Миюки Миябэ - Горящая колесница
— Так вы ездили туда в конце марта позапрошлого года? Я прав?
Вытирая о штанину комбинезона руку, испачканную в машинном масле, Тамоцу некоторое время раздумывал:
— Наверное. Вроде да.
— Вы ведь поддерживали с ней отношения?
— Ну, в какой-то мере…
Постепенно в глазах Тамоцу стало сгущаться недоверие.
— Что-то не нравится мне всё это. Я не желаю помогать частному расследованию, касающемуся личности Сёко, — заявил он, расправляя плечи, словно желая грудью защитить дорогого ему человека.
Сзади, у переборки, стоял в ожидании подросток с мотоциклом. Тамоцу через плечо мельком на него глянул:
— Спросите кого-нибудь другого, а мне это претит.
— Это не то, что вы думаете, не частное расследование обстоятельств личной жизни.
Наконец-то Хомма нашёл того, кто мог привести его к разгадке. Нельзя было упустить Тамоцу.
— Есть некоторые обстоятельства, о которых коротко не расскажешь. Не уделите ли вы мне немного времени? Если нельзя сейчас, я подожду, пока вы освободитесь. Я ведь тоже разыскиваю пропавшую Сёко-сан.
Почти полчаса Хомма провёл в ожидании в приёмной для клиентов «Хонда моторс». За это время телефон несколько раз начинал звонить, но тут же замолкал, — видимо, кто-то брал трубку другого аппарата. Похоже, что персонал здесь был обучен на совесть.
После того как Тамоцу Хонда закончил свои дела с подростком, он вошёл в приёмную с подносом, на котором стояли два бумажных стаканчика с кофе.
Возможно, в прошлом парень попадал в автомобильную аварию — в комнате с ярким освещением, если присмотреться, был заметен косой шрам на подбородке. Если бы не это, молодого человека с правильными чертами лица можно было бы назвать красивым. Левый глаз у него чуть-чуть косил, но это делало его даже привлекательнее.
Разговор вышел непростой, поэтому Тамоцу время от времени кое-что переспрашивал. Но лишних слов он не проронил и слушал очень серьёзно и внимательно. Когда в комнате снова зазвонил телефон, Тамоцу протянул руку и нажал на кнопку, чтобы звонков не было слышно.
— Сейчас я не могу представить вам доказательств того, что работаю в полиции. Я в отпуске и сдал своё удостоверение. Мне остаётся только надеяться, что вы поверите: я не какой-то подозрительный тип, который городит небылицы.
Словно взвешивая сказанное, Тамоцу, задумавшись, опустил глаза.
— Я вам верю, — не спеша произнёс он. — Да и проверить несложно. Достаточно попросить Сакаи, и он всё выяснит.
— А кто такой Сакаи?
— Он следователь в Городском управлении полиции. Когда погибла мать Сёко, он здорово помог. Хороший, сердечный человек. Я его давно знаю.
— С ним можно встретиться?
— Я спрошу. Думаю, что он непременно выберет время для разговора с вами.
По лицу Тамоцу скользнула гримаса недоверия, но это уже было недоверие иного сорта.
— Но разве достаточно только вашего расследования, — может быть, надо объявить официальный розыск? Ведь если как можно быстрее не найти Сии-тян и не задержать ту женщину, которая пользуется её именем, то…
Хомма развёл руками:
— А если мы их найдём и окажется, что обе живы-здоровы, а документы проданы или отданы в пользование по общему согласию? Это, конечно, было бы самым желанным вариантом. Но именно потому, что есть такая вероятность, полиция не может объявлять розыск.
Облизнув губы, Тамоцу наконец выдавил из себя то, что так трудно было облечь в слова:
— И даже если Сии-тян убита, ничего нельзя сделать, пока не найдут тело?
— Да, чтобы возбудить дело, это самое главное.
Парень вздохнул.
— Вы называете Сёко «Сии-тян»?
— Да, — кивнул Тамоцу.
Глядя на его гладкое юное лицо, Хомма подумал, что настоящего друга Сёко Сэкинэ отыскать всё же удалось. В обращении «Сии-тян» слышался отзвук детской привязанности. Точно так же Икари, с несвойственной ему нежностью, называл Тидзуко «Тии-тян».
— А ведь мне, — через силу проговорил Тамоцу, — ещё и не такое в голову пришло, когда я после гибели матери Сёко поехал в Кавагути, а там сказали, что Сии-тян исчезла… — В его глазах застыла мольба о прощении. — Подумал ведь, что Сии-тян сама убила мать, оттого и сбежала…
Хомма почувствовал себя так, словно мяч прилетел к нему с той стороны поля, с которой никак нельзя было ожидать подачи. А ещё он с лёгкостью представил себе, что может ощущать человек, любующийся пейзажной живописью, если ему вдруг скажут: «Да это же портреты!»
