Евгений Зубарев - Я убью тебя, менеджер
Я еще довольно долго стоял, выискивая себе другое местечко, пока автобус не тронулся и Петюня, кисло улыбаясь, не сказал мне:
– Иван Леопольдович, пожалуйста, не нарушайте правила дорожного движения. Сядьте. А то стукнетесь головой и напишете потом у себя очередную кляузу на ГУВД.
Я сел, и Ленка тут же разочарованно отвернулась к окну. Потом она на минутку обернулась:
– Знаешь, Вань, ты мне очень Пушкина напоминаешь.
Я поднял брови и потрясенно выдохнул:
– Э-э, экстерьером, что ли?
– Да нет. Просто тоже пристрелить тебя хочется, – объяснила Ленка и возвратилась к созерцанию своего мокрого окна.
Я сделал глубокий вдох и потом начал медленно выдыхать воздух через нос, отсчитывая секунды. На счете девять я решил Ленке не отвечать и тоже демонстративно отвернулся от нее.
Несмотря на утро, к тому же весьма раннее, по меркам журналистской братии, разговоры в салоне как всегда сместились к вечной теме халявной выпивки.
– Если тебе предложили выпить, а ты отказался, то, сколько потом ни пей, ты все равно выпьешь на один раз меньше… – услышал я тоненький голосок сзади и даже обернулся, чтобы разглядеть этого доморощенного философа.
Философствовал известный в Питере бутербродный журналист Пашка Виноградов, внештатный сотрудник питерского представительства какой-то европейской экологической организации и штатный сотрудник тухлой газетенки «Петербургское качество», живущей банальным вымогательством рекламы у местных коммерсантов. Коммерсанты послушно давали совершенно немыслимые деньги в гнилую малотиражную газетку, потому что в противном случае их ждали согласованные с местными службами СЭС инспекции городских чиновников. Это был очень простой и доходный бизнес, но деньги доставались исключительно главному редактору, а журналисты там работали без зарплаты, как чиновники в петровской России – на самокормлении. Поэтому писать Виноградов не умел, здесь Бог его обидел и поступил совершенно правильно. Зато Пашка умел очень грамотно и обстоятельно осваивать все городские мероприятия с фуршетами. Наличие Виноградова в журналистском пуле со стопроцентной вероятностью означало, что мероприятие оплачено богатыми спонсорами и обязательно закончится прикормом шакалов ротационных машин ресторанными деликатесами и вручением как бы ни к чему не обязывающих подарков.
У окна, рядом с Виноградовым, сидел Андрей Иванов и, понимающе подмигивая окружающим, подначивал своего туповатого собеседника на дальнейшие публичные откровения:
– А вот скажи, Паш, ты, когда тухлую котлету в ресторане унюхаешь, ты ее ешь, официанту в морду кидаешь или взятку берешь? А, может, тут ты принципиальный становишься, зарплату отрабатываешь и немедленно в СЭС звонишь, крысам своим лабораторным?
Паша негодующе вскидывал на Андрея свои круглые, тесно посаженные свинячьи глазки, всплескивал пухленькими ручками и отвечал:
– Андрюшенька, чем меньше зарплата, тем сильнее она тянет тебя на дно. Взятки – это лишь сотая доля того, что нам с тобой недоплачивают капиталисты. Так что запомни на всю жизнь – если тебе вдруг дали в левую руку, срочно подставь правую. А тухлую котлету, я, конечно, сам не съем. Если мы с персоналом договорились и я получаю компенсацию на месте, то эту котлету я в специальный пакетик аккуратно заворачиваю и уношу. Рядом ведь обязательно найдется другое бистро или ресторан. Андрюшенька, если все правильно сделать, на одной тухлой котлетке можно такой бизнес соорудить, Абрамовичу и не снилось!
Лично меня откровения Виноградова ничуть не веселили – напротив, заслышав его мерзкий голосок, закипала во мне где-то возле самых печенок ярость благородная и появлялось желание бить этого урода ногами, потому что руками трогать его тупую сальную физиономию было противно.
Но коллеги вокруг неудержимо веселились, встречая каждую реплику этой крысы, этого откровенного торговца профессией громким смехом или даже аплодисментами. Молодые совсем ребята, они еще не понимают, что ровно такие же крысы уже засели совсем рядом с ними, в руководящих креслах генеральных директоров и председателей, и очень скоро проявят себя точно такими же речами, а главное, аналогичными действиями – пусть несколько крупнее по масштабам, зато идентичными по смыслу.
