Хеннинг Манкелль - Человек, который улыбался
И у меня шапка в руке. И я ее иногда даже не замечаю.
Они собрались у стола. Сведберг мрачно продемонстрировал эскизы новой форменной одежды, присланные для ознакомления из центра.
– Хотите поглядеть, как мы будем выглядеть в будущем?
– Мы же не носим форму, – сказал Валландер и сел.
– Анн Бритт не так негативно настроена, как остальные, – продолжал Сведберг. – Ей новая форма нравится.
Бьорк тоже сел на свое место и опустил ладони на стол, показывая, что пора начинать.
– Сегодня Пер не смог прийти, – сказал он. – Он в суде. Там слушается дело близнецов, которые в прошлом году ограбили банк.
– Каких близнецов? – спросил Валландер.
– Как это могло пройти мимо тебя? Два близнеца ограбили Торговый банк.
– Меня в прошлом году не было, – напомнил Валландер. – Ничего не знаю об этом деле.
– Мы их не сразу взяли, – сказал Мартинссон. – Оба получили экономическое образование в одном из лучших институтов страны. Им нужен был стартовый капитал, чтобы воплотить свой замысел. Они задумали создать нечто вроде плавучего Луна-парка на юге Швеции.
– А что, идея неплохая, – одобрил Сведберг и почесал лысину.
Валландер огляделся.
– Звонили от Альфреда Хардерберга, – сказал он. – Вечером мы с Мартинссоном едем туда. Впрочем, есть риск, что он изменит планы и не появится. Но я сказал секретарю, что наше терпение не безгранично.
– А это его не насторожит? – спросил Сведберг.
– Я все время подчеркиваю, что это рутинный опрос свидетелей, – сказал Валландер. – Его это не должно удивлять – ведь Густав Торстенссон в тот вечер ехал именно от него.
– В общем, очень своевременно, – заметил Мартинссон. – Только надо продумать, о чем с ним говорить.
– У нас весь день впереди, – сказал Валландер. – Прежде всего надо дождаться подтверждения, что он и в самом деле приехал.
– А где он сейчас? – спросил Мартинссон.
– В Барселоне.
– У него куча недвижимости в Барселоне, – вставил Сведберг. – Не считая строительства каких-то курортных деревушек под Марбеллой. Всем этим занимается предприятие под названием «Касако». Финансирование проходит, если я не ошибаюсь, через банк в Макао. А где это – Макао?
– Понятия не имею, – признался Валландер. – Впрочем, сейчас это не важно.
– К югу от Гонконга, – сказал Мартинссон. – Что-то у вас слабовато с географией.
Валландер налил себе стакан воды. Оперативка постепенно входила в обычное русло. Они по очереди брали слово и рассказывали, что удалось сделать и узнать за последние сутки. Мартинссон передал, что Анн Бритт завтра встречается с детьми Ларса Бормана и его вдовой – та приехала на несколько дней в Швецию. Когда подошла очередь Валландера, он начал с рассказа о пластмассовом контейнере и очень скоро понял, что никто не понимает, почему он придает ему такое большое значение. Может быть, это даже хорошо, подумал он. Может быть, я просто увлекаюсь.
Примерно через полчаса они перешли к обсуждению. Все согласились с Валландером – нельзя тянуть за все нити одновременно. Все, что не относится к Фарнхольмскому замку, может пока подождать.
– Мы все еще ждем, что скажут отделы экономической преступности в Стокгольме и Мальмё, – сказал Валландер, когда совещание уже близилось к концу. – Но что мы можем утверждать уже сейчас – что мотивы убийства Густава и Стена Торстенссонов не ясны. То есть очевидной причины нет – допустим, ограбление или месть. Надо будет, разумеется, заняться и другими их клиентами в том случае, если фарнхольмский след остынет. Но сейчас – все внимание Хардербергу и Ларсу Борману. Будем надеяться, что Анн Бритт удастся вытянуть что-то важное из родни Ларса.
– А она сможет? – поинтересовался Сведберг.
– А почему нет?
– Опыта маловато… Впрочем, я просто спросил.
– Думаю, она великолепно справится, – сказал Валландер. – Если ни у кого ничего существенного нет, закончим.
Он вернулся в кабинет. Подошел к окну и несколько минут стоял, ни о чем не думая. Потом сел за стол и начал заново просматривать весь материал, который им удалось собрать о Хардерберге и его империи. Все это было ему уже знакомо, но он снова и снова вчитывался в строки рапортов. Многого он не понимал. Сложнейшие сделки, переводы огромных сумм со всех концов мира, загадочная игра с акциями и эмиссиями… у него было такое чувство, что он заглянул в мир, где действуют совсем другие законы. Несколько раз он пытался разыскать Свена Нюберга, но безрезультатно. Обед Валландер пропустил, проработал до половины четвертого и пошел в кебабную на Стурторгет. Нюберг не появлялся. По-видимому, придется ехать в Фарнхольм, так и не узнав, для чего используются такие контейнеры. Он неотступно думал об Альфреде Хардерберге.
