Ольга Володарская - Клятва вечной любви
– Но?
– Возможно, струсил…
– На вас похоже.
– А скорее решил не разрушать твоих стереотипов.
– Виктор Сергеевич, давайте по существу, – устало вздохнула Вера. – Говорите, что хотели, и я пойду…
– Как ты относишься к Стасу? – невпопад, как ей тогда показалось, спросил Радугин.
– Нормально. Но при чем тут…
– Вы ведь любили друг друга. А теперь?
– Теперь я отношусь к вашему сыну равнодушно. Он, я думаю, ко мне точно так же.
– Это ведь я расстроил вашу свадьбу.
– Вы? – несказанно удивилась она. – Да бросьте, Виктор Сергеевич, вы даже не знали, что мы встречаемся…
– Знал, Вера, знал. Правда, вам удавалось скрывать свои отношения от всех довольно долго, но подав заявление в загс, вы себя обнаружили. Пусть с большим опозданием, но информация дошла до меня, и я сделал все, чтобы расстроить вашу свадьбу.
– Из-за мамы? Или я вам просто не нравилась?
– Ты мне всегда очень нравилась. Но вам со Стасом нельзя было жениться. Ваше бракосочетание было назначено на тридцать первое число, а я о нем узнал тридцатого. Работница загса, встретив меня в мэрии, подошла и стала поздравлять с предстоящим событием. Я сначала не понял, о чем она, но когда до меня дошло…
– Вы так и не ответили, Виктор Сергеевич, – перебила его Вера. – Почему вы не хотели нашего брака?
– А ты еще не поняла? Ну же, Вера, не разочаровывай меня… ты ведь умная девочка…
Вера непонимающе смотрела в его лицо.
– Брату с сестрой нельзя жениться. Во избежание больного потомства. Да и по этическим соображениям тоже…
Произнеся эту фразу, Радугин замолчал. По всей видимости, давая Вере время переваривать услышанное. Но секунды бежали, а она все не могла до конца осмыслить слова Виктора Сергеевича. «Брату с сестрой нельзя жениться!» – сказал он. Но ведь они со Стасом… Нет, они со Стасом не могут быть братом и сестрой, что за ерунда? Они – друзья детства, враги отрочества… При чем тут больное потомство?
– Я не понимаю, – беспомощно сказала Вера.
– Все ты понимаешь, только не хочешь верить. Я бы тебе раньше рассказал… Хотел, когда ты, размахивая воображаемой саблей, ко мне в кабинет влетела и стала меня шантажировать… Но побоялся, что ты можешь неправильно распорядиться этой информацией…
– Не понимаю, – как заклинание, повторила она.
– Когда я узнал, что вы со Стасом собираетесь пожениться, чуть с ума не сошел. Узнай я раньше, все было бы проще, а тут… у вас бракосочетание через двадцать часов, у меня же ни одного внятного аргумента, чтобы разубедить сына в том, что ты достойная невеста. Помню, как я подошел к нему для разговора. Был поздний вечер. Стас, закутанный в старое ватное одеяло, сидел на веранде, пил чай и смотрел на звезды. Вид у него был мечтательный. Не знай я, что у него завтра свадьба, все равно понял бы: мой сын думает о любимой женщине… – Радугин протянул руку, чтобы коснуться Веры, но та сделала шаг назад. – Я сел рядом и завел разговор… Сначала ни о чем, а потом, когда мы перешли на личное, решил признаться ему в своем грехе. Я рассказал о том, что имел связь с твоей матерью. Но правды в моем рассказе было процентов пятьдесят. Я, ты уж прости меня за это, оговорил Ульяну. Обозвал ее психопаткой и предположил, что это наследственное. Видно было, как Стасу неприятно меня слушать, но также понятно стало другое – я не убедил его. И тогда мне пришлось сказать ему, что в болезни его матери виновата именно Ульяна.
– В какой болезни? – тупо переспросила Вера.
– Ольга начала хворать, еще когда Стас в институте учился. Сердечко пошаливало. Уж куда я ее только не возил, чтобы вылечить! А Оля все равно болела. Нервировать ее нельзя было. Чуть из себя выйдет, ей сразу плохо, помогали только нитроглицерин и полный покой. И я наврал Стасу, что ее довела Ульяна. Сказал, что она явилась в наш дом и закатила скандал. Ложь моя была жестокой и несправедливой, ведь твоя мать никогда бы себе не позволила такого, но я готов был обвинить ее во всех смертных грехах, лишь бы Стас передумал на тебе жениться…
– И он передумал?
