Дик Фрэнсис - В мышеловке
- Я.
- Итак, мистер Тодд, - с явным неодобрением он окинул меня взглядом, - вы больны или вам что-то надо? - У него был громкий грубый голос и грубые манеры, самой природой предназначенные наводить страх и вызывать нервную дрожь у мошенников. Как я постепенно догадался, мне он определил статус временного младшего коллеги.
- Нет. - Я чуть заметно вздохнул. Время и расписание полетов не будут ждать человека. Если бы я в Уэллингтоне зашел в пункт первой помощи, мы пропустили бы единственный оставшийся на этот вечер рейс.
- У него вся майка мокрая, - заметил Джик.
Фраза прозвучала в своем обычном значении - мокрая от жары. В Мельбурне было холодно. Портер непонимающе смотрел на него. Я усмехнулся.
- Вам удалось выполнить запланированное? - спросил я Портера.
Он решил, что Джик псих, и, пожав плечами, перевел взгляд на меня.
- Мы решили до вашего прибытия не приступать к действиям. Машина ждет, - добавил он и, повернувшись к дверям, не пропустив вперед Сару, быстро промаршировал к выходу. Потом сел рядом с шофером и стал говорить по радио банальными фразами из плохого детектива о тайных агентах, мол, партия прибыла и план осуществляется.
- Куда мы едем? - спросила Сара.
- Везем вас к вашим платьям, - ответил я. Она просияла:
- Серьезно?
- А зачем? - спросил Джик.
- Чтобы подвести мышь к сыру. - И быка к кинжалу, и момент истины к фокуснику, подумал я.
- Мы отобрали у них ваш чемодан и сумку, Тодд, - удовлетворенно сообщил Портер. - Уэксфорда, Зеленна и Снелла остановили у входа в аэровокзал, и они попались со всеми уликами. Замки на вашем чемодане поцарапаны и погнуты, но не сломаны. И внутри все в порядке. Утром вы можете забрать вещи.
- Прекрасно. А страницы списка покупателей у них нашли?
- Ага. Намокшие, но читаемые. Имена парней в Канаде.
- Хорошо.
- Как раз в эту минуту наши работают в галерее «Ярра-Ривер». И Уэксфорд там помогает нам. Мы дали ему подслушать то, что хотели, чтобы он узнал. И как только я пошлю сигнал действовать, мы подстроим ему возможность передать сообщение.
- Думаете, он это сделает? - спросил я.
- Послушайте, мистер, а вы бы не сделали?
Пожалуй, я бы поостерегся принимать дары от данайцев, но я не Уэксфорд и надо мной не висит тюремный приговор.
Мы подъехали к боковому входу «Хилтона», и Портер проворно вылез из машины и встал на тротуаре, похожий на массивную колонну, наблюдая с почти нескрываемым нетерпением, как Сара, Джик и я сползаем со своих сидений. Через знакомую красно-голубую роскошь великолепного вестибюля мы прошли в кабинет управляющего, расположенный прямо за стойкой, где работали служащие, занятые приемом клиентов.
Управляющий, высокий стройный мужчина в темном костюме, предложил нам кофе и сандвичи и обвел рукой глубокие кресла. А Портер посмотрел на часы и сообщил, что будем ждать, а долго ли придется ждать - он не знает.
Часы на стене показывали шесть. Минут через десять человек в рубашке и галстуке принес Портеру приемник с наушниками, тот надел их на голову и стал слушать бесплотные голоса.
В кабинете не было окон, ничего, что показывало бы смену дня и ночи, обстановка чисто деловая, на потолке полоска неонового света, на стенах таблицы и расписания дежурств. Мы сидели в глубоких креслах, пили кофе и ждали. Портер съел один за другим три сандвича. Время шло.
Семь часов.
При искусственном свете Сара казалась бледной и усталой. У Джика борода опустилась на грудь. Я сидел и думал о жизни и смерти и галстуке-бабочке в крапинку.
В семь часов одиннадцать минут Портер отодвинул наушники и принялся сосредоточенно изучать потолок. Вероятно, удовлетворившись увиденным, он передал нам гальванизирующую новость:
- Уэксфорд только что сделал то, что, по нашим расчетам, должен был сделать. Мотор заработал.
- Какой мотор? - удивилась Сара.
Портер равнодушно посмотрел на нее.
- Что мы планировали, - терпеливо объяснил он, - случилось.
- О-о-о…
Портер снова придвинул наушники, слушал и обращался только ко мне:
- Он схватил наживку.
- Дурак, - сказал я.
По лицу Портера проскользнуло что-то похожее на улыбку, то есть он улыбнулся так, как умел.
- Все жулики дураки, в том или в другом смысле.
Семь тридцать. Я вскинул брови и посмотрел на Портера. Он покачал головой.
- Не обо всем можно говорить по радио, - объяснил он, - потому что слушают разные уши.
Как в Англии, подумал я. Пресса часто узнает о преступлении раньше, чем полиция. И мышь может услышать, что ей поставлена западня.
