Артур Жейнов - Музыкант
Фил и несколько наемников, разминавшихся в это время после долгой дороги возле припаркованных у бара джипов, услышали пять выстрелов.
Скоро, на ходу вставляя в пистолетную обойму патроны, из двери вышел задумчивый Рэм.
– Он был здесь, – хитро щурясь, сказал он носатому Филу. – Сегодня.
В эту ночь Саня снова услышал гул вертолетов. По улицам, освещая дома дальним светом фар, носились внедорожники.
Он прятался в том же месте, на берегу у лодок. Иногда поднимался на холм, залезал на дерево и оттуда наблюдал за машинами, что стаями кружились в окрестностях города.
Братья Чан, старший – Минь, младший – Тхуан, были вьетнамцами. А еще у них было две сестры. После смерти родителей забота о брате и сестрах легла на плечи Миня, так как у детей семьи Чан была большая разница в возрасте. Старшему на тот момент стукнуло тридцать пять, младшему не исполнилось и десяти, сестрам-двойняшкам было по четыре года.
Основным бизнесом братьев была контрабанда спиртного. Дело рисковое, но прибыльное. Суда часто арестовывали вместе с грузом, но, тем не менее, их империя развивалась стремительными темпами, и если б не крайние меры со стороны таможенных служб, грозила национальным бедствием ряду азиатских государств.
Судно, на котором ходили сами братья, ничего противозаконного не перевозило, кроме самопального чая и нескольких чемоданов с деньгами для подкупа таможни.
Корабль причалил к старой пристани в десяти километрах от города. Швартоваться на пристанях порта они опасались. Кубинец об этом знал. Он обещал Сане теплый прием, но молодой человек давно понял – не все, сказанное Кастро, стоит воспринимать буквально. Когда на дружественное: «Вам привет от Кастро» Тху-ан неожиданным ударом в челюсть сбил Саню с ног, последний почти не удивился.
Незнакомец представился сотрудником Интерпола и полез во внутренний карман плаща за «корочкой». Бандиты неверно истолковали этот жест, и их руки лихорадочно потянулись к пистолетам.
– Что ты делаешь?! – крикнул младшему брату старший. – При чем здесь он?
– Кастро передает привет, – огрызнулся Тхуан, – а это мой привет ему. Я сказал, никаких больше дел с этим мерзавцем!
– Ты его должник! – крикнул старший. – Он вытащил тебя из тюрьмы, спас тебе жизнь.
– А мне плевать! За то, что он сделал, я убью его. Пусть только появится.
– Какая странная реакция, – удивился Кубинец. – Мы так дружно расстались.
– Вижу, – съязвила Рита.
Минь подошел к Сане, протянул руку.
– Вы от Кастро? Нам сказали, что вы ждете. Как у этого пройдохи дела? – спросил дружелюбно и протянул руку.
Молодой человек подвигал рукой нижнюю челюсть и сплюнул кровь.
– Лучше, чем у меня, – ответил и, взявшись за протянутую руку, поднялся. – При первой возможности я передам ему ваш привет.
– Пойдем на судно, – предложил старший, дружески похлопав Саню по плечу. – Я Минь, а тот драчун Тхуан. Не обижайся на него.
Минь был толстый, ростом выше среднего, но выглядел значительно моложе своих шестидесяти. Чистый воздух и здоровая пища держали его в хорошей форме.
– За что он так не любит Кастро? – спросил Саня.
– Он любит. Просто наш друг повел себя некрасиво.
Мужчина должен уметь брать на себя ответственность. Он проявил неуважение. Я давно простил его, но брат…
– О чем они толкуют? – возмутился Кастро.
– Ничему не удивляюсь, – сказала Рита.
– Неуважение? – спросил Саня, ступая на борт.
– В каюте сыро, давайте присядем здесь. – Минь указал на некое подобие беседки, сооруженной на корме. – Кастро обесчестил нашу сестру.
– Ааа-аа… – протянул Кубинец. – Настучала. Еще неясно, кто кого обесчестил. Я бы им рассказал.
– Она теперь никогда не выйдет замуж, – продолжал вьетнамец. – Никто не возьмет ее. Она до сих пор любит его. Она будет растить Хунга сама.
– Кого?! – недоверчиво спросил Кубинец.
– Хунга? – спросил Саня.
– Мой племянник. Ему пять лет, а он читает лучше меня. Я сам учил его. Тхуана тоже я научил, но малыш способней. Я купил ему Жюля Верна, про остров. Он два раза прочитал. Купили ему сборник, там все рассказы. Как искали капитана, и другие… Он ждет.
– Пять лет… пять лет… – забубнил Кастро. – Так, в каком году я уехал? В последний раз я был, получается…
– Поздравляю, папаша, – сказала Рита. – У вас мальчик.
