Елена Михалкова - Темная сторона души
«Взрослый парень, а ведет себя как мальчишка, – вздохнула Дарья Олеговна, глядя ему вслед. – Но вообще-то и Сережа такой же… А, бог с ними, с обоими. Лишь бы зубами во сне не скрипели».
На этой удивительно логичной для себя мысли она остановилась и обернулась к сараю. Дверь скрипит, как же она могла забыть! И тетушка Сергея направилась за масленкой.
Илюшин зашел к соседям безо всяких церемоний, потому что калитка была открыта. С заднего двора доносился стук топора, и Макар направился туда. Завернув за угол, он остановился и с интересом воззрился на открывшуюся его глазам картину.
Липа Сергеевна, маленькая костлявая женщина, колола дрова. Она негромко шмыгала, поднимала топор и резко опускала его на стоящее перед ней полено. «Кряк», – говорило полено и разваливалось. Иван Петрович относил дрова в сторону, под навес, а его супруга принималась за новое полено.
Макар поздоровался и пять минут распинался перед супругами, предлагая услужить им и привезти из города что-нибудь необходимое. Старики улыбались, переглядывались и благодарили. В результате Макар унес с собой пожелание привезти четыре пары хороших резиновых перчаток и заходить к ним почаще.
– Ну что, составил свое мнение, выдающийся сыщик? – скептически спросил Бабкин, занявший диванчик Макара. – Нормальные старики, что бы ты там ни говорил.
– Да, миляги, – нехотя признал Илюшин. – Я ошибался, полагая их кровососами. И похоже, что очень заботятся друг о друге. Между прочим, ты знал, что старушка Липа управляется с топором легко и непринужденно?
– Понятия не имел. Я думал, у них муж дрова колет.
– Так ведь у Ивана Петровича поясница больная, – высунулась тетушка Дарья из соседней комнаты. – Он вообще на ладан дышит… Вот уже двадцать лет.
– А ты не подслушивай! – быстро обернулся к ней Бабкин, и Дарья Олеговна исчезла. – Миляги милягами, Макар, но ключ от своей бани они Балуковым дали. Не могут же они не знать, как их баню используют.
– Я как раз и собираюсь выяснить, – туманно высказался Макар и повесил сумку с вещами на плечо. – Вези меня, мой верный Буцефал.
– Хорошо хоть, что не Росинант… – фыркнул Бабкин. – Насколько мне помнится, тот был жалкой клячей.
Глава 19
Илюшин не рассказывал Бабкину о цели своей поездки, но Сергей понимал, что Макар собирается выяснять детали биографий тех, кто окружал Ледянину в последнюю неделю ее жизни.
«Не получится у него ничего, – думал он с пессимизмом. – Все люди – на виду, ничего не скрывают. Кроме Балуковых. Но и у тех ничего криминального – один пакостный разврат. Несерьезно это все, детская игра. Точно, Макар просто заигрался, хочет из ничего преступление раскрыть».
Если Макар и впрямь собирался заниматься именно раскапыванием фактов, в чем Бабкин был уверен, поскольку перед отъездом Илюшин узнал у тетушки и записал на бумажке фамилию Липы Сергеевны и Ивана Петровича – Мещеряковы, то обратно не скоро вернется. «С нужными людьми связаться – день, – прикинул Сергей. – Дождаться, пока они все выяснят, – два. И сюда добраться – три. Значит, Макар должен быть в Игошине в лучшем случае через четыре дня, то есть в пятницу. А скорее всего, через неделю, потому что на каком-нибудь этапе обязательно получатся задержки».
Поэтому, услышав в среду позвякивание велосипедного звонка, выглянув в окно и обнаружив гордо восседающего на стареньком велосипеде Макара, Бабкин от изумления уронил ложку в борщ и забрызгал тетушкин передник.
– Что ж ты делаешь-то, прохвост! – возмутилась Дарья Олеговна, еле сдерживая в себе желание стукнуть великовозрастного племянника ложкой по лбу, как она порой делала в юности. – Ты мне его отстирывать будешь?!
– Я тебе новый подарю, с голым президентом, – пообещал Сергей, выскакивая из-за стола.
Дарья Олеговна попробовала представить голого президента и скептически хмыкнула:
– Президент голым не бывает. Он даже в постели с супругой – при исполнении государственных обязанностей. – И прибавила сочувственно: – Бедняжка…
Потом заметила, что племянника уже нет в комнате, покачала головой и принялась доедать остывающий борщ.
Макар дождался, пока Бабкин появится на крыльце, неторопливо слез с велосипеда и завел железного коня во двор, поглаживая ржавый руль.
– Может, ему сена задать? – предложил Сергей с крыльца.
– Он кормленый, – с достоинством отказался Макар. – Но если тебе хочется проявить участие, можешь покормить его сахаром. Тогда твоя тетя получит окончательное подтверждение тому, что шизофрения коснулась тебя мягким белым крылом.
