Виктория Готти - Кто-то следит за мной
— Естественно. — Дарио сочувственно улыбнулся. — На тебя давят со всех сторон. — Он наклонился вперед. — Кстати, а как реагирует Ивен?
Роз опустила поднос на кофейный столик, пододвинула стул, села.
— Не совсем так, как мне хотелось бы.
«Хорошо», — подумал Дарио.
— Это плохо.
Роз протянула ему кружку с черным кофе, не добавив ни сахара, ни молока: вкус Дарио она знала. Она вообще многое о нем знала, он прилагал все силы, чтобы в их отношениях было поменьше формальностей и побольше дружбы. «А скоро она узнает обо мне еще больше», — подумал он.
— Наверное, ничего другого ожидать от него нельзя, — добавила Роз. — Не думаю, что на его месте я бы повела себя иначе.
Выглядела она такой подавленной и испуганной, что ему захотелось обнять ее, крепко прижать к себе и больше не отпускать. Не один раз он вплотную подходил к тому, чтобы реализовать свое желание. Поскольку считал, что та Роз, которую видели другие: леди, известная писательница, жена респектабельного адвоката, — всего лишь маска. Под ней скрывалась настоящая Роз, порывистая, страстная, готовая с головой броситься в омут любви. И такой она станет, думал Дарио, как только ему удастся открыть ее истинное лицо.
— Ивену и Алексис тяжелее всех, — продолжала Роз, не замечая душевных терзаний Дарио. — И мне очень хочется облегчить их боль. Но я не знаю, как им помочь. — Она перевела взгляд на окно. — Я словно жду, когда упадет топор… — Она замолчала, повернулась к рекламному агенту. — Между прочим, Дарио, а что ты делаешь, чтобы нейтрализовать отрицательный эффект всех этих инсинуаций?
— Стараюсь изо всех сил, — солгал он.
Настроение у него заметно ухудшилось. Ее мир рушился, на карте стояла вся дальнейшая карьера, а она думала об Ивене. Такого он никак не ожидал. «Похоже, я ее потеряю. Но кого я хочу обмануть? Она никогда и не была моей».
Телефонный звонок прервал его раздумья и заставил Роз подпрыгнуть. Но она не сдвинулась с места, чтобы подойти к телефону. На четвертом звонке Дарио спросил:
— Может, мне взять трубку?
«У нее паранойя, — подумал он. — Она уже боится подходить к телефону».
Роз вперилась взглядом в телефонный аппарат.
— У меня включен автоответчик.
Звонки прекратились, после нескольких секунд тишины прогудел сигнал, потом послышался мужской голос: «Роз, это я…»
Ивен… «Этот мерзавец просто не дает нам побыть вдвоем», — вознегодовал Дарио.
Роз тем временем вскочила со стула и бросилась к телефону.
— Роз… не забудь. Завтра вечером открывается «Айвори Пэлис». Нас там ждут. — Щелчок и тишина.
Роз явно хотела поговорить с ним. «Черт бы его побрал», — подумал Дарио и не мог не испытать чувства глубокого удовлетворения, когда Роз (она так спешила, что даже опрокинула стул) все-таки опоздала и сняла трубку уже после того, как в ней раздались гудки отбоя.
Он обдумал услышанное. Открытие «Айвори Пэлиса». Это же отель-казино Димитрия. Ивен совсем рехнулся? У репортеров был бы праздник, если бы они прознали, что Роз и Димитрий одновременно были в одном городе, не говоря уж об одной вечеринке. В голове у него начал формироваться хитроумный план. При этом он пил кофе и сладко улыбался Роз. Скоро в газетах появятся новые аршинные заголовки. И в сравнении с ними первый скандал покажется детским лепетом. Вот тогда она прибежит к нему… по собственной воле. Потому что, кроме него, у нее никого не останется. Он решил, что попросит свою секретаршу связаться с «Айвори Пэлис», как только выйдет за порог квартиры Роз. Такое зрелище надобно лицезреть из первого ряда.
Дарио предчувствовал эмоциональный взрыв, но Роз вновь обманула его ожидания:
— Дарио, я хотела бы поработать. Только не подумай, что я тебя прогоняю.
Глава 32
Фальконе стоял в зале для встречающих аэропорта «Ла-Гуардия», дожидаясь Тимоти Хьюстона, который вместе со всей семьей возвращался из Диснейленда. Бывшего полицейского он узнал сразу: такой же здоровяк, только выглядел гораздо старше, чем на фотографии, да в волосах добавилось седины. В обеих руках Хьюстон нес какие-то покупки. Его жена шла следом, ведя за ручку ребенка.
— Тимоти Хьюстон?
Он повернулся.
— Да?
— Джон Фальконе. Из полицейского участка Бруквилля. Могу я перекинуться с вами парой слов?
