Александр Горохов - Смертельный азарт
— Двадцать процентов! — прокричала трубка, но Илья прервал разговор.
Когда он уже стоял под горячим душем, то утвердился в своем решении окончательно — фирма «Конфиденциальные услуги» закрывает свою нерентабельную деятельность.
И вообще — с неожиданным ожесточением подумал Илья — пора упорядочить свою жизнь, отделить главное от пустяков, определить, в конце концов, основную задачу, потому что путаница последних дней превратила ее в сплошную нервотрепку.
Через полчаса, за чашкой кофе, он определил, что главных дел на сегодня только два — остальные заботы он отринул как мелочные и суетные. Первое — совершенно необходимая неотложная встреча с Куприяновым, чтоб полностью, на любых условиях, разрешить затянувшийся конфликт, а второе, не менее важное дело, должно было открыть светлые горизонты, совсем другие ощущения и переживания. И начать надо было с телефонного звонка.
Илья покопался в своей куртке, нашел бумажку, которую в свое время передал ему услужливый Альберт, на бумажке значился номер телефона, и Илья его тут же, не медля ни секунды, набрал.
Старческий женский, чуть дрожащий голос очень вежливо произнес в трубку:
— Здравствуйте… Это квартира Афанасьевых.
— Добрый день, — с такой же предельной вежливостью ответил Илья. — Если можно, я бы хотел поговорить с Марией.
— К сожалению, она здесь уже не живет… Но навещает. У нее своя квартира… А сколько вам лет, простите?
От неожиданности вопроса Илья замешкался и даже глуповато переспросил:
— Мне?
— Вам, молодой человек, вам.
— Двадцать семь. Меня зовут Илья Пересветов.
— Это хорошо, Илья… С вами говорит Вера Федоровна. Вы, наверное, хотите узнать телефон Мариночки?
— Да… Мы в одной школе учились.
— Может быть… Но если вам двадцать семь, то я дам вам телефон… Это ее мама говорит.
— Очень приятно, но при чем тут мой возраст? — спросил он, хотя уже догадался, в чем дело.
— Видите ли… У вас интеллигентный голос, и потому я рискну пооткровенничать… Мне не нравится, что увлечения Мариночки несколько… меркантильны. И связаны с… С немолодыми, скажем так, людьми… Ведь вы не сделаете ей ничего плохого?
— Что вы, клянусь вам в этом! — искренне ответил Илья.
— Запишите телефон, только не говорите ей, что это я дала его вам, и звоните сразу, она через полчаса уйдет в бассейн.
Каждая мама борется за счастье своего чада как может. Сердце Веры Федоровны явно разрывалось от того, что красавица-дочь встречается со стариками, быть может, она мечтала о внуках, но, во всяком случае, о иной судьбе дочери. Илья записал телефон, простился, положил трубку и, не давая себе времени на раздумья и колебания, тут же перезвонил.
Трубку подняли не сразу, и на этот раз голос был глуховатый, сильный и спокойный.
— Слушаю.
— Мария… С вами говорит некто Илья Пересветов, и вы меня не знаете, — начал Илья вдохновенно, но она сразу же оборвала его.
— Знаю. На той неделе в паршивом балагане вы судили драку в грязи.
— Я хотел бы вас увидеть, — бухнул Илья. — На минуту, на две. Просто так — увидеть.
Она помолчала и спросила отстраненно:
— Зачем?
— Не знаю, — сознался Илья. — Пока просто не знаю.
И это ее ничуть не удивило.
— Тогда я не вижу смысла во встрече.
— Сделайте один раз что-нибудь без смысла, — заторопился Илья. — Вы какие цветы любите?
Он услышал, как она глубоко вздохнула, с откровенным усталым разочарованием.
— Никакие. Особенно от незнакомых людей. Вы отвяжетесь, если я вас пошлю к черту?
— Нет, — серьезно ответил Илья. — Я уже просто не могу от вас отвязаться.
— Хорошо. В два тридцать у меня сеанс в бассейне… Я приду на десять минут пораньше.
— Десять минут — это громадное время! — радостно крикнул Илья. — Я заранее вам благодарен за то, что вы его мне подарили? Какой бассейн?
— На Мироновской.
Илья мгновенно оделся и бегом слетел с лестницы. Обиженная ночью злоумышленниками машина стояла на месте и сразу послушно завелась.
