Инна Бачинская - Две половинки райского яблока
Открыл нам Хабермайер. Он отступил назад, придерживая массивную деревянную дверь. Был он в джинсах и белом свитере, выглядел удивительно по-домашнему. Видимо, после душа – влажные платиновые волосы рассыпаны по плечам, а не заплетены, как обычно, в косичку.
– Это доктор Сорока, – представила я доктора. – А это господин Хабермайер!
– Добрый вечер, доктор, – учтиво произнес Хабермайер. – Добрый вечер, Наташа. Спасибо, что приехали. – Он смотрел на меня так… что… даже не знаю! Знакомые серебряные искорки плавали в сине-черных глазах мага. Свет освещал Ханса-Ульриха сзади – вокруг его головы сиял нимб. Мне даже показалось, что маг слегка парит в воздухе. Он выпустил мою руку: – Прошу к ребенку.
В маленькой комнате на кровати лежал маленький мальчик, а в кресле рядом сидела озабоченная фройляйн Элса Цунк. Она поднялась нам навстречу.
– Послушайте, – сказал вдруг доктор Сорока, рассматривая Хабермайера близорукими глазами, – а я ведь видел вас по телевизору. Вы маг и волшебник… не помню, как вас зовут, совсем память ни к черту стала. Да?
Хабермайер молча поклонился.
– А это ваш сын? – доктор двинулся к кровати.
– Нет, – ответила фройляйн Цунк, – это наш гость. Его зовут Кьеш.
– Кьеш? – удивился доктор. – Какое странное имя.
– Это маленькое имя, – ответила Элса. – У него есть другое, Ин-но-кьен-ти, – произнесла она старательно по слогам. – Еще можно Кьеш. Кьеш – здешний мальчик.
– О! – только и произнес озадаченный доктор Сорока. – Ну-ка, ну-ка…
– Наташа, – прошептал Хабермайер, – давайте не будем им мешать. Пошли, я угощу вас кофе.
Мы вышли. Я заметила, что фройляйн Элса Цунк смотрит нам вслед…
– Сюда, – говорил Хабермайер, поднимаясь по широкой деревянной лестнице на второй этаж. – Никогда не бывали здесь? Удивительный дом, толщина стен полтора метра. Выдержит любую осаду. И тишина, как на… – он запнулся. – Я хотел сказать, никакие шумы снаружи не проникают. Это мой кабинет, – объявил он, распахивая передо мной дверь.
Комната была сказочная. Царский терем, а не комната. С кафедральным потолком и сводчатыми окнами, утопленными глубоко в стене. На подоконниках – цветы – китайская роза с красными цветками и лиловые шары бегонии. На письменном столе – лампа под зеленым абажуром, бумаги, книга и курительная трубка. Прекрасный наборный паркет.
Удивительный покой и глубокая тишина были разлиты в воздухе…
– Садитесь, Наташа, – пригласил Хабермайер.
– Как здесь хорошо! – вырвалось у меня.
– Замечательный дом, – согласился Хабермайер. – Только лестница скрипит.
– Правда? Не заметила. А кто этот мальчик?
– Это мальчик Элсы, – ответил Хабермайер. – Она нашла его на улице. У вас тут много детей на улице.
– А что с ним будет, когда вы уедете?
– Не знаю, – ответил Хабермайер. – Элса очень к нему привязалась.
– Вы курите трубку? – спросила я, чувствуя его нежелание обсуждать Элсу и мальчика.
– Я? Нет, я не курю. Это вроде талисмана. Хотите посмотреть? – Он протянул мне трубку. Она была очень старой, почерневшей не только от огня, но и от времени. – Правда, интересная вещь? – спросил Хабермайер. Он смотрел мне в глаза, улыбаясь, отводя рукой платиновые пряди, наклоняясь все ниже. Глаза его притягивали, как магнит. Мне казалось, я плыву ему навстречу… Пальцы мои непроизвольно сжали старинную курительную трубку…
…Стены комнаты-терема стали медленно раздаваться в стороны, пока не исчезли совсем. Бесконечная зеленая равнина тянулась до самого горизонта. В мире остались всего три краски – зеленая и голубая – равнина и небо, и серая – камни. И море света… Сильный ветер с размаху ударял в единственную преграду на пути – плоские мегалиты, как исполинские зубы дракона, воткнутые в землю, с каменными же плитами-перекрытиями наверху. Вокруг сооружения тянулся неглубокий ров.
Плиты серого грубого камня, собранные зачем-то вместе, пустота и безлюдье вокруг, свист ветра создавали впечатление такой глубокой древности, такой нечеловеческой работы, такого чуждого разума, который неизвестно с какой целью это построил, что оторопь брала. И всякие мысли о бренности и конечности жизни приходили в голову…
Я стояла на возвышенности, глядя вниз на громадные камни. Ветер трепал мои волосы. Я была одна-одинешенька на всем белом свете…
…Кто-то тряс меня за плечо.
– Наташа, Наташа, – звал кто-то низким голосом Хабермайера. – Наташа… пожалуйста! Ваш кофе. – Я открыла глаза – Хабермайер, улыбаясь, протягивал мне чашку. Запах кофе витал в комнате.