— Я сейчас занят, мне…
— Давайте я вам помогу. — Фальконе взял у него пару коробок. — Облегчу вашу ношу.
Хьюстон усмехнулся.
— Так из какого вы участка?
Они двинулись к выходу.
— Бруквилльского, где вы служили.
— Так чем я могу вам помочь?
— Я хочу задать вам несколько вопросов об убийстве Тома Кальветти. Его убили больше десяти лет тому назад на территории поместья «Лорел».
Фальконе заметил, что Хьюстон сразу понял, о чем речь. Впрочем, удивляться не приходилось. Все жители Лонг-Айленда знали поместье «Лорел».
— Как я понимаю, вы побывали на месте преступления. — Голос Фальконе оставался бесстрастным.
Они вышли из здания аэровокзала и оказались первыми в очереди на такси. Несколько минут спустя, когда все коробки и чемоданы лежали в багажнике, Хьюстон повернулся к жене.
— Подожди в машине, крошка, я сейчас. — Потом кивком головы предложил Фальконе отойти в сторону, к стене. — Здесь и поговорим.
Фальконе последовал за здоровяком. Хьюстон, заметил он, весил никак не меньше 270 фунтов при росте в шесть футов и четыре дюйма. Должно быть, двенадцать лет тому назад, в форме и при оружии, выглядел он очень грозно.
— У меня есть копия рапорта, который вы написали в ту ночь. — Фальконе вытащил из кармана пальто мятый листок.
Хьюстон явно стушевался.
— Когда, вы говорите, это случилось? Лет пятнадцать тому назад? Так почему вы задаете вопросы сейчас?
— Если точно, то Тома Кальветти убили двенадцать лет тому назад. Вопросы я задаю вам неофициально. Сведения о том убийстве могут помочь мне в расследовании, которое я сейчас веду.
— Какие сведения?
Фальконе сунул бумагу под нос Хьюстону.
— Давайте танцевать, как говорится, от печки. Скажите, почему рапорт фальсифицирован?
Он ожидал хоть какой-то реплики, возмущения, негодования, но Хьюстон предпочел промолчать.
— Концы с концами не сходятся. Этот рапорт — филькина грамота. Посмотрите, тут написано о самозащите. Однако на месте преступления найден только один револьвер. Револьвер, который хранился в конюшне. Револьвер, из которого убили Тома Кальветти.
На лбу Хьюстона выступила испарина.
— Не понимаю, к чему вы клоните.
Фальконе потер подбородок.
— Согласно результатам вскрытия, уровень алкоголя превышал тройку. Мы оба знаем, что человек, столько выпивший, не в состоянии затеять драку, особенно с молодым, сильным парнем.
Хьюстон заметно нервничал, ему явно не хотелось продолжать этот разговор.
— Послушайте, детектив… как вы сказали, вас зовут?
— Фальконе, Джон Фальконе.
— Так вот, Фальконе, подробностей я не помню. Двое мужчин подрались. Одного убили, второй получил срок. Что, собственно, вас интересует?
Фальконе чувствовал, что Хьюстон чего-то недоговаривает.
— Меня интересует, почему рапорт не соответствует действительности? Константинос не мог застрелить Кальветти с большого расстояния. Баллистическая экспертиза утверждает обратное. Судебный медик оспорил факты, указанные в рапорте. В Кальветти стреляли в упор. Положение тела, входное отверстие пули — в рапорте написана какая-то чушь. Вы и ваш напарник, Винс Хогэн, первыми приехали на место преступления. Хогэн два года тому назад погиб в автоаварии. Следовательно, вы — единственный очевидец. — Фальконе наклонился к Хьюстону, теперь их лица разделяли лишь несколько дюймов. — Я веду расследование и не успокоюсь, пока не получу ответ на все мои вопросы. — Он бросил короткий взгляд на такси, в котором сидели жена и ребенок Хьюстона. — Я вижу, у вас прекрасная семья. Любой человек многое отдал бы за то, чтобы оказаться на вашем месте. Зачем же рисковать потерей всего, что у вас есть? Кого вы прикрываете? Почему бы вам не облегчить душу и не рассказать, что действительно произошло в ту ночь?
— Послушайте, мне пора… моя жена…
— Да-да, я понимаю. — Фальконе достал из кармана блокнот и ручку, нацарапал свой телефон, вырвал листок, протянул Хьюстону. — Позвоните мне, Хьюстон. Если не позвоните, у вас могут быть серьезные неприятности.
Он наблюдал, как Хьюстон сунул листок в карман, повернулся, поспешил к такси, нырнул в кабину. Теперь у Фальконе пропали последние сомнения в том, что дело нечисто. Хьюстон побелел, как мел, стоило только упомянуть про убийство Кальветти. Он сломается, решил Фальконе, потому что может потерять слишком многое.