Я уныло смотрел в окно на залитые вечным дождем питерские улицы и думал о том, какая же это поразительная и унизительная ситуация – когда честные и умные обязаны исполнять команды продажных и тупых. Впрочем, очень может быть, что это есть главный закон природы. Если это так, то нам, конечно, всем кирдык – комета уже летит на Землю, и ничто ее не остановит.
Тут как раз мое автобусное путешествие закончилось, и Петюня погнал нас всех наружу, к стеклянному подъезду огромного офисного здания, совсем недавно построенного, судя по шеренгам строительной техники на тротуаре и запахам краски внутри.
В блестящем от ярких неоновых ламп и полированного гранита холле нас встречала шеренга девушек модельной внешности, одетых в одинаковые белые блузки и черные мини-юбки. Каждая девушка держала в руках несколько пакетиков с вензелем в виде огромной буквы «А». Пакетики всучивались входящим журналистам, строго по одному в одни руки, но, когда я, следом за толпой коллег, прошел в следующий зал, первое, что я увидел, это был озабоченный донельзя Виноградов сразу с тремя пакетами в руках, которые он теперь лихорадочно пытался впихнуть друг в друга.
– Нельзя впихнуть невпихуемое, Паша, – укоризненно заметил какой-то оператор, пробегая мимо с уже включенной камерой на плече, но Виноградов даже не обернулся, занятый сейчас самым важным делом на свете.
В следующем зале, где, собственно, и должно было пройти мероприятие, нас встретил мягкий полумрак стандартного крупного офисного центра, нарушаемый резкими лучами софитов телевизионных бригад, уже оккупировавших большую часть этой еще не исследованной журналистами территории.
В самом светлом пятне в центре зала стоял невысокий усатый мужичок в форме полковника милиции, а вокруг расположилось десятка два кабинок, в которых сидели женщины совсем не модельной внешности, озабоченно переговаривающиеся с десятками невидимых собеседников.
Усатый полковник поднял руку, привлекая внимание к себе, и, надсаживаясь, закричал, перебивая мерный гул зала:
– Добрый день, уважаемые журналисты! Я, Александр Мокроусов, начальник службы «02», рад приветствовать вас в новом помещении службы. Надеюсь, теперь все проблемы со службой «02», упоминаемые в ваших публикациях, исчезнут навсегда. Вы сами видите, в каких замечательных условиях теперь работают наши сотрудники. Хочу сразу поблагодарить нашего партнера, фирму «Акран», которая любезно обеспечила нас всем необходимым.
Из тени за спиной полковника тут же вышел на свет высокий худощавый мужик в деловом костюме и сделал нам всем ручкой, уделяя особое внимание телекамерам. Мужик получил микрофон из рук подбежавшей черно-белой модели и открыл было рот, но я, сам удивляясь внезапному порыву, успел опередить его намерения и крикнул:
– Вопрос! Почему городская администрация не финансирует службу «02» – ведь в казне полно денег? Почему ГУВД вынуждено клянчить деньги у частных лиц и что эти лица получают взамен?
Мужик в деловом костюме тотчас отступил в тень, как будто его тут и не было.
Полковник с минуту нервно озирался вокруг себя, но, видимо, желающих отвечать не нашлось, и он протяжно вздохнул в микрофон.
К тому времени все пространство вокруг него было занято журналистами, руки у большей часть которых были заняты белыми пакетами с вензелем «А». Кроме меня, отказались от подачек лишь трое коллег, двоих из которых я знал лично – Андрюха да Ленка.
Полковник еще раз протяжно вздохнул, и тут, расталкивая толпу журналистов, показался Петюня. Он забрал микрофон у полковника и, бледно улыбнувшись, сказал, глядя на меня с нескрываемой ненавистью:
– Фирма «Акран» возместит свои расходы из городского бюджета в следующем году. ГУВД не делает этой фирме никаких преференций. Мы просто благодарны ей за создание благоприятных условий для работы службы «02», которую вы же, журналисты, зачастую необоснованно ругаете.
К Петюне шагнул опомнившийся полковник и забрал у него микрофон:
– Зато сейчас у нас все в порядке, и мы получаем десятки благодарностей от горожан за своевременную реакцию на происшествия. Вот перед вами табло, на котором видна максимальная задержка на любой телефонный звонок в нашу службу, – торжественно указал он.
На табло при этом красовались три цифры «0,15», что должно было, по-видимому, символизировать пятнадцатисекундную задержку.
Журналисты недоверчиво хмыкнули, на что полковник всерьез достал увесистую пачку бумаги и начал зачитывать какие-то фантастические тексты якобы от имени тех самых благодарных горожан.
Я протолкнулся к полковнику поближе и, показав ему свой потертый мобильный телефон, набрал «02». Потом я прислушался к ответу – там раздавались длинные гудки.