Илья вырулил на улицу, чувствуя в груди легкий, нетерпеливый озноб. С чего он начнет знакомство, что скажет и что предложит — он не думал. Он не был бабником и тем более — профессиональным охотником за женщинами. Потому и не имел в запасе ни продуманной теории подхода к дамам, ни отработанных практических приемов. Вот у институтского дружка Петьки Корякина имелся непробиваемый метод, который он успешно использовал года два подряд. Он покупал у цыган дешевые медные (под золото) обручальные кольца — сразу дюжину — и одно натягивал на палец, изображая женатого человека. После этого выходил на Тверскую или попросту начинал сексуальную охоту в метро, а когда умудрялся прилипнуть к незнакомой понравившейся ему девушке, то вел ее проторенной дорожкой в ближайшее кафе. Поначалу сообщал новой подруге, что она очень похожа на его маму — трюк старый и до бесстыдства позорный. Через час с горечью признавался, что уже полтора года как женат, но счастья в семейной жизни не находит по причине отсутствия духовного единения со своей супругой. После этого смотрел на девушку повлажневшими глазами, а затем — эффектно, отчаянно срывал с пальца обручальное кольцо и зашвыривал его в угол! При этом произносился заготовленный текст: «Ну ее к черту, мою прошлую жизнь и все, что с ней связано! Сегодня, увидев вас, я заново родился и все начну сначала!» «Золотое» кольцо укатывалось под столики, девушка (если была юной и неопытной) приходила в состояние беспомощного изумления, а дальше ситуация выстраивалась по принципу — как повезет. Везло Петьке часто. Или — «по потребностям», как он выражался.
У Ильи подобного рода системы не было, как не было никакой. И он даже не думал, что будет говорить, что обещать и что предлагать.
Он остановил машину около метро «Измайловский парк», в шумной неразберихе торговых рядов торопливо купил у горбоносого кавказца букет роз и быстро доехал до бассейна на Мироновской.
В четверть третьего появилась Мария.
Она неторопливо шла по тротуару в легком светлом платье, шла — как плыла. Тяжелые бедра и при этом сильные стройные ноги, широкие покатые плечи пловчихи, прямая шея — шла и ни на кого не глядела, словно не было встречных-поперечных, а если таковые и были, то они решительно не стоили ее царственного внимания. Если бы Илья со своим букетом в руках не загородил ей дорогу, она бы даже не запнулась, даже не оглянулась, чтоб посмотреть, здесь ли он, а так и прошествовала бы в здание бассейна.
— Это я, — поклонился Илья и подал цветы.
Очень неторопливо и с предельным равнодушием она посмотрела ему в лицо, потом на букет и снова окинула его взглядом по вертикали — от макушки до начищенных туфель, будто прикидывая, какой размер одежды и обуви он носит.
— Я вижу, что это вы. А где ваша лысая подруга, которую вы опекали в ночь этой битвы двух дур в грязи?
— Это моя сестра. Ее недавно выпустили из заключения, — Илья плохо соображал, что говорит. Горячая волна возбуждения, исходившая от женщины, уже накрыла его с головой, и он мог сейчас оплевать не только безвинную Валерию, но и собственную родную мать объявить людоедкой.
— Хорошо, что дальше? — спросила она, не меняя выражения гладкого, скульптурно застывшего лица.
— Может быть, вместо бассейна пообедаем где-нибудь, — безнадежно промямлил Илья. — Или куда-нибудь съездим. У меня тут машина, — он махнул рукой в сторону своей тачки, вспомнив тут же, что она три дня не мыта и выглядит довольно убого.
Мария перевела спокойный взгляд на машину, потом снова посмотрела в лицо Ильи и спросила с неожиданной озабоченностью:
— Послушай, ты отстанешь от меня просто так, или мне тебя с грязью перемешать придется? Чтоб ты знал себе цену, а потому и свои возможности?
— Да уж лучше с грязью…
— Ты, Илья Пересветов, личность никчемная. В прошлом тебя толкал и поддерживал какой-то академик, а ты у него был в холуях и строил амуры его дочке, на чем и держался. Это академик и подарил тебе этот старый проржавевший «форд». Сейчас ты — безработный и потому занимаешься всякими грязными делишками. Так что подругу себе ищи где-нибудь на дешевых базарах. На дискотеку сходи. Лимитчицу закадри.
Илья почувствовал, что густо краснеет, и спросил с трудом:
— Это Лученков дал мне такую характеристику?
— Главное, что характеристика соответствует истине. Хватит с тебя? Оставишь меня в покое?
— Я не хочу делать вам ничего плохого, — сдавленно сказал Илья. — Я увидел вас еще тогда, на Таганке. И решил, что буду за вами ухаживать. Дарить розы и гулять под луной. Мне ничего и не надо большего. Я просто хочу вас видеть. Часто. Вот и все.
— Под луной? — ее сросшиеся на переносице брови надломились в удивленной дуге. — Вот значит как… А не опоздали мы для таких прогулок?
