Лиана Мориарти - Тайна моего мужа
Тесс не отрывала взгляда от большого пальца Коннора и в завороженном изумлении наблюдала за тем, как он легонько ласкает костяшки ее руки.
* * *Июнь 1987 года, Берлин. Президент США Рональд Рейган, произнося речь в Западном Берлине, сказал: «Генеральный секретарь Горбачев, если вы ищете мира, если вы ищете процветания для Советского Союза и Восточной Европы, если вы ищете либерализации – приезжайте сюда! Господин Горбачев, откройте эти ворота! Господин Горбачев, разрушьте эту стену!»
В июне 1987 года в Сиднее Эндрю и Люси О’Лири тихонько разговаривали за кухонным столом, пока их десятилетняя дочь спала наверху.
– Дело не в том, что я не могу тебя простить, – сказал Эндрю. – Дело в том, что мне все равно. Мне совершенно все равно.
– Я сделала это только ради того, чтобы ты на меня взглянул, – сказала Люси.
Но глаза Эндрю уже смотрели мимо нее, на дверь.
Глава 29
Апочему у нас сегодня не баранина? – спросила Полли. – Мы всегда едим жаркое из ягненка, когда папочка возвращается домой.
Она с досадой потыкала вилкой в кусок пережаренной рыбы на своей тарелке.
– Почему ты приготовила на ужин рыбу? – обратилась Изабель к Сесилии. – Папа ненавидит рыбу.
– Я вовсе не ненавижу рыбу, – вмешался Джон Пол.
– Еще как ненавидишь, – возразила Эстер.
– Что ж, да, это не мое любимое блюдо, – признал Джон Пол. – Но, вообще-то, эта рыба вполне удалась.
– Вообще-то, она ни капельки не удалась. – Полли отложила вилку и вздохнула.
– Полли Фицпатрик, где твои манеры? – спросил Джон Пол. – Твоя мать старалась, чтобы это приготовить…
– Не надо, – вскинула руку Сесилия.
На миг за столом повисла тишина, поскольку все ждали, что она скажет еще. Она отложила вилку и отпила большой глоток вина.
– Мне помнится, ты отказалась от вина на время поста, – удивилась Изабель.
– Я передумала.
– Нельзя вот так просто взять и передумать! – возмутилась Полли.
– Все ли хорошо провели сегодняшний день? – спросил Джон Пол.
– Наш дом пропах кунжутным маслом, – заметила Эстер, принюхиваясь.
– Да, я еще подумала, что у нас будет курица в кунжуте, – подтвердила Изабель.
– Рыба полезна для мозгов, – заявил Джон Пол. – Она делает нас умнее.
– Тогда почему эскимосы не самые умные люди в мире? – спросила Эстер.
– А может, так оно и есть, – не уступил Джон Пол.
– Эта рыба какая-то гадкая, – сообщила Полли.
– А хоть один эскимос получил Нобелевскую премию? – настаивала Эстер.
– Она и впрямь странноватая на вкус, мам, – поддержала сестру Изабель.
Сесилия встала и принялась убирать их полные тарелки. Ее дочери застыли в ошеломлении.
– Можете поесть тостов.
– Все в порядке! – запротестовал Джон Пол, придерживая тарелку за край. – Мне она вполне понравилась.
– Ничего подобного. – Сесилия выдернула ужин из его рук.
С тех пор как он пришел домой, она старалась не встречаться с ним взглядом. Если она станет вести себя как обычно, если она позволит жизни идти своим чередом, не будет ли это означать, что она ему потворствует? Смирилась? Предала дочь Рейчел Кроули?
Но не это ли она как раз и решила сделать? Ничего не предпринимать? Так что изменит ее холодность по отношению к Джону Полу? Она что, искренне считает, будто это имеет значение?
Не беспокойся, Рейчел, я так жестока с убийцей твоей дочери. Никакого ему жаркого из ягненка! Ни за что!
Ее бокал опять опустел. Черт возьми. Быстро оно закончилось. Сесилия достала из холодильника бутылку вина и наполнила бокал до краев.
* * *Тесс и Коннор лежали навзничь, прерывисто дыша.
– Что ж, – наконец заговорил Коннор.
– В самом деле, что ж, – подтвердила Тесс.
– Кажется, мы в коридоре, – заметил Коннор.
– Похоже на то.
– Я пытался дотянуть хотя бы до гостиной, – сообщил Коннор.
– Этот коридор выглядит довольно мило, – отозвалась Тесс. – Хотя мне не так много удалось разглядеть.
Они лежали на полу в коридоре в темной квартире Коннора. Тесс ощущала спиной тонкий ковер и, возможно, половицы. В квартире приятно пахло чесноком и стиральным порошком.
Тесс поехала к нему домой на маминой машине, он показывал дорогу. Он поцеловал ее у входной двери. Потом еще раз, на лестнице. Довольно долго они целовались перед входом в квартиру. А затем, стоило ему лишь попасть ключом в замок, как они принялись неистово сдирать друг с друга одежду, врезаясь в стены. Так никогда не делают при длительных отношениях: это кажется чересчур наигранным и, вообще-то, не стоящим трудов, особенно если по телевизору показывают что-нибудь приличное.