– Я, кажется, уснула, – сказала я, принимая у него чашку. – Спасибо. Вы опять меня заколдовали?
– Нет, – ответил Хабермайер. – Это вы сами, пока я готовил кофе. Видимо, дом располагает. Хотите, угадаю, что вы видели?
– Хочу! – Я отпила глоток. Кофе был горячим и крепким. Я оглянулась – неужели он принес его из кухни? Кофейника в комнате не было.
– Нет, – сказал Хабермайер, – я сделал его из воздуха. Вы видели… – Он замолчал, пристально глядя на меня.
Я, раскрыв рот, в свою очередь смотрела на него. Казалось, он ожидал подсказки. Ну уж нет! Пусть выкручивается сам.
– Вы видели человека… – произнес Хабермайер не очень уверенно, как мне показалось. – Человек сидел за письменным столом… – Он испытующе взглянул на меня. – Перед ним – тетрадь и всякие предметы…
– Нет! – возразила я безжалостно. – Никакого человека не было.
– Как – не было? – Хабермайер даже растерялся. – А что было?
– Вы обещали угадать!
– Но… если не человек, тогда не знаю!
– Сдаетесь? – спросила я.
– Сдаюсь, – вздохнул Хабермайер и даже вскинул руки над головой.
– Я видела строение из камней, вроде Стоунхенджа.
– Что? – изумился Хабермайер. – Стоунхендж? – Теперь он, раскрыв рот, смотрел на меня, словно прикидывал, не дурачу ли я его.
– А что, вы заказывали другую картинку? – нахально спросила я.
Растерянный Хабермайер в джинсах и белом свитере, с длинными волосами был похож на мальчишку. Колдун, тоже мне!
– Наташа, а вы местная? – вдруг спросил он.
Поворот темы, однако.
– Да, – ответила я серьезно. – Честное слово. Вы мне верите?
– Верю, – ответил Хабермайер, с сомнением всматриваясь в меня. – А родители?
– И родители.
– А…
– И их родители тоже!
– А местные помещики… Якушкины, кажется… Ваша семья имеет к ним какое-нибудь отношение?
– Ни малейшего! Что это всех вдруг заинтересовали Якушкины? Господин Романо и на кладбище был, и в музее. Мы даже поехали посмотреть их поместье… в лесу.
– Не может быть! – Хабермайер уселся на кресло напротив меня. – Вы не в родстве с Якушкиными? – Он выглядел расстроенным.
– Что за странная идея? Что бы изменилось, если бы я была с ними в родстве?
– Извините, – пробормотал Хабермайер. – Вы похожи на одну женщину… последнюю из рода Якушкиных… И я подумал, что… что… Неважно, – оборвал он себя. – Вероятно, я ошибся.
– На Софи Якушкину? Странно, господин Романо никогда не говорил, что я на нее похожа. А вы тоже видели ее портрет? Где?
– Случайно, – ответил Хабермайер уклончиво. – Совершенно случайно. Вернее, не видел, а слышал.
– А что я должна была увидеть?
– Не знаю, – Хабермайер вдруг рассмеялся. – Я не колдун, я только… подмастерье… Как это вы тогда сказали? Это про меня, Наташа! В самый раз.
– А как вы это делаете?
– Растормаживаю подсознание. Вы видите то, что вас интересует или интересовало когда-то. Или произвело на вас сильное впечатление. Мы ведь таскаем целый мир с собой… свой собственный и старый.
– Что значит – «старый»?
– Мир наших предков. Мозг человека – компьютер, Наташа. Для того чтобы его включить, нужен… пароль. Если пароль правильный, то там много всего отыщется. Куда Интернету!
– А что я должна была увидеть?
Хабермайер испытующе смотрел на меня, словно прикидывая – сказать или не говорить.
– Один из Якушкиных обладал… – начал он и замолчал, рассматривая пространство у меня над головой. – У него была некая вещь, которая бесследно исчезла.
– Какая вещь? – спросила я и подумала: «Ага, значит, все-таки клад!»
– К сожалению, никто точно не знает.
– А откуда вы знаете, что она была?
– Есть разные свидетельства… – Он вздохнул. – Если бы вы были из рода Якушкиных, то… вероятность попадания в нужное время и нужное место была бы больше. Вы могли увидеть, где он ее прятал. Жаль!
– Так просто? – мне казалось, он шутит.
– Да нет, не просто. Понимаете, я многое могу, но… Иногда мне кажется, что я, как слепой котенок, тычусь носом в стены своей корзинки. Я не знаю, как я это делаю! Как-будто кто-то делает это через меня… Подмастерье! Понимаете? – Он снова откинул с лица белые прямые пряди. Мне казалось, что он сейчас заплачет.
– Зачем вам эта вещь?
– Я хочу стать мастером, – ответил Хабермайер, серьезно глядя мне в глаза. – Мой старый учитель сказал, что я должен найти это… Я достиг потолка, мне тесно, понимаете, Наташа? Я хочу на свободу!
