Буби Сурандер - Время действовать
Я ждал в подворотне почтовой конторы в переулке Госгрэнд, пока Зверь делал круги вокруг моего квартала. Я видел, как он остановился и заговорил с Ибрагимом из кебабной. Наконец он прифланировал ко мне своей просто вызывающе небрежной, кошачьей походкой.
— Ninguna vigilancia, — доложил он. — Ни один легавый за весь день.
Он нес моряцкий мешок на спине. Мы вошли в квартиру.
Там было тихо, душно и тепло. Когда мы зажгли свет в кухне, девушка в окне напротив помахала нам и улыбнулась.
— Спокойная улица, — сказал я.
Зверь включил кофейный автомат. Я постелил ему на диване. Мы долго сидели, молчали и читали газеты. Наконец Зверь поднялся, потянулся и спросил:
— Что будет дальше?
Я помотал головой:
— Не знаю. Но когда будет, мы это заметим.
Легли мы в полночь.
Я спал как убитый, пока Зверь не вошел в мою комнату, держа в руках обрезанный дробовик. Он сделал знак молчать. В переулке раздавались какие-то звуки.
Мы стояли друг подле друга, раскрыв рты, чтобы дышать неслышно.
— Да это кто-то просто блюет, — прошептал я.
Было почти полвторого, и я был прав.
Часом позже на лестнице послышались тяжелые шаги.
Мы оба за секунду оказались на ногах, встали возле двери, прислушиваясь. Шаркающие шаги — мимо двери, на следующий этаж.
— Это Фредди, — сказал я. — Музыкант. С работы пришел.
Немного погодя мы стояли у холодильника, держа в руках по стакану молока. И тут зазвонил телефон. Было без двадцати три.
Зверь снял трубку и передал ее мне.
— Алло, — не торопясь сказал я.
— Здорово, — сказал Тарн.
Сперва я выругался. Потом сказал: ну? Тарн загоготал.
— Слушай, я тут лежал и думал. — Голос у Тарна был трезвый, трезвый и бодрый.
— Ну? — повторил я.
— Скажи, кто перевозит самые крупные ценности?
Я этого не знал.
— Государственный банк, — сказал Тарн. — Например, с Монетного двора в город. Это единственные перевозки, на которые государство бросает полицейскую охрану. Потом почта — она нанимает полицейских для некоторых, самых своих больших, транспортов. Так что... эти машины неинтересны.
— Ну? — сказал я.
— Ты помнишь, что девица в каталке говорила об ипподроме?
Я подтвердил.
Он обрадованно продолжал:
— Ипподром «Сульвалла» может быть местом, откуда идут такие транспорты, если выбрать день с большим тотализатором. Но... знаешь, что бы я предсказал?
— Ну? — сказал я.
— Валютный фургон, — сдержанно сказал Тарн.
— Валютный фургон, — механически отозвался я.
Он дал мне время подумать. Но я думал совсем не о том.
— Тарн, сейчас почти три часа ночи, а ты звонишь, чтобы лепетать что-то о валютном фургоне. Мы не можем обсудить это завтра, на работе или еще где?
Он довольно фыркнул.
— Валютные фургоны ходят раз в неделю между аэропортом Арланда и площадью Сергель.[58]В одном фургоне может быть до тридцати миллионов крон в валюте и ценных бумагах.
Я обхватил трубку обеими руками.
— Продолжай.
Тарн довольно загоготал.
— Мое тебе предложение: подремли еще чуток. Но чтоб ты был у въезда в аэропорт до шести утра. И — жди! Жди у карусели — той, что на шоссе. Да... еще одно. Машина ничем не отличается от других. На ней не будет надписей — ни «Секуритас», ни «Сэта», ни чего-либо еще. Так что не ошибись.
— Не ошибусь, — сказал я. — О'кей.
Я услышал, что он снова фыркнул.
— Ты уверен, что не спишь?
— Ни в одном глазу, Тарн, ни в одном глазу!
— Да, алло, подумай, а вдруг это не Тарнандер звонил! — Он зашелся в хохоте. — Вдруг это был Боссе Парневик![59]
Снова среда
Only action counts.[60]
Стив Маккуин[61]в интервью для «Уолл-стрит джорнэл».18
Утро было пронизывающе-холодное. Солнце с трудом выбиралось из черных облаков. Тротуары были мокрые после ночного дождя. Фургон Зверя отказывался заводиться.
Мы завели его, толкая сзади, руки срывались с влажного корпуса, а ноги скользили на мокром асфальте.
Автобус долго дергался на трех цилиндрах, зло фыркая бензином. Зверь вскочил в кабину, скорчился за рулем и издал приказ: забираем мой лихой «пежо» в Тенста. За преступниками не угонишься на автобусе, которому нужны костыли.