– Мне, пожалуй, стоит взять презерватив, – шепнул ей на ухо Коннор на пике происходящего.
– Я принимаю таблетки, – отозвалась Тесс. – Ты как будто ничем не болен, так что просто, пожалуйста, о боже, пожалуйста, просто продолжай.
– Будет сделано, – ответил он.
Теперь Тесс привела в порядок одежду и принялась ждать, когда же ей станет стыдно. Она замужняя женщина. Она не влюблена в этого человека. И вообще оказалась здесь только потому, что ее муж влюбился в другую. Всего лишь несколько дней назад этот сценарий показался бы ей смехотворным, немыслимым. Ее должно переполнять отвращение к себе. Ей следовало бы сокрушаться о том, какая она жалкая, распутная и грешная, но на самом деле сейчас ею владела… радость. Настоящая радость, почти нелепая, если честно. Вспомнились Уилл с Фелисити, их грустные, искренне огорченные лица, в которые она выплеснула остывший кофе. На Фелисити была новая белая шелковая блузка. Пятно от кофе с нее не отстирается никогда.
Глаза привыкли к сумраку, но Коннор по-прежнему оставался темным силуэтом рядом. Всем правым боком она ощущала тепло его тела. Он был больше, сильнее и поддерживал куда лучшую форму, чем Уилл. Она подумала о невысоком, коренастом, волосатом теле Уилла – таком знакомом и любимом. Это было тело члена семьи, хотя и неизменно привлекательное для нее. Она считала Уилла последним пунктом в истории своей сексуальной жизни. Думала, что до конца дней уже не переспит ни с кем другим. Эта мысль впервые пришла ей в голову наутро после того, как они с Уиллом обручились. Тогда ее посетило великолепное чувство облегчения. Больше никаких новых незнакомых тел, неловких разговоров о предохранении. Только Уилл. Только он был ей нужен, только его она хотела.
И вот теперь она валяется в коридоре у бывшего парня.
«Жизнь, безусловно, полна сюрпризов», – говаривала ее бабушка. Правда, относила это к не слишком серьезным, по большей части, случаям вроде простуды, колебания цен на бананы и тому подобного.
– Почему мы расстались? – спросила она Коннора.
– Вы с Фелисити решили перебраться в Мельбурн. И ты не спросила, хочу ли я к вам присоединиться. Так что я решил: «Ясно. Похоже, меня только что бросили».
– Я вела себя гадко? – Тесс поморщилась. – Звучит именно так.
– Ты разбила мне сердце, – горестно подтвердил Коннор.
– Правда?
– Возможно, – уступил Коннор. – Либо ты, либо та другая девушка, с которой я довольно долго встречался примерно в ту же пору, по имени Тереза[14]. Я все время путаю вас.
Тесс ткнула его локтем в бок.
– Ты оставила о себе хорошие воспоминания, – уже серьезнее добавил Коннор. – Я обрадовался, когда снова встретился с тобой.
– Я тоже, – отозвалась Тесс. – Я была рада тебя видеть.
– Врешь. Ты выглядела так, будто в ужас пришла.
– Я просто удивилась. – Она сменила тему: – А у тебя по-прежнему есть водяной матрас?
– Как ни жаль, но водяной матрас не дожил до нового тысячелетия. Думаю, Терезу на нем укачивало.
– Перестань говорить о Терезе, – потребовала Тесс.
– Ладно. Не хочешь перебраться куда-нибудь в более уютное место?
– Мне и так хорошо.
Несколько мгновений они лежали в дружелюбном молчании.
– Хм, – нарушила его Тесс. – Что это ты делаешь?
– Просто проверяю, по-прежнему ли я помню, что тут к чему.
– Это было несколько, я не знаю, грубо? Сексистски? О-о! О, ладно.
– Тебе приятно, Тереза? Погоди-ка, как там тебя звали?
– Замолчи, пожалуйста.
Глава 30
Сесилия сидела на диване рядом с Эстер, смотревшей в Интернете видеозаписи холодного и ясного ноябрьского вечера в 1989 году, когда рухнула Берлинская стена. Она сама начала заражаться ее одержимостью. Когда мать Джона Пола ушла, Сесилия осталась сидеть за кухонным столом, читая книгу из коллекции Эстер, пока не настало время забирать девочек из школы. Ей следовало бы заниматься множеством дел: доставками «Таппервера», подготовкой к пасхальному воскресенью, пиратской вечеринкой, но чтение о стене было хорошим способом притвориться, будто она не думает о том, о чем на самом деле думает.
Эстер пила теплое молоко. Сесилия пила третий – или четвертый? – бокал «Совиньон блан». Джон Пол слушал, как Полли читает вслух заданный на дом текст. Изабель сидела за компьютером в общей комнате, скачивая музыку к себе на айпод. Их дом был уютным, светлым островком семейной жизни. Сесилия принюхалась. Запах кунжутного масла, похоже, пропитал его насквозь.