А мы все ждали. Время медленно уходило. Джик зевал, у Сары потемнели от усталости глаза. За дверями бурлила деловая жизнь богатого отеля, гости в прекрасном настроении громко обсуждали перспективы завтрашних соревнований, последних в этом карнавале с участием лошадей.
По программе карнавала в субботу дерби, во вторник Кубок, скачки для трехлетних кобыл (которые мы пропустили) в четверг и завтра - международные соревнования. Ни один серьезный любитель скачек, если у него хватит денег, не уедет домой, пока не закончится последний заезд.
Портер снова надвинул наушники и застыл, а потом вдруг прошептал:
- Он здесь.
По какой-то необъяснимой причине у меня быстро-быстро застучало сердце. Я отлично понимал, что нам ничего не грозит, но сердце гудело, как церковный орган.
Портер снял наушники, поставил приемник на стол управляющего и вышел в вестибюль.
- Что мы будем делать? - спросила Сара.
- Ничего, только слушать.
Мы втроем подошли к двери, приоткрыли ее на шесть дюймов и слушали, как гости отеля берут ключи от номера, спрашивают, нет ли им писем или сообщений, узнают, где найти мистера или миссис такого-то или такую-то и как проехать в Турэк.
Затем вдруг раздался знакомый голос, от которого у меня пробежала электрическая искра от макушки до кончиков пальцев. Уверенный, не ждущий неприятностей голос:
- Я приехал забрать вещи, оставленные здесь во вторник мистером Чарльзом Тоддом. Он сказал, что они в камере хранения. Вот его письмо, в котором он поручает мне забрать его вещи.
Донесся шелест бумаги: служащий разворачивал письмо. Сара от удивления вытаращила глаза.
- Вы писали это письмо? - прошептала она.
- Нет, - покачал я головой.
- Благодарю вас, сэр, - прозвучал голос служащего. - Будьте добры, подождите минутку, сейчас я принесу вещи.
Наступила долгая пауза. Мое сердце по-прежнему имитировало орган, но ничего не случилось.
- Вот вещи, сэр. - Служащий вернулся. - Здесь картины.
- Совершенно верно.
Потом донесся шелест перебираемых полотен и голос клерка совсем рядом с нами:
- Я вынесу их вам, сэр. - Звук шагов, клерк обходит стойку, выходит в вестибюль. - Вам помочь донести до машины?
- Нет, нет, спасибо. - Теперь, когда он держал в руках то, за чем пришел, в голосе слышалось нетерпение. - Большое спасибо. До свидания.
- Это все? - разочарованно начала Сара, и в тот же момент раздался громкий голос Портера, будто топором расколовший плюшевый покой «Хилтона»:
- Если вы не возражаете, мы позаботимся об этих картинах. Портер, городская полиция Мельбурна.
Я открыл немного дверь и выглянул наружу. Портер стоял, как пограничный столб, огромный и сильный, и требовательно протягивал руку к папке.
По бокам от него двое полицейских в штатском. У парадного входа еще двое в форме. По-видимому, были и другие у запасных выходов. Они не оставили ему возможности скрыться.
- В чем дело… Инспектор… Я только выполняю поручение… моего юного друга, Чарльза Тодда.
- А эти картины?
- Понятия не имею, что это за картины. Он просил меня забрать их.
Я спокойно вышел из кабинета управляющего в вестибюль и оперся на стойку, за которой сидели служащие «Хилтона». Он был всего в шести шагах вправо от меня. Можно протянуть руку и коснуться его. Я надеялся, что Портер посчитает такое расстояние достаточным.
Гости «Хилтона» почувствовали что-то необычное и стояли полукругом, наблюдая за происходящим.
- Мистер Чарльз Тодд просил вас забрать эти вещи? - громко спросил Портер.
- Да, совершенно верно.
Портер резко перевел взгляд на меня:
- Вы просили его?
- Нет, - ответил я.
Взрывной эффект получился такой, какого хотела полиция Мельбурна, но гораздо больший, чем я ожидал. Это вовсе не была вежливая спокойная очная ставка, за которой следовал вежливый спокойный арест. Мне следовало бы помнить все свои теории о жестокости, лежащей в фундаменте одномерного сознания.
Я внезапно обнаружил, что смотрю прямо в глаза быка, попавшего в западню. Он понял, что собственными словами, собственным присутствием с картинами в руках вынес себе приговор. Ярость выплеснулась из него, словно гейзер, в бешенстве он потянулся к моей шее.
- Это же покойник, - завопил он, - засранный покойник!
Всем своим весом он навалился на меня, я потерял равновесие и упал на одно колено, придавленный двумя сотнями фунтов, затянутых в респектабельный деловой костюм. Я пытался отбиться кулаками, но безуспешно, его остервенелая злость заливала меня, будто лава. Один бог знает, что бы он сделал со мной, но люди Портера схватили его раньше, чем на плюшевой дорожке «Хилтона» совершилось кровавое убйство. Поднимаясь, я услышал, как лязгнули наручники.
