Андрей Курков - Город для отдыха героев враждующих армий
 окна и посыпалось вниз стекло.
 Потом восстановилась на минуту тишина - видимо и наши, и нападавшие
 приходили в себя после гибели вертолета.
 Рв этой тишине я почти услышал, как дрожат мои руки, как стучит,
 словно в истерике бьется, мое сердце. Ря бросил винтовку перед собой, а
 сам отошел к шахматному столику.
 - Влип! - думал я, массируя пальцами надбровные дуги, чтобы сдержать
 слезы. - Снова влип! Опять разделил этот мир на "наших" и "ненаших"!..
 Нет, хватит! Пошли РѕРЅРё РІСЃРµ Рє черту! Рто был самый последний раз Рё, пусть
 хоть четвертуют меня, хоть акулам скормят, но никакого стреляющего железа
 я в руки больше никогда не возьму!
 А шахматные фигуры стояли на положенных квадратах и, глядя на них, я
 чувствовал все более усиливающееся раздражение, теперь это раздражение
 относилось Рє РЅРёРј. Р, РїРѕРґРѕР№РґСЏ вплотную Рє столику, СЏ занес над РЅРёРј правую
 руку, готовый смести все эти молчаливые фигуры, но в этот момент замер,
 подумав о том, что глупо злость на самого себя вымещать на ком угодно,
 пусть даже на шахматах. Но все равно меня что-то не устраивало на доске и,
 чуть-чуть успокоившись, я понял, в чем дело. Руже более спокойным, но
 сильным жестом, я освободил доску от офицерского воинства, и белого, и
 черного, оставив на доске только пешки. Теперь пешки противостояли пешкам
 и было это более жизнеподобно.
 А внизу снова стреляли. Рпо улицам ехали какие-то машины, рыча
 моторами, и что-то они везли в своих, закрытых маскировочным камуфляжем
 кузовах, но я уже не играл в эту игру.
 Я спустился в свой номер, бросил прощальный взгляд на удобную кровать
 и побежал вниз по лестнице.
 Выйдя из гостиницы, я сразу повернул за угол, избегая открытых
 пространств, и пошел по тропинке, петлявшей между кустов и деревьев и
 ведущей к набережной.
 На пересечении тропинки с улицей пришлось остановиться, чтобы
 пропустить три РіСЂСѓР·РѕРІРёРєР°, РґРІР° РёР· которых РЅРµ были военными. Рто меня
 удивило - на открытых кузовах машины везли кирпичи, металлические
 строительные леса и, кажется, мешки с цементом.
 Оглядевшись по сторонам, я перебежал улицу и нырнул в продолжение
 этой тропинки.
 Перестрелка еще продолжалась, но очевидно дело шло к концу. Вместо
 автоматных очередей звучали одиночные выстрелы, да и они тонули в шуме
 моторов въезжавших в город машин.
 Рвдруг совсем рядом раздался знакомый голос:
 - Стоять! - по-командирски рычал на кого-то генерал Казмо. - Смирно!
 Я осторожно пробирался на голос и внезапно остановился, пораженный.
 На улочке перед генералом выстроились в шеренгу семь или восемь
 солдат. Все они были в военной форме, которую я сам однажды носил во
 Вьетнаме.
 - Сержант! - рявкнул генерал. - Ваше отделение должно прочесать все
 постройки в конце набережной! Пленных не брать!
 - Слушаюсь! - в свою очередь рявкнул сержант и побежал со своими
 подчиненными выполнять приказ.
 Мне захотелось убить генерала, но тут же я вспомнил о данном себе
 пять минут назад обещании.
 А в это время снова зазвучал его голос.
 - Ко мне! Быстро! - кричал он, но я не видел, к кому он обращался,
 пока перед ним не остановился Тиберий и еще один парень из его десятки.
 - Где остальные? - строго спросил генерал.
 - Там! - Тиберий показал рукой на небо.
 - Патроны остались? - спросил Казмо.
 - Нет, - сказал Тиберий.
 - Хорошо! - генерал выглядел очень самоуверенно. - Быстро на виллу,
 передайте Феликсу приказ: выдать еще боеприпасов. Уйдете в горы! В плен не
 сдаваться! Рсполняйте!
 Тиберий и второй парень побежали за угол двухэтажного домика, стены
 которого радовали взгляд ласковым розовым цветом. Бежали они медленно и
 видно было, как Тиберий припадает на правую ногу, а второй парень пытается
 поддержать его, не дать ему упасть.
 Генерал тем временем посмотрел по сторонам и пошел себе спокойной
 походкой прямо по середине улицы в сторону моего любимого кафе.
 Я, наплевав на осторожность, пересек дорогу прямо за его спиной, но
 он не обернулся.
 Тропинка вывела меня в задний дворик какого-то домика и там, увидев
 сарай и вход в погреб, я решил спрятаться.
 Двери в сарай оказались наглухо забитыми, но зато погреб был открыт и
 я спустился по мокрым бетонным ступенькам вниз, аккуратно прикрыв за собой
 крышку. Все сразу погрузилось в полную темноту и я застыл на предпоследней
 ступеньке, боясь сделать следующий шаг. Но очень быстро глаза мои стали
 привыкать к темноте и уже через минуту или две я смог отличить самое