Было еще рано. Вокруг мусоровозов орали чайки. Разносчики газет бросали свои машины где попало, забегая в очередной подъезд. Красные линейные автобусы проносились по пустым улицам, как снаряды.
Я сидел, держа в руках «Утреннюю газету», и щурился, отгоняя усталость.
Эдвин Мозес выиграл золотую медаль в Риме. Том Уэйтс выпустил новую пластинку. Все больше раскупается презервативов. «Вольво» котируется по 387 крон, «Утренняя газета» — по 168. Сидел молча и читал.
— Что происходит в мире?
Зверь наладил в автобусе вонючее тепло.
— С бюджетным дефицитом?.. — спросил я.
Зверь кивнул. Дефицит бюджета США — это был один из его любимых предметов. Он, аргентинец, задолжал загранице больше, чем когда-нибудь сможет заплатить, в то время как янки проживали прибыли, вывозимые из его страны.
— Ну, теперь Рейган справится с ним! — сказал я. — С бюджетным дефицитом.
Зверь живо обернулся ко мне:
— Как? Venga! Как?
— У него целый комитет этим занимается, — сказал я. — Комитет предлагает закон, чтоб все пиццы в США, которые делаются на настоящем сырье, получали знак качества. Тогда американцы будут покупать настоящие сырные пиццы, хотя и дороже, вместо тех, что им подсовывают подешевле, ну тех, что делают с помощью субсидий и не из настоящего сыра!
— Huevon!
Я помахал «Утренней газетой»:
— Это правда! Тут так написано! Американская казна может сэкономить двадцать шесть миллионов долларов в год, если на пиццах будет знак качества. Это рейганомика!
— А дефицит бюджета? — Зверь упорно добивался истины.
Я тщательно просмотрел газету.
— Двести сорок миллиардов долларов, как они считают.
Он ничего больше не сказал, пока мы не сменили машину в Тенста.
Было без двух минут шесть, когда я свернул с автострады и поехал к карусели у аэропорта Арланда.
— О'кей, — сказал я. — Что будем делать дальше?
— Надо быть готов к неожиданностям, — назидательно произнес Зверь. — Нельзя терять баланса.
— Ну, ну, — сказал я. — И как?
— Пример: когда я в последний раз брал банк, в Буэнос-Айрес, мы перемахнули прилавок с пистолетами и кричим: «Руки к затылок! Руки к затылок!» Но одна кассирша бамс на пол, спина вниз. Я ей ору: «Чертова кукла! Это грабеж, а не гулянка в фирма!» Но она визжит, что ее не впервой воруют и что ей всегда велели валить на пол! И что она, черт раздери, не попустит, чтоб ее воровали аматеры, которые не знают в этом толку!
— Ага, — сказал я, — и тут вы вместо грабежа устроили гулянку?
— Нет, — сказал Зверь. — Нельзя терять баланса. Решение было одно: крикнуть, чтоб все валили на пол. Тогда все поняли, что грабеж всамдельный.
Зверь спал всю дорогу от Тенста. Теперь он был бодр и свеж и болтал чепуху насчет площадки для длительной стоянки, и заправочной станции, и всех возможных мест вокруг аэропорта, где можно спрятаться.
— Сделаем точно, как сказал Тарн, — решил я. — Если он звонит в три часа ночи, то у него есть веские причины.
Мы были уже у карусели. Я проехал ее насквозь, свернул на первую дорогу вправо, к грузовым складам, и начал высматривать место, где встать. По старой привычке я, прежде чем затормозить, глянул в зеркало заднего вида.
На другой стороне карусели стоял и ждал чего-то большой черный лимузин. Он стоял на обочине с погашенными фарами.
— Зверь! — сказал я. — Посмотри назад.
Он глянул в зеркало, а потом быстро обернулся.
— Они! — пророкотал его глубокий голос.
Это был большой черный «БМВ». И стоял он удобно, с обзором всех подъездов.
— Они нас увидят, если мы тут встанем, — сказал я.
И газанул дальше, к съезду на дорожку у грузовых складов.
Тут я свернул и ехал, пока нас не скрыл лес. Лихо развернулся прямо на дороге и покатил назад. Остановился так, чтобы не быть в поле зрения черного «БМВ».
— Садись за руль! — рявкнул я Зверю. — Я проберусь на опушку. Когда что-то случится, я махну. Тогда подъедешь и заберешь меня!
Я схватил «никон» с зеркальным телевиком. Для него уже было достаточно светло. Выскочил из машины и приказал сам себе — в рощице не бежать, а то запыхаешься и поймать что-нибудь в объектив будет нелегко.
Остановился я, когда смог увидеть черный автомобиль. Он стоял под большим дорожным знаком. Но теперь на обочине за каруселью стояли две черные машины!
Две машины?
Я оперся камерой на подходящую ветку и сделал несколько снимков. Теперь надо было только ждать. Для чего им понадобились две машины? Второй черный автомобиль был «вольво».