– Почему белым? – спросил Бабкин, заржав.
– А фиг его знает, – честно ответил Илюшин, плюхаясь на ступеньку. – Захотелось мне так!
– Ну, рассказывай! – поторопил его Сергей. – Почему ты не на автобусе? Что разузнал?
– Ты, голубчик, доброго молодца сначала помой, – строго заметил Макар, – потом покорми, потом… В общем, не помню, что потом, но первые два пункта прошу соблюсти!
– А, фиг с тобой, – сдался Бабкин. – Иди, полощись. Смывай трудовой пот. Добрый, блин, молодец…
Спустя двадцать минут умытый и переодевшийся Макар уплетал борщ, рассказывая подробности своего возвращения в Игошино:
– Ваш автобус, Дарья Олеговна, который должен ходить по расписанию два раза в сутки, отменили. Причем отменили на один день – именно на сегодняшний.
– Как же ты тридцать километров-то добирался? – ужаснулась тетушка Дарья.
– С комфортом, – не стал лукавить Макар. – Первые десять километров меня подвез джип, следующие четырнадцать – «Жигули». До Малаховки.
– А в Малаховке ты стибрил велосипед, – догадался Бабкин и поймал осуждающий тетушкин взгляд. – Правильно, одним преступлением больше, одним меньше…
– Макар ничего тибрить не стал бы! – бросилась тетушка на защиту Илюшина. – Если взял – значит, нужно было. Не топать же пешком семь километров по жаре-то!
– Не тибрил, конечно, – успокоил ее Макар. – Добрые жители, представьте себе, сами вручили велосипед и разрешили вернуть, когда мне будет удобно. А вы говорите – люди стали злые…
Он доел борщ и выжидательно посмотрел на Дарью Олеговну.
– Сейчас, Макарушка, сейчас картошечка будет, – захлопотала та. – Давай тарелку.
– В общем, добрался ты хорошо, – подытожил Бабкин. – Я уверен, что мне бы никто велосипед в Малаховке не дал. А ты у нас выглядишь молодо, невинно…
– Беззащитно, – подсказал Илюшин. – При взгляде на меня у восьмидесяти процентов женщин просыпается материнский инстинкт.
– Что разузнал, беззащитный ты наш? – спросил Сергей. – Делись наконец информацией.
Макар мигом стал серьезным. Теперь он не был похож на студента-третьекурсника, легкомысленно болтающего с другом. Вошедшая с тарелкой картошки Дарья Олеговна тут же уловила перемену, молча поставила на стол тарелку и отсела в сторону, на диван.
– С кого начинать? – спросил Макар. – Новости есть обо всех.
– Начинай с Мещеряковых, – попросил Бабкин.
– Не вопрос. Твои Мещеряковы, Липа Сергеевна и Иван Петрович – милейшие старички, как ты утверждал, – бывшие разбойнички. Правда, не с большой дороги, а из малых подъездов, что сути дела не меняет.
– Как?! – ахнула Дарья Олеговна, забыв о своей роли молчаливого слушателя. – Как – разбойнички?!
– Гопстопники, – объяснил Макар. – Работали в семьдесят втором году. Липа Сергеевна выбирала жертву – даму, одетую поприличнее, – просила ее помочь застегнуть в подъезде расстегнувшийся бюстгальтер. Та соглашалась, причем почти всегда, потому что ваша Липа – неплохой физиономист. В подъезде добрую женщину ожидал Иван Петрович – тогда еще, я полагаю, не лысый. Ее тюкали по голове, раздевали, обирали, оставляли валяться на лестнице и уходили. Вся операция занимала пять минут.
– И долго они трудились? – спросил Бабкин, стараясь скрыть, насколько новость поразила его.
– Полгода. Для таких тупых преступлений очень много. Они даже ничего не меняли в сценарии – в показаниях жертв всегда фигурировал бюстгальтер. Я думаю, что до того они промышляли чем-то другим, но доказательств нет. Взяли их случайно, когда сосед последней жертвы вышел гулять с собакой в неурочное время.
– Какая собака была? – машинально спросил Бабкин, размышляя о своем.
– Бульдог, – не задумываясь, ответил Макар. – Ивана Петровича пес сильно покусал, потому что тот сопротивлялся, а Липа Сергеевна убежала. Но ее быстро взяли, и обоих надолго посадили. Она освободилась на два года раньше, а после его освобождения супруги опять встретились и стали жить вместе. Кстати, расписаны они были еще до заключения.
– Романтично, – буркнул Бабкин.
– Очень. Я не ошибся, когда предположил, что старички привязаны друг к другу. Последние десять лет они живут в Игошине, хотя в городе у них есть небольшая квартирка. Ни в чем противозаконном замешаны не были.
