера размечтался наконец-то выспаться, а тут ты в три часа ночи. Ладно, давай рассказывай.
— Прокуратура через два часа дала санкцию на задержание главного инженера нефтеперерабатывающего завода Жигаленкова. Фактически, как подсказали технари, они в основной производственный процесс интегрировали левую нефть и получали неучтенные объемы готового бензина. Реализация проводилась, я думаю, специальными людьми, а отгружалось топливо наравне с легальным. Если учесть, что ангары стоят в поле с начала девяностых годов, то прикинь, сколько они выкачали и продали. Это же сотни миллионов рублей!
— Наглеют ребята, — заявил Орлов. — Почувствовали себя безнаказанными.
— А чего им бояться? Директор охранного предприятия в доле, несколько его людей работали только на ангарах, причем легально, с разрешениями на оружие. Вот только руководителя этой «Альтернативы» взять не удалось. В бега кинулся или где-то тут на дно лег. В розыск его объявили. Сейчас выясняются все обстоятельства и связи. Ты даже не представляешь, сколько грязи льют теперь друг на друга партнеры по официальному бизнесу! Директор строительной кампании, который собирался отвести эти поля под коттеджную застройку, проректор университета, специалисты их АХЧ, которые курировали строительные работы, один интересный доцент, которому кто-то угрожал, чтобы он не лез в экологические проблемы. Короче, настоящий гадюшник.
— Ой ли? Ты меня пытаешься убедить, что тут нет никакой связи с Москвой?
— Не пытаюсь. — Гуров вздохнул. — Стараюсь об этой стороне просто не думать. Я же знаю, как такие дела завершаются. Все сваливается на местных функционеров, а большие дяди, которые тормозили законные акции в Москве, останутся в стороне. Ведь кто-то же несколько лет назад разрешил снять статус природоохранных с этих территорий и фактически складывал под сукно новые запросы из Самары по его восстановлению.
Майор Ершов вышел через проходную следственного изолятора и посмотрел на солнце. Чистое, весеннее, оно полыхало на небе исключительной голубизны и как будто насмехалось над человеком, которого наконец-то отпустили, исключили из разряда подозреваемых в убийстве. Это очень важно, немало для любого нормального человека. Но такие события очень часто наносят бульшую травму, чем самое несправедливое подозрение. Ты вышел, признан честным, но ощущаешь на себе грязь обидных подозрений, которую будешь смывать годами.
Все забудут об этом мимолетном инциденте, а ты все еще будешь мучительно ощущать, что тебе тогда не поверили. В твоей правоте усомнились те самые люди, которые когда-то вручали тебе награды и почетные грамоты, подписывали ходатайства о присвоении тебе очередного звания. Они просто подавали тебе руку, а теперь оказывается, что не верили тебе.
Больно так же, как вот сейчас смотреть на чистое яркое весеннее солнце, которое режет глаза. Ершов опустил голову, взял поудобнее большой пакет со спортивным костюмом и бельем. Он был уверен в том, что никто его не встретит при выходе из СИЗО. Ни один человек не кинется пожимать ему руку и галдеть, что никогда не верил в виновность майора Ершова, всегда знал, что такого просто не может быть.
Он уже успел убедиться в своей правоте, и тут за его спиной раздался знакомый голос:
— Александр Иванович!
Ершов обернулся и увидел полковника Гурова. Московский сыщик шел к нему с вытянутой для пожатия рукой, но без всяких там радостных или торжественных улыбок на лице. Ершов подумал, что этот человек ему, собственно, всегда нравился тем, что был искренен в разговорах. С ним было сразу понятно, как он на самом деле к тебе относится.
— Здравствуйте, Ершов. Рад, что вы снова на свободе.
Ершов молча пожал протянутую руку, стыдясь за то, что у него мелькнуло мимолетное желание не делать этого. Уж Гуров-то всегда был с ним честен, и оснований презирать его у Ершова не имелось.
— А вы, Александр Иванович, я вижу, целиком погружены в обиды и терзания, не так ли? Напрасно.
