Юрий Кургузов - Чёрный Скорпион
— Ну и что?
— А то, — веско проговорил я. — То, что это своего рода автограф, личное клеймо, знак качества. Есть орлы, которым нравится "расписываться" таким манером на своих самых авторитетных "клиентах", когда работа сделана. Это тебе ничего не напоминает?
И тут…
По-моему, он собрался что-то сказать, но взгляд его вдруг застыл на чем-то находящемся почти за моей спиной — а точнее, в районе двери (ох, за каким же я так неудачно сел!). Да, это было очень и очень плохо, однако давать сему факту более детальную оценку было уже некогда.
Выхватив пистолет, я мгновенно рухнул на пол и, скользнув чуть в сторону, нажал на курок. Нарисовавшийся в предыдущий момент в двери двухметровый сноб с расквашенной рожей и кольтом в вытянутых руках охнул: "третий глаз Шивы" с красным зрачком — украшение хотя и достаточно изысканное, но увы — смертельное.
И не успел он еще упасть, как и худой совершил свою самую большую в жизни ошибку — потянулся за пистолетом…
К сожалению, пришлось выстрелить и в него, хотя этого я вовсе не хотел. Как ни прискорбно, инстинкт самосохранения и вредные привычки оказались сильнее разума.
Гм… Нет, конечно, еще два звена, как я уже выражался, "поганой цепи" были вырваны, но толку-то снова ноль. Оставалось одно: уносить ноги. По возможности — без осложнений.
И я их вроде бы унес…
Глава четвертая
"Вроде бы", потому что минимум одно осложнение все-таки возникло.
В тот миг, когда я выскочил на лестничную клетку, существо, олицетворившее собой это самое осложнение, едва не столкнулось со мною лоб в лоб, видимо, примчавшись на звуки выстрелов.
На мой взгляд, лезть в гущу пальбы было с ее стороны шагом опрометчивым, но, похоже, она, воодушевляемая красивым револьверчиком с перламутровой рукояткой в красивой тонкой ручке, так не считала.
А зря. Потому что, отбирая револьверчик, я едва не сломал ее нежные пальчики, и от боли на глазах девушки выступили слезы. А может, и не от боли, а от злости.
И знаете, я тоже вдруг взял и рассердился. Нет, с одной стороны, понятно, что нужно смываться, однако с другой… Я ведь опять лишился потенциального источника информации, пускай не бог весть какого, но не зря же говорят — на безрыбье и раком станешь.
И я стал. Точнее, сгреб эту мадемуазель в охапку и затащил в комнату, из которой только что вышел. Мы оба тут же дружно споткнулись о неподвижную тушу у порога, но девушке было легче, поскольку она фактически висела на мне, — а я на мгновение дёрнулся, неловко замахал в воздухе одной рукой, и она этим шустро воспользовалась: подставила мне ножку (ей-ей, очень недурную), и я грохнулся на пол рядом с трупом. Вот так вот, никогда не стоит недооценивать оппонента, кем бы он ни был или она ни была. Я на секунду недооценил — и пожалуйста, едва не схлопотал острым носком прекрасной модельной туфельки по морде.
Но все-таки, к счастью, не схлопотал, в последний момент успел увернуться и, подцепив чертовку за пятку, дёрнул изо всех сил. Ноги храброй девушки взметнулись выше головы, и черным стрижом мелькнули в воздухе чисто символические черные трусики, любоваться которыми мне было совершенно некогда, ибо еще через миг я уже восседал на ней верхом, как на норовистой кобыле, пытаясь одной своей рукой (другая была занята ее револьвером) помешать ее обеим расцарапать мне длинными и острыми, как у ведьмы, ногтями лицо.
Да, эта стервоза и в самом деле оказалась крепким орешком: покуда я героически управлялся с ее правой ручкой, она пальцами левой чуть не вырвала главное и едва ли не самое дорогое, что у меня есть, — глаза.
Ну, тут уж я тоже рассвирепел и коротко ткнул ей мизинцем под горло. Она было возмущенно всхрапнула, однако тотчас обмякла и сомлела, закатив очи под лепной потолок. Я тщательно вытер с ее револьвера платком свои отпечатки и зашвырнул его под диван. Кому надо — потом найдут.
Встав на ноги, подошел к окну, глянул вниз — вдруг придется прыгать — а заодно и на свою машину. Она спокойненько ожидала на месте, и вообще — на улице было безлюдно и тихо, как будто и не прозвучали в этом проклятом доме минуту назад два выстрела. Нет, пора уносить задницу…
И вдруг девушка застонала. Жалобно — почти заскулила, как побитая собачонка.