Первое, что он увидел, вернувшись в кабинет – записка, извещавшая, что доктор Альфред Хардерберг готов принять его сегодня вечером в половине восьмого. Он вышел в коридор, чтобы найти Мартинссона. Им надо хорошо подготовиться, еще раз обсудить вопросы, которые они собираются задать уже сегодня, и которые пока следует приберечь. В коридоре он столкнулся со Сведбергом. Тот собирался уходить.
– Мартинссон попросил позвонить ему домой, – сказал Сведберг. – Он уехал с полчаса назад. Не знаю, что у него там.
Трубку взял Мартинссон.
– Я не могу поехать, – сказал он. – Жена заболела, некому остаться с детьми. Может быть, возьмешь Сведберга?
– Он только что ушел. Где его теперь найдешь?
– Извини, – сказал Мартинссон.
– Нечего извиняться. Ясно, что ты должен оставаться дома. Я решу этот вопрос.
– Может быть, возьмешь Бьорка?
– Ты прав, – серьезно сказал Валландер. – Я подумаю.
Но, вешая трубку, он уже знал, что поедет один. В глубине души ему именно этого и хотелось.
«Это моя самая большая слабость – я охотнее всего работаю один», – подумал он. Впрочем, с годами он был все менее уверен, что это слабость. Может быть и нет.
Чтобы сосредоточиться и побыть в уединении, он сел в машину и поехал за город. Шторм продолжался. Удары ветра ощущались и в машине, иногда ее чуть не сдувало с дороги. По небу летели рваные тучи. Что там с крышей у отца?.. Вдруг ему захотелось послушать что-нибудь из оперной музыки. Он свернул на обочину и начал копаться в бардачке – но там ничего не было. Он усмехнулся – ему только сейчас пришло в голову, что машина-то не его. Валландер ехал на Кристианстад, все время прокручивая в голове сценарий предстоящего разговора с Хардербергом. Он не мог отделаться от мысли, что больше всего он хочет даже не поговорить с Хардербергом, а увидеть его. В бесконечных рапортах, которые он читал, не было ни одной фотографии. Анн Бритт Хёглунд сказала, что Хардерберг терпеть не может фотографироваться. Если он выступал публично, его помощники должны были сначала убедиться, что ни одного фотографа поблизости нет, и позаботиться, чтобы их и не было. Когда шведское телевидение делало о нем передачу, в архивах не нашлось ни одной фотографии.
Он вспомнил свое первое посещение замка. Тогда он подумал, что именно эта тишина и удаленность характерны для жизни богачей. Теперь он мысленно добавил еще и желание быть невидимым. Безликие люди в роскошном окружении.
Не доезжая Тумелиллы, он сбил зайца – откуда ни возьмись, тот появился в свете фар и бестолково запрыгал из стороны в сторону. Валландер остановил машину и вышел. Ветер чуть не свалил его с ног. Заяц лежал на дороге и судорожно дергал задней лапкой. Валландер пошел на обочину поискать камень, чтобы прекратить мучения зверька, но когда он вернулся, тот был уже мертв. Валландер ногой отодвинул его на обочину и с испорченным настроением вернулся к машине. Ветер был такой сильный, что он с трудом открыл дверцу. В Тумелилле Валландер остановился в придорожном кафе, заказал бутерброд и чашку кофе. Было без четверти шесть. Валландер достал блокнот и записал несколько основных вопросов. Он с неудовольствием отметил, что волнуется. Не потому ли, что едет на встречу с потенциальным убийцей? Абсурд какой-то…
Валландер просидел в кафе почти час, подливая кофе и размышляя. Вдруг он заметил, что думает о Рюдберге. Попытался представить его лицо, но это ему удалось не сразу и с трудом. Он даже немного испугался. Потерять Рюдберга значило для него потерять единственного друга. Не важно, мертвого или живого.
Он расплатился и вышел. Рекламный щит у кафе опрокинуло ветром. Было безлюдно, ни одной живой души, только проходящие машины. «Настоящий ноябрьский шторм, – подумал он, разворачиваясь. – Открываются двери зимы».
Он подъехал к воротам в двадцать пять минут восьмого. Почему-то он был уверен, что его встретит Курт Стрём. Но навстречу ему никто не вышел, в будке охранников, похоже, никого не было. Ворота бесшумно разъехались, и он поехал к замку. Мощные прожекторы освещали фасад и прилегающую часть парка – это было похоже на театральную декорацию.