— Это что, на лице у меня написано? — угрюмо спросил Ершов.
— Вообще-то да. Я снова вам скажу, Александр Иванович, что не надо никого винить в том, что с вами произошло. Поведи вы себя в той ситуации, когда убили Бурмистрова, иначе, и к вам относились бы сейчас по-другому. Я не осуждаю вас, просто объясняю. Каждый имеет право выбора и отвечает за него перед собой. Я рад тому, что все закончилось. Пойдемте, я на машине. Отвезу вас домой, там ждет Оля и праздничный семейный стол.
— Она ждет дома? — как будто удивился Ершов.
— Конечно. Вот вы опять успели сделать неправильные выводы о том, почему дочь не встречает здесь, а с нетерпением ждет дома. А ведь все просто. Скажите, зачем девчонке торчать перед следственным изолятором? К тому же нам с вами нужно поговорить.
— О чем? Коновалова, я так понял, арестовали. Убийцу тоже. Нужные показания я дал. Меня даже вывозили на следственный эксперимент…
— Я хотел поговорить с вами о восстановлении вас в органах внутренних дел, — перебил его Гуров.
— О как! — зло ответил Ершов. — Значит, уволить у нас получается просто. Еще вина не доказана, а уже приказ состряпали и формулировку придумали.
— Вы порядок знаете, зачем же обижаетесь? Если есть основания предполагать, что вы совершили тяжкое преступление, значит, уже имеется и повод для увольнения. Теперь известные вам люди разобрались в деле и поняли, что у вас было моральное право брать вину на себя.
— Нет, не смогу. — Ершов покачал головой. — Постарайтесь меня понять, товарищ полковник. После того как я посидел в камере, мне не пристало носить погоны офицера полиции, требовать соблюдения законности и правопорядка от других людей. Вы хорошо сказали насчет морального права.
— Ладно, пойдемте к машине. Там вас ждет один человек, который хочет с вами поговорить.
— Кто это? — насторожился Ершов.
Гуров молча подвел его черной «Волге» и кивнул водителю Мише Спирину, чтобы тот вышел и погулял немного. Навстречу Ершову с заднего сиденья выбрался человек в гражданском костюме, но с генеральским лицом. Это Ершов понял сразу, кожей почувствовал.
— Знакомьтесь, — заявил Гуров. — Это Александр Иванович Ершов, а это генерал Орлов из Главного управления уголовного розыска МВД. Мой непосредственный начальник.
Орлов молча пожал руку Ершова и открыл было рот, но Гуров опередил начальника:
— Отказался!.. Я сказал ему, но он не хочет оставаться в органах.
— Вот как? — удивился Орлов и прислонился спиной к дверке машины. — Жаль! А я полагал, что люди, дослужившиеся до майорского звания, сильные и деловые. Мы вот с Гуровым подумали расставить нескольких надежных офицеров на постах в вашем областном управлении. Чтобы, так сказать, быть в дальнейшем уверенными.
— Нет, спасибо, товарищ генерал. — Ершов покачал головой. — Я уже объяснял, что мне будет сложновато, не смогу я больше.
— Ну что же. — Орлов нахмурился. — Я думал, что вы покрепче. Хотя лучше так, сразу. Это будет честно. А я думал вас к Рогозину перебросить, в его ведомство. Какие-то вы тут, на местах, инертные. Помнится, когда я был майором… ты не забыл, Лев Иванович?
— Когда мы познакомились, ты был уже подполковником, — поправил генерала Гуров. — Мы с тобой никак не могли найти общий язык. Даже в Москве.
— А, ну да. Хотя неважно. — Орлов посмотрел на часы. — Ладно, садитесь, Александр Иванович, мы подбросим вас домой, а то дочка заждалась. Отмоетесь, отъедитесь, отоспитесь на домашней постели и, я уверяю вас, увидите мир в иных красках. Если будут проблемы, вы позвоните потом Рогозину, и он поможет вам с достойной работой в гражданской жизни.