– Да нет, ерунда, не сходится. Так, если ему пять лет, то… А! Вот если пять и семь месяцев. Но ему ведь ровно пять, он сказал.
– Ему пять и семь? – спросил Саня.
– Да, – вьетнамец кивнул. – Я буду покупать ему книги на разных языках. Хочу, чтобы он говорил на французском. Мне нравится французский. Помнишь у Джо Дассена? – и он попробовал напеть мелодию.
– Пять и семь, – повторил Кастро. – Пять и семь…
– А где он? – поинтересовался Саня. – Далеко? Я его не увижу?
– Здесь мы пробудем день. Через пять дней будем дома. Приглашаю. Погости у нас.
– Спасибо, но это долго, – молодой человек придвинул стул к собеседнику. – Моя жизнь и жизнь Кастро в опасности. Мне надо в Сингапур. Срочно. Помогите.
– Срочно? – спросил Минь, и беззаботное выражение мигом исчезло с его лица. Серьёзность его старила.
Саня утвердительно качнул головой.
Младший и еще трое из команды сносили на берег влажные рулоны серой ткани и тут же раскатывали для просушки.
– Тхуан! – позвал Минь.
– Чего тебе?!
– Отплываем через две минуты. Поднимайся.
– Чи-иво-о?!
– Мы плывем в Сингапур.
– С какой стати?
– Кастро нужна помощь.
– Чтоб он сдох.
– Повторять не буду.
Младший с недовольным видом пошел к кораблю.
– Спятил?
Саня вдруг почувствовал облегчение, будто камень с плеч. Восхищенно посмотрел на вновь помолодевшего Миня.
– Что, так сразу?
– Ты же сказал срочно, – ответил он.
– Вам так дорог Кастро?
– Дорог, – подтвердил вьетнамец. – Кубинец хороший человек. Он приходил на помощь тогда, когда все отворачивались. Если бы не рулетка и бабы, это был бы еще и великий человек.
Ночной Сингапур светился огнями. Они отражались в воде, скользили мимо бортов, казалось, что это с самой глубины кто-то подсвечивает море тысячами фонариков.
«И здесь живут люди, – думал Саня, рассматривая святящиеся окна высоток. – Хлопоты, страдания, любовь… А в эту секунду в Непале умер нищий, в Канаде пятилетняя девочка нашла доллар, а в Японии кассирша на заправке почесала затылок. Как много людей, как много всего происходит. Что один человек в этом потоке жизни?!»
– Нравится город? – услышал Саня голос Миня, он стоял рядом и тоже разглядывал броские вывески отелей.
– Устал я от чужих городов, – признался пассажир, – домой хочется.
– Я не могу долго дома. Не верю в покой, – тихо произнес вьетнамец. – Я умру в порту чужого города. Для меня это лучшая из судеб, какую можно пожелать. В такую же ночь, в похожем городе – цветном, ярком городе-фейерверке.
– Сойдете на берег?
– Нет. Поплывем дальше. Через три дня снова будем здесь.
– Я очень вам признателен. Спасибо, что привезли. Кастро очень повезло с друзьями. Спасибо за деньги, Минь. Я верну как можно быстрее.
– Ты нам ничего не должен. Не надо возвращать, тем более, как можно быстрее. Тебе не кажется, что такая фраза может обидеть?
– Чего обидного в желании быстро вернуть долг? – ответил вопросом на вопрос Саня.
– Мои друзья не боятся быть мне обязанными. Тот, кто мне не доверяет, не от долга хочет отделаться, а от меня. Друг ли он мне?
Молодой человек улыбнулся.
– Какая-то вывернутая философия. Но в этом что-то есть. – Чуть подумав, он добавил: – Постараюсь возвращать как можно дольше.
– Совсем не надо возвращать, – настойчиво повторил вьетнамец. – Не в этот раз.
Через полчаса, крепко пожав друг другу руки, они расстались. Молодой человек не сразу покинул пристань. Его взгляд долго провожал уходящее судно.
Хуши сказал: «Я разделил яблоки на хорошие и плохие. Когда ранние стали портиться, а поздние дозревать, началась путаница»
Переночевал Саня в отеле. Весь следующий день он провел под руководством Кастро. Первым делом надо было отыскать человека, умеющего играть на виолончели. На помощь пришел Интернет. Скоро музыкант был найден. Встретившись, они отправились на звукозаписывающую студию. Сделав нужную запись, Саня связался с радиостанциями, вещающими на территории города.
Уже этим вечером на популярных FM-волнах звучала мелодия, а после нее короткое объявление. Приятным голосом дикторша сообщала: «Эту мелодию исполнил гость нашего города, известный музыкант Эдгар Зелинский. Он приглашает всех своих друзей, однокурсников и единомышленников на день рождения». В конце объявления девушка называла адрес, по которому принимает гостей господин Зелинский, и от имени всех ценителей истинного искусства поздравляла маэстро с семидесятилетием.