– К счастью – да. В противном случае мне бы пришлось сказать ему ВСЮ правду… – Виктор Сергеевич вновь протянул руку, и на сей раз ему удалось схватить Веру за ладонь. – Я очень боялся, что он до утра передумает. По лицу видел – Стас решил дать задний ход, да и когда я спросил про «Мерседес», относительно которого мы заранее договорились, что он его возьмет, ответил: машина ему уже без надобности… Но мало ли что могло случиться за ночные часы… В общем, я все равно переживал и поэтому, когда поутру сын вскочил на свой мотоцикл и умчался куда-то, поехал к загсу. Я готов был костьми лечь, чтоб не допустить вашей свадьбы, но Стас поступил именно так, как я хотел. Он отказался от тебя! Мать он любил больше всех женщин, вместе взятых, и дочь той, что сделала ее несчастной и больной, не могла стать его избранницей… – Радугин сжал Верину ладонь, но ей было неприятно его прикосновение, и она отдернула руку. – Так что не держи на Стаса зла – он был всего лишь игрушкой в моих руках. Но и меня строго не суди. Я не мог позволить двум своим детям пожениться.
– Я не верю… – прошептала Вера. – Вы все выдумываете… – И резко сорвалась на крик: – Вы не можете быть моим отцом!
– Почему?
– Мой отец военный. Его зовут Николай. Он блондин с доброй улыбкой. Они познакомились с матерью, когда она работала в санчасти военного городка…
– Это легенда, Вера. На самом деле не было никакого Николая.
– А как же фото? Вот это! – И она стала торопливо рыться в сумке, чтобы достать из нее бумажник, в котором…
– Не трудись, – остановил ее Виктор Сергеевич. – Я знаю, что ты хочешь мне показать. На фотографии один артист. Ульяне попалась на глаза его фотография именно тогда, когда ты особенно настойчиво просила показать папу. Вот она и сунула ее тебе под нос. А потом все переживала, как бы ты не догадалась, что «папа» – актер.
– Значит, история о вашем знакомстве тоже вранье?
– Нет, чистая правда. Ульяна действительно шла по улице, а я, проезжая мимо на машине, окатил ее грязью. Потом вернулся, извинялся, предлагал подвезти, но она отказалась. Не из-за коляски, которой у нее не было, а потому что не хотела испачкать сиденье грязью, которой я ее забрызгал. Да и побаивалась, наверное, к незнакомцу в машину садиться… Она такой робкой была! – Радугин грустно улыбнулся. – Именно это мне понравилось в первую очередь. Ее несовременность, мягкость, первозданная женственность… И, конечно, внешность. Не в том смысле, что Ульяна была очень красивой. Она была прекрасна по-особенному. Это лицо сказочной Аленушки, коса до пояса, эта невинность во всем…
– Я помню, как выглядела моя мама, – проговорила Вера, и голос ее дрожал.
– Конечно, помнишь, но я тебе свои эмоции передаю, чтобы ты поняла меня…
– Я все равно не пойму.
– А ты попытайся, – мягко улыбнулся он. – В общем, я влюбился в Ульяну. Совершенно по-мальчишески. Приезжал к ее общаге и ждал, когда она появится, чтобы поговорить или просто увидеть. Она от меня поначалу шарахалась, но постепенно привыкла и даже иногда позволяла довезти ее куда-нибудь. Однако стоило мне потянуться к ее лицу губами, как Ульяна пугливо зажималась и начинала проситься домой. Будь на ее месте другая, я б решил – ломается, и послал бы подальше, но я видел: эта не играет – и продолжал ухаживать. Я ведь очень настойчивый. Пока не добьюсь своего – не успокоюсь. С Олей так же было. Нет, обманываю, с ней было гораздо сложнее. Но и с Ульяной мне пришлось нелегко. Я бегал за ней несколько месяцев, но вел себя как пай-мальчик – рук не распускал, сдерживал себя как мог, хотя хотел ее ужасно… И вот пришел день, когда Ульяна стала моей. Как я и предполагал, досталась она мне девственницей, а вот чего не ожидал, так это столь всепоглощающей любви с ее стороны. Я стал для Ульяны царем и богом, что, признаюсь, очень мне льстило. С Олей ведь у меня все не так было. Она только принимала мою любовь. Была всегда холодной и чуть отстраненной. Эдакой принцессой, поощряющей поклонение придворного лакея. В общем, Ульяна была для меня подарком судьбы. Она дала мне то, чего я не получал дома, с женой, и я был по-настоящему счастлив.
– А она?
– И она. Ведь я был с ней, любил ее и иногда совершенно искренне обещал развестись и жениться на ней. Но стоило мне вернуться домой, как решимость улетучивалась. Ольга была мне дорога так же, как Ульяна, а возможно, даже больше. Ведь если б не она, я б так и остался никем. А еще она больше подходила на роль жены большого человека. Светская, утонченная, образованная, в общем, истинная леди. Главное же – она носила моего ребенка. О беременности Оли я узнал, когда наш с Ульяной роман был в самом разгаре. У нас долго не получалось, и вот наконец… Я был на седьмом небе от счастья! Но не знал, как сказать о своем скором отцовстве Ульяне. И вообще что делать дальше – не представлял. В итоге решил встречаться с твоей мамой до тех пор, пока она не узнает правды, а потом порвать отношения. Но когда до Олиных родов оставалось три месяца, Ульяна сообщила мне, что беременна. Естественно, я был в шоке. Не знал, что сказать… Поэтому тупо молчал. А Ульяна радостно щебетала, строила планы… Она была так счастлива и искренне считала, что то же самое чувство должен испытывать я…