Я подошел и склонился над ней. Неплоха: каштановые, не очень длинные, но и совсем не короткие волосы, красиво изогнутые брови, пушистые ресницы, нежное молодое лицо, стройная фигурка, бессильно распластавшаяся на персидском ковре…
"Дура ты дура, — беззлобно подумал я. — Наверное, мало тебя в детстве драли… то есть, пороли… ну, в смысле — секли. Куда, ну куда ты лезешь?! Молоко на губах не обсохло, а ведь в любой момент можешь элементарно словить пулю совсем не женского калибра…"
Стоп! — заморгал я. Позволь-ка, милая, позволь, однако, кажется, только что я — я сам! — едва не словил от тебя пулю. И — опять разозлился.
А потом пришла еще одна любопытная мысль. Уж не эта ли красотка упекла меня в больницу? Фигурой вроде похожа. Лица я, правда, не помнил, да и волосы другого цвета, — но волосы это ерунда, парик — и все дела.
И вдруг глаза ее широко открылись. И в глазах этих забился страх.
— День добрый! — ласково сказал я. — Потягунюшки… Ну и как же зовут тебя, добрая девочка? Дюймовочка? Арабелла Бишоп? Чечилия Галлерани?
— Тварь… — процедила она коралловыми губками сквозь жемчужные зубки. (Вообще-то процедила она не только это, а и еще с пяток эпитетов, привести кои здесь я не решаюсь. Но слова эти все вы отлично знаете еще со школьной скамьи, можете подставить сами — уверен, коли ошибетесь, то сущую малость.)
Я обреченно махнул рукой:
— Давай-давай, мне не привыкать. — Однако гендерный лексикон данной девушки был явно не слишком богат, и это хорошо, потому что лимит свободного времени я уже почти исчерпал и, когда она выдохлась, сказал:
— Ну, Нефертити? Отвела душу?
— Пошел ты!..
Я согласно кивнул:
— Сейчас пойду. Только один пустяшный вопросик: ты знала Серого?
Девушка неестественно громко и неестественно звонко рассмеялась:
— Еще бы! Его многие знали!
Я поморщился:
— Слушай, может, я нечетко сформулировал. Давай-ка в несколько иной плоскости: Серый тебя знал?
Она опять фыркнула:
— Меня многие знали! И между прочим, с полгода назад у него была возможность узнать, что и стреляю я не хуже любого из мужиков.
— Да-а? — протянул я.
— Да. И кабы не твои дешевые трюки, ты бы в этом тоже убедился, скотина!
Я удивился:
— Почему это "дешевые", и почему "скотина"?! Каждый бережет шкуру как умеет. А что ты классно стреляешь, я догадался сразу, ей-богу.
Секунд десять или одиннадцать она молча переваривала мой комплимент.
А потом вдруг неожиданно заявила:
— Я замерзла!
— В такую-то жару?! — искренне изумился я.
— Говорю тебе: замерзла, — капризно повторила она. — Дай встану!
Я сурово покачал головой:
— Не дам.
— Но хоть сесть-то можно? — жалобно пропищала она, и не успел я еще толком осознать, что именно в тоне голоса показалось мне подозрительным, как в воздух взметнулась сначала круглая загорелая коленка, а следом и изящная туфелька, вооруженная острым-преострым каблучком, и если бы я не ухитрился сотворить чудо ловкости и изворотливости, моим зубам пришлось бы очень хреново. Впрочем, может, и не зубам, а губам, ушам, щекам или глазам, — в общем, тому месту на физиономии, куда эта чёртова шпилька воткнулась бы.
— Ах ты…! (Простите, но в некоторых ситуациях даже я бываю грубым.) — Я едва успел поймать эту летящую в лицо, как стрела, ногу, и, ей-ей, мы схватились всерьез.
Наконец, благодаря значительному преимуществу в росте, весе и становой физической силе, а также гигантскому практическому опыту, мне удалось перевести поединок в глухой партер.
— Послушай, Клеопатра, — снова принялся увещевать я ее, одновременно проводя удержание. — Ведь в твоих же интересах вести себя скромно, смирно и не финтить, а послушно отвечать на вопросы, иначе запросто можешь оказаться в одной компании с этими… — Кивнул на трупы у двери и окна. — Ну? Будешь говорить?
— Да иди ты в задницу! — рыкнула она и, откровенно издевательски зевнув, ангельским голоском добавила: — Козёл вонючий.
"Почему это вонючий?" — с обидой подумал я. А вслух произнес:
— Ладно, скажи только одно. Полчаса назад в некоем наверняка известном тебе доме на Цветочной улице также наверняка известная тебе Лола болтала о каком-то трупе. Что-то об этом знаешь? Чей труп?
И вдруг за моей спиной раздался едва слышный скрип двери…
…Два выстрела прозвучали практически одновременно.
Разница лишь в том, что меня там, где я находился секунду назад, спустя эту самую секунду уже не было, и пуля "цыгана" угодила девчонке в левую грудь, разворотив ее до безобразия. Подонок же остался на месте, и я попал ему в горло.
