Ольга Тарасевич - Ожерелье Атона
– И надо было тебе за мной тащиться, – неодобрительно заметил Вадим.
Он распахнул дверь корпуса, пропустил Свету вперед.
– Я же беспокоюсь, – сказала девушка. – У тебя никогда раньше такого не случалось. Я уж подумала: аппендицит.
– Надо было меньше за ужином наворачивать, – рассеянно отозвался Вадим, любуясь грациозной походкой жены. – Эх, не могу, как ты, соблюдать диету, кухня здесь отменная, но, Светик, я обещаю: вернемся в Москву, тогда…
Жена закричала. Вадим инстинктивно оттолкнул Свету в сторону и… было от чего кричать. В коридоре их номера на полу лежал мужчина.
– Стой, где стоишь, – коротко сказал Вадим и щелкнул выключателем.
Мужчина не шевелился.
Уже переворачивая его на спину, Вадим понял по застывшей, неподвижной тяжести – он мертв. Но, глядя в его лицо, все же коснулся запястья. Пульс не прощупывался.
– Это тот самый парень с пляжа, – срывающимся голосом сказала Света.
– Вижу. И что он здесь делает? Светка, предупреждаю: если у тебя с ним что-то было, все ноги поотрываю!
– Вадим, сейф! – взвизгнула супруга.
Распахнутая дверца. Пустая ячейка. Ожерелье Атона исчезло.
Рядом со Светой уже стоял взлохмаченный немец, сосед из номера справа. Жена, всхлипывая, принялась что-то объяснять по-английски…
Вадим бросился к тумбочке, снял трубку телефона, нажал кнопку рецепции и прокричал:
– У нас в номере сотрудник отеля. Кажется, он мертвый.
– Повторите, я не понял, – отозвался спокойный мужской голос.
– Мертвый человек в нашем номере. Полицию вызовите!
Закончив разговор, Вадим обернулся, чтобы успокоить всхлипывающую Свету. И ревниво отметил, что немец уже старательно гладит ее черные волосы, но это совершенно не помогает, плечи жены вздрагивают…
Растолкав столпившихся у входа людей, в номер пробилась Ирочка. Взвизгнула, зашмыгала носом.
– Пропустите, там мои друзья, – задребезжал Тимофей Афанасьевич. – О боже! Да что же это?! Господи, да у него на груди знак Атона! Откуда?
Вадим еще раньше заметил кровоточащие царапины на груди Али. Парень явно нацепил на себя ожерелье и поранился. Потом, скорее всего, подрался с сообщником. Тот его убил и унес украшение с собой. Но как они узнали шифр сейфа?
Вадим в сердцах воскликнул:
– В этой стране полиция приезжает, или как?
Вместо полицейского в номере появилась Лика Вронская.
– Ребята, что случилось? Его что, убили? Кто-нибудь слышал шум?
У Карпова сразу же заболела голова от ее треска.
– Ты что, сама не видишь, что он мертвый? – протискиваясь следом, пробормотал Паша. – Даже я без очков, и то вижу.
– Алина, умоляю тебя, только не волнуйся, – повторял возникший вслед за Гордиенко в комнате Кирилл Панкратов. – Присядь, пожалуйста, а лучше давай уйдем…
Шумящий, как растревоженный улей, коридор вдруг стих, и по воцарившейся тишине застучала дробь быстрых шагов.
– Попрошу посторонних освободить номер, – сказал по-английски высокий смуглый мужчина и кивнул своим спутникам: – Осмотрите территорию отеля и корпуса. – Потом он вопросительно взглянул на Лику: – Мне кажется, ты разместилась в другом номере.
– Джамаль, я не двинусь с этого места, – Вронская решительно уселась в кресло. – Мне есть что рассказать и тебе, и Вадиму…
– Ну вот, они нашли его, – вздрогнул Игорь. В ночи звенел истошный женский крик, – они нашли этого мужика и сейчас придут за мной!
Его зубы клацнули о край стакана с виски.
– Успокойся, – сказала Галина. – Если ты не убивал его, то о чем тебе беспокоиться?
– Я не убивал его! Ты мне не веришь?!
Галина пожала плечами. Ей было совершенно все равно. Ну, или, во всяком случае, это ничего не меняло в ее отношении к Игорю.
– Скажи! Галочка, скажи им, пожалуйста, что мы были вместе.
– Исключено. Я полночи шаталась по отелю, сидела в баре, общалась с немцами. А ты где был?
– В номере. Не спалось. Решил пройтись. Увидел этого мужика, потом сразу же вернулся к себе. Меня никто не видел. Алиби нет!
Виски туманило голову. Может, поэтому Галина не понимала причин паники Игоря. Шел к себе в номер. Увидел лежащего у соседей парня. Испугался, не позвал на помощь. Она вот тоже не вызвала полицию, или как тут в Египте эта служба называется, – но совершенно по другим причинам. Ей требовался предлог для того, чтобы появиться в номере Полуянова. И она мгновенно поняла: именно теперь Игорь ни за что ее не прогонит. Безусловно, он врет, ее любимый мальчик. И пускай. Главное – Игорь так обрадовался, когда она постучала в его дверь.
