Вадим Новосадов - Подлец
В тот же день он снова обнаружил под забором своего особняка дискету. На этот раз у него не хватило воли оставить её непросмотренной. От ужаса его сознание отказывалось узнавать собственного сына. Мальчик лежал лицом вниз, глаза и рот закрыты, но видно – он под снотворным, чёрные фигуры в масках удерживают ноги и руки, одна из которых лежит оттопыренным мизинцем на кухонной доске. Ему намереваются отрезать мизинец тесаком. Он вздрагивает и стонет, оставаясь в своём кошмарном сне. Шокированный Сергей не в состоянии вынести это, его взгляд скользит по предметам комнаты, которые уплывают, но помутнение сознания длится недолго, снова он видит зловещие чёрные силуэты, с садистской заботливостью останавливающие кровотечение бессознательному ребёнку.
И опять бред, в котором рассеивается сознание. И вдруг лихорадочное прозрение: завтра же он будет продавать и акции, и имущество. Решено.
Наутро. однако, он очнулся со свинцовой головой, в ней будто застыл тяжёлые глыбы мыслей, которые ещё ночью кружились роем и с лёгкостью шептали ему правильное решение. Теперь он трезвел и стыдился проявленной слабости, побуждавшей его отступить перед этими садистами вымогателями.
Если он лишится состояния и положения в бизнесе, то ему, может быть, и никогда не подняться, он станет никому не нужен, даже своему сыну, ради которого пойдёт на такие жертвы. Первоначальный капитал достался ему дорогой ценой, он прошёл через горнило криминальных разборок, рисковал жизнью и свободой, и судьба благоволила ему для того, чтобы так легкомысленно распрощаться с её щедрыми дарами. Судьба по-царски обласкивает тем реже, чем большее число искателей удачи домогаются её. Разросшиеся дорогими надгробными изваяниями кладбища стреляной братвы – горькое и назидательное свидетельство о лихости времён сколачивания первоначального капитала.
В конце концов Сергей принял сторону расчётливого эгоизма.
***
Спустя пару дней секретарь сообщила по телекому, что его хочет видеть бывшая жена, ожидавшая в холле офиса. Нежданный визит не обещал ничего хорошего, но прогнать её Сергей не мог. Она вошла резкой нервной походкой, вся была как на иголках. На её восковом лице – страдание и ненависть, в провалившихся глазах – сумасшедший огонь.
- Ты пожалел свои грязные деньги ради жизни ребёнка, - набросилась она с гортанным ревом.
- Я же предупредил вас обеих, что этим делом занимаюсь я…
Она будто не слышала его холодного ответа и впилась в него свирепым взглядом.
- Тебе просто наплевать на сына, - она опустила руку в сумочку и вынула дискету. – Это запись твоего последнего разговора с ними. Здесь нет и намёка на то, что ты хочешь спасти Сашу. А вот ещё одна дискета, которую они прислали позже. Надеюсь, ты её просмотрел, хотя это невыносимо тяжело.
Её голос вдруг зазвучал ровно и даже апатично – равнодушие сумасшедшей или дикая усталость от бесконечного ужаса? Эта опрометчивая жизнь отвлекала его, и он прозевал роковой момент, когда она, опустив руку в сумку, вынула её не с дискетой, а с коротким револьвером и уверенно направила его жутковатое дуло ему в грудь.
- Умри, подонок! – истошно проревела она.
Раздался сухой и отрывистый треск. Сначала Сергей был оглушён, затем ощутил тошноту, решил, что это от испуга и что она промахнулась. Он ринулся на неё, и тогда острая боль возникла в области груди, стали судорожно сжиматься мышцы, сосуды, нервы, всё тело. Закрываясь одной рукой, она выстрелила ещё раз – горячая пуля ударила в плечо. Странно, что он не почувствовал так первую пулю.
Он повалил её на пол, но силы его резко иссякли, всё рассеивалось и затихало: её истерические всхлипывания, крики охраны, а за всем этим проступала картина предсмертных судорог Виктора, когда то убитого им. «Вот кА, значит, выглядит смерть. С прощальным злорадством» Карина несколько раз промелькала, потускнела и поглотилась яркой вспышкой. Прошёл приятный холод и оцепенение по всему телу, потом – полный провал.
***
Сергей ощутил себя в судорожной пульсации тела и решил, что это всё ещё агония, что смерть никак не одолеет его. Но вдруг он открыл свинцовые веки и увидел светлый потолок, повернул голову и разглядел хорошо оборудованную больничную палату. Лицо стесняла кислородная маска, над головой висела бутыль капельницы. За стеклянной перегородкой он заметил миловидную медсестру, она вошла в палату, взглянула на дисплей и – приветливо – на него и с обнадёживающей новостью на лице в ту же минуту покинула его.