— Это вы так… ну, подумали… оттого что знали о долгах Сёко и о её проблемах с кредиторами? Вы потому подумали, что она позарилась на страховку матери?
Тамоцу горестно кивнул:
— Да ещё Икуми кое-что рассказала… Мол, когда мать Сёко упала с лестницы, там была среди зевак одна странная женщина. Она прятала лицо под тёмными очками. Так вот, может, это была Сии-тян?
Хомма ринулся в наступление:
— Постойте-ка, постойте. А кто такая Икуми?
— Моя жена.
— Она тоже дружила с Сёко?
Тамоцу отрицательно покачал головой:
— Нет. Икуми первой заметила мать Сии-тян и вызвала «скорую». Просто мимо проходила. Вот так она и оказалась на похоронах. Там мы с ней познакомились, а потом поженились.
16
Само собой, Тамоцу не мог отлучиться из мастерской до закрытия, пока не закончится рабочий день. Поэтому они договорились ещё раз встретиться и не спеша побеседовать вечером, после девяти. Парень предложил маленькую закусочную рядом с вокзалом. Сказал, что часто там бывает, и обещал по телефону заказать отдельный зальчик.
— Там у них тепло, — добавил он.
Смысл этих слов Хомма понял позже, когда в начале десятого, схлопотав по лицу грубой верёвочной занавеской норэн, висящей над входом, Тамоцу вошёл в закусочную. С ним была молодая женщина. Поверх свитера с высоким воротом она надела свободный трикотажный сарафан, но этим уже ничего нельзя было скрыть. Шестой месяц беременности или около того.
— Моя жена Икуми, — кивнул молодой человек и опустился на татами.
Для жены он положил одну на другую две тонкие подушки для сидения. Это было место рядом с обогревателем, да ещё такое, чтобы спиной можно было привалиться к стене.
— Приятно познакомиться, — произнесла Икуми и плавно опустилась на татами, согнув колени вбок. Она контролировала все свои движения, и всё же от неё веяло уверенностью и покоем.
— Первенец?
Она улыбнулась — в уголках больших и весьма привлекательных глаз собрались морщинки.
— Уже второй. А муж столько шума из этого делает!
— Так ведь Таро ты чуть не родила раньше времени. Разве нет?
Видимо, Тамоцу смутился, оттого и высказался без обиняков.
— Значит, старший у вас Таро? И сколько же ему?
— Только-только год исполнился. Хлопот пока что хватает.
Весь в испарине, явился хозяин, — запросто перебрасываясь с Тамоцу шутками, он принял заказ и удалился, задвинув перегородку, отделявшую зальчик от остального помещения.
— Табачный дым — яд.
Поскольку было ясно, что он вскоре вернётся с заказанными блюдами, разговор на некоторое время завязался нейтральный, на всякие житейские темы:
— Вы, Хомма-сан, в Уцуномии в первый раз?
— Да, по работе раньше не приходилось…
— А на экскурсию сюда не приезжают, токийцы уж точно, — засмеялась Икуми.
— Я был удивлён тем, что здесь теперь всё как в большом городе.
— Это всё благодаря экспрессу «Синкансэн».
— Приезжие всё равно иногда спрашивают: «А где тут у вас замок с опускающимся потолком?»[10]. Но это же только легенда.
Тамоцу рассказал, что после окончания школы сразу качал работать у отца:
— Мне всегда нравилось с машинами возиться.
С Сёко Сэкинэ они вместе ходили в детский сад, и в начальную школу, и в среднюю. В старших классах они вместе не учились, потому что он пошёл в техникум, а если бы был в обычной школе, как Сёко, то опять они оказались бы рядом.
Иногда они попадали в один класс, иногда учились в параллельных. Но это и не важно, ведь жили-то рядом, а вечером ходили заниматься на одни и те же подготовительные курсы, и Сёко была его «самым надёжным другом из всех знакомых девчонок». Эти последние слова он произнёс, покосившись на жену.
У Икуми девичья фамилия была Осуги, и родилась она тоже в Уцуномии, но с Тамоцу и Сёко не училась, ходила в другие школы. После того как она закончила в Токио краткосрочный институт, пять лет проработала в столичном деловом районе Маруноути в качестве офисной барышни. А в родной город вернулась потому, что уговорили родители, которым стало одиноко после отъезда старшего брата — раньше он жил с ними вместе, а тут его по работе перевели в Иокогаму.
— Мне и самой к тому времени надоело жить одной, да и цены в Токио уж очень высокие.