А теперь – дрожащие руки, в глазах отчаяние, он напряженно прислушивается к тому, что происходит в коридоре.
Галина предложила:
– Пошли посмотрим.
– Нет!
Она обняла его, трясущегося от страха, и подумала: «Мой любимый мальчик – убийца…»
Потом плеснула в его стакан еще виски:
– Выпей и успокойся. Если сейчас к нам зайдут… Ты же знаешь, всегда опрашивают свидетелей. И если только это дело не отложат до утра, то по твоему лицу они поймут все.
– Я не убивал, – упрямо повторил Игорь. – Я не убивал, понимаешь.
– Тогда почему ты так нервничаешь?
– Потому что меня могут заподозрить. Заподозрить в том, что я хотел убить Вадима. Теперь Вронская все расскажет, точно. И они могут решить, что я просто ошибся. Хотел убить Вадима, но в темноте ошибся!
– Да что она может рассказать? Что тебе не нравился Вадим? Ну и что, это же не повод для убийства.
– Выслушай меня! Он мне не нравился. Но совершенно по другим причинам…
Рассказ Игоря ошеломил Галину.
Она поднялась с постели и заходила по номеру.
– История стара как мир. Жена хочет избавиться от нелюбимого, но богатого мужа при помощи любовника.
В отчаянии Игорь прошептал:
– Даже ты мне не веришь! Значит, полиция тоже подумает, что это я его убил. Клянусь, мы со Светой ничего не планировали! Я оказался в этом отеле совершенно случайно.
– Успокойся, – с досадой сказала Галина. – В конце концов, еще ничего не известно. Может, это Вадим расправился с надоедливым поклонником жены.
– Ты говоришь это только для того, чтобы меня утешить.
«Естественно», – подумала Галина, но вслух заверила Игоря в обратном.
Москва, апрель 2005 года.
– Володенька, у соседей беда. Я так волнуюсь, так волнуюсь! А тут еще вы с Людочкой к телефону не подходите!
Сначала следователю Владимиру Седову показалось, что вот он, кошмар. Что ему снится сон, а в этом сне теща Елена Петровна чего-то от него требует. В своей обычной невыносимо визгливой манере.
– Видеть бы тещу, перед тем как с будущей женой знакомиться, – пробормотал он, поворачиваясь на другой бок и отмахиваясь от нежелательного видения.
– Что вы говорите, Володенька?! Да как вы можете! А ведь я доверила вам самое святое – свою дочь!
Седова мгновенно прошиб холодный пот. Он открыл глаза и сразу же оценил обстановку. Людка безмятежно посапывает на соседней подушке. А к его уху прижата трубка служебной мобилы, и оттуда уже доносятся всхлипывания Елены Петровны. Ерш твою медь, он ей брякнул спросонья то, что обычно относилось к числу неозвучиваемых в целях безопасности умозаключений!
– Здравствуйте, Елена Петровна, – с фальшивой приветливостью в голосе забормотал Седов. – Очень рад вас слышать!
Он скосил глаза на настенные часы и мысленно выругался. Полшестого утра. Лучшего времени для телефонного звонка родственница отыскать, конечно же, не могла.
– Беда, беда, у соседки мужа убили…
Володе сразу стало стыдно. Он осторожно поднялся с постели и прошел на кухню, чтобы ненароком не разбудить жену.
– Кошмар, что на улицах творится. Возвращался с ночной смены, шел через парк. А его кто-то по голове ударил. Деньги, документы – все при нем осталось.
– Сочувствую вам, Елена Петровна.
– Да, Володенька, вы не представляете, знакомый же человек. Всю жизнь в одном доме жили, и мне все не верится, – теща всхлипнула, судя по звукам, глотнула воды и продолжила: – Володенька, я чего звоню. В морг Семена Степановича повезли. Жена его, Катерина, вся испереживалась. В ее-то положении, все понятно. И вот что я подумала. Володенька, ты уж в морг съезди обязательно. И проследи, чтобы все было в порядке.
Володя достал из стаканчика салфетку, отыскал огрызок карандаша и спросил:
– Фамилия вашего Семена Степановича как?
– Черных он, Володенька.
– Какого года рождения?
– Ой, а я не знаю! Ему за пятьдесят было, а год рождения не знаю. Это важно?
– Да, уточните, пожалуйста, а потом перезвоните.
Нажав на кнопку окончания разговора, следователь вернулся в спальню и, стараясь не шуметь, принялся одеваться.
«Принимать душ и бриться времени нет, тогда точно на работу опоздаю. В морг судмедэксперты приезжают в половине восьмого. Мне в контору к девяти, успею. Конечно, можно было бы по телефону все вопросы решить. Попросить, чтобы вскрытие провели как можно быстрее, грим наложили поаккуратнее. Но Елене Петровне фиг докажешь, что никто в морге тела на пол не швыряет и рядом с покойниками водку не пьет, – думал Седов, спускаясь к стареньким „Жигулям“. – Поубивать бы этих писателей и киношников. Это ж надо, какой образ экспертов и санитаров вбили в головы обывателям. Теперь вот приходится отдуваться. А побреюсь я на работе. Не впервой, и бритва в кабинете, и даже смена белья, и свежая рубашка имеются. С моей работой всякое случается…»