Пришёл врач – круглолицый субъект лет пятидесяти, с прищуренным взглядом. В колпаке, надвинутом на уши. Он опустил упитанное тело на стул и соединил руки замком на животе. С Сергея сняли кислородную маску.
- Ну что ж, голубчик, в рубашке родились. Пуля Божьей милостью не задела артерию. А то бы вы истекли кровью до того, как за вами «скорая». Правда, пуля повредила лёгкое, но это не смертельно, будете жить, и, надеюсь, долго. О плече и говорить нечего – кость не задета. Вот ваш талисман – обе пули, - он выложил спичечный коробок на кровать.
- Доктор, мне нужно поговорить с вами наедине, - Сергей сам удивился своему бодрому голосу, только лёгкая хрипотца выдавала недомогание.
Медсестра сразу вышла, хотя и обиделась.
- Многие интересовались моим здоровьем?
- Просто отбою не было от звонков.
- И что вы говорили?
- То, что есть. Что вы будете жить. Правда, среди интересующихся никто не назвался родителем.
- Мои родители умерли… У меня к вам, доктор, серьёзный разговор. Кстати, как вас зовут?
- Кирилл Николаевич.
- Хорошо. Выполните одну мою просьбу, а я в долгу не останусь.
- Ну что вы. Вы и так нам должны – за операцию, за содержание. Цены у нас, я вам признаюсь, будь здоров.
- Это мелочи. Я далеко не бедный, да будет вам известно. Я вот чего бы хотел : никому не нужно знать, что у меня всё так хорошо со здоровьем и что я скоро выйду отсюда. Пусть все думают, что мне ещё месяц-два понадобится, чтобы встать на ноги.
- Отвадить всех по телефону – нет вопросов. Но если милиция наведается по вашу душу, то я не смогу утаить медицинскую карту. Я дорожу своей профессиональной репутацией.
- На милицию мне наплевать. Я не преступник и не свидетель и показаний давать не обязан. С ними я всё улажу через своего адвоката. Но остальные пусть думают, что я в коме или что-нибудь вроде этого. Я сразу выплачу вам аванс в две тысячи долларов, а потом ещё столько же.
Врач вскинул брови и смущённо потупил взгляд, но сложенные замком руки на животе удовлетворённо играли пальчиками.
- Я же не прошу вас нарушать профессиональную этику. Но для меня это очень важно.
- Врач ответил согласным взглядом.
- В медсестре вы уверены?
- Уверен. Это моя родственница.
- Хорошо. Мне нужен телефон, сотовый. Не на меня зарегистрированный, с шифратором.
- Будет и телефон.
- И ещё одна просьба: я хотел бы знать всех, кто будет интересоваться моим здоровьем.
- Нет проблем. Я договорюсь с диспетчером, чтобы она вела запись. Какие будут ещё пожелания? – иронично и услужливо поинтересовался доктор.
- Пока никаких.
- Тогда желаю удачи.
Сергей ощутил себя заново рождённым, хотя короткий разговор отнял у него почти все физические силы. Дух его торжествовал, а больничная палата располагала к спокойному размышлению. Пусть враги думают, что он в коматозном состоянии, они перестанут его доставать, а время станет его союзником. Он бы должен был благодарить Карину за то, что своей неуверенной рукой она решила вершить возмездие злого рока, если такой и был ему уготован, но нежданно оказала ему неоценимую услугу. Прикинувшись серьёзно пострадавшим, он сможет наблюдать за грызней сподвижников и кроме явных врагов ещё обнаружит тайных. Пусть все они откроют козырные карты, а он свои прибережёт для подходящего момента.
В тот же день у Сергея появился его личный адвокат и охрана, которая стала круглосуточно дежурить у его палаты.
Тем временем искренние друзья и притворные доброхоты осаждали клинику звонками и визитами. Пора было удовлетворить их любопытство. Для демонстрации своей физической немощи Сергей принял их с кислородной маской и через стеклянную перегородку, лицо его выглядело мертвенно-бледным от специального макияжа, веки слипались от снотворного.
- Ну как я выглядел? – спросил он у доктора после представления.
- Хуже выглядит только мертвец. По-моему, все уехали удручёнными.
Через пару недель Сергей был уже на ногах, о ранении напоминала слабость и частая сонливость. Он тайно покинул палате, чтобы поставить подпись в сделке с магнатами. Внеся двадцатипроцентный пай преуспевающеё компании «Русский продукт» в новый холдинг, он получал в обмен пятипроцентную долю акций последнего, стоивших не дороже бумаги, на которой они были напечатаны. За один росчерк пера щеглов потерял почти всё своё состояние в расчёте на обогащение в будущем, которое, однако, ничем не гарантировалось. Зато никто не мог вымогать у него того, чего он уже не имел. Потягайся-ка теперь Кабанов с этими тузами, которые на Соколиной Горе самому «двуглавому» словечко замолвить могут, а уж в министерские кабинеты, поди, двери-то ногой открывают.
