Барбара Вайн - Львиная стража
– Я скажу Ральфу в понедельник, – сообщила Нина, – если нет возражений. Должна предупредить тебя, у него может возникнуть желание подраться с тобой. Так ты не против?
По дороге домой они забрали Джессику. Нина вместе с ним в дом не пошла, осталась в машине. Если Дорин и заметила ее на пассажирском сиденье, в любом случае она ничего не сказала. Джессика забралась на заднее сиденье, но на этот раз Нина к ней не пересела. Она снова положила руку Полу на плечо, прижалась к нему, несмотря на присутствие ребенка. Когда они доехали до дома и зашли в коттедж, он ожидал каких-нибудь комментариев или вопросов, но то, что ничего не последовало, вызвало у него ощущение неловкости, как будто девочка и в самом деле спросила. Раз или два он ловил на себе ее серьезный и озадаченный взгляд.
Апсоланда ждали к шести, но Пол не слышал, как он приехал, да и было еще слишком светло, чтобы сработал инфракрасный датчик. Новость о том, что муж Нины дома, достигла его через телефонный звонок, на который ответила Джессика. Она протянула ему трубку.
– Будьте хорошим парнем, уберите «Ягуар», ладно?
Полу пришлось убеждать себя в двух вещах: что Нины не было в комнате, когда Апсоланд звонил ему, и что он все еще является наемным работником у этого человека. Однако он все же спросил у Джессики, что сказал Апсоланд. В других обстоятельствах ее ответ мог бы показаться смешным. Она изобразила хорошо поставленный лающий голос Апсоланда. Получилось очень похоже, он и не предполагал, что она обладает даром имитирования.
– Пол Гарнет на месте, а?
– Даже не поздоровался с тобой, вообще ничего не сказал?
Она сказала с чуждой ее возрасту снисходительностью:
– Ну, мы с ним не знакомы. Между прочим, нас не представили.
Воскресенье Пол посвятил Джессике и безумно скучал по Нине. Ему еще не верилось, что все будет так, как она обещала. Такого не бывает между графиней Стрейчи и ее камер-лакеем[56]. Его так и не унявшееся недоверие было подкреплено тем, что она исчезла, скрылась и прячется, как ему казалось, за крепкими стенами дома. Гарнет видел, как Апсоланд с собаками прошел через калитку в кремневой стене в лес; он бросал палки, а Тор и Один бегали за ними. Незадолго до этого в кухонном окне появились силуэты Марии и Коломбо – там шел сложный процесс приготовления пищи. Хозяин вернулся домой, подумал Пол.
Нину он так и не увидел, хотя часто подходил к окну, пока Джессика не спросила, зачем он таращится на большой дом и что там такого интересного. У Дорин она научилась карточным играм и заставила его полдня играть с ней в снап и в «Разори соседа»[57].
– Давно у нас не было вестей от матери, – сказала дочь, прежде чем идти спать.
Есть нечто жуткое в том, как дети все чувствуют. Пол испытывал своего рода смятение, которое обычно охватывает человека, оказавшегося в одиночестве в старом, стоящем на отшибе доме, где еще сохранились отголоски давних сверхъестественных событий. Джессика видела, как Нина прикасается к нему, как взяла за руку, когда они расставались. Она наверняка ничего не знает о половых отношениях, но некий глубокий инстинкт подсказывает ей, что подобное поведение несет угрозу семье, которой у нее больше не было и которую она мечтала, как мечтают все дети разведенных родителей, восстановить.
– Меня заберешь ты или кто-то еще? – спросила девочка утром, и он услышал укор в ее голосе. Джессика привязывала его к себе его чувством вины – ведь каким-то образом она узнала и о том, что его мучают угрызения совести.
– Сегодня день мамы Эммы, – сказал Пол, – или Гарриет, не мой. Кто-нибудь заберет тебя, Джесс. А это так важно?
Дочь сказала очень уверенно, глядя ему прямо в глаза:
– Мне больше нравится, когда забираешь ты.
Она сделала себе две косички, не очень ровные. Гарнет решил, что будет ошибкой переплетать их. Возможно, никто и не заметит, но он видел кривой пробор на затылке. Когда Пол вернулся в Джаредз, им владело то же чувство, что и в пятницу утром, – он все еще ждал, когда его лишат иллюзий. На этот раз Нина позвонила ему:
– Зайди в дом, Пол. Прошу тебя, приходи поскорее, постарайся.
Естественно, он подумал, что что-то случилось. Страх начал рассеиваться, только когда Гарнет вошел в дом, когда она, увидев его в окно, встретила у парадной двери и прямо в холле бросилась ему на шею:
– Пошли наверх. Быстрее, прошу тебя, Пол. Целых тридцать девять часов без тебя, я считала, тридцать девять часов. Я уже предупредила Коломбо и Марию, чтобы меня не беспокоили. Они думают, что я неважно себя чувствую и проведу утро в постели… Ох, Пол, я действительно проведу утро в постели, но чувствую я себя отлично, просто великолепно!
* * *Он не нервничал из-за того, что вечером Нине, возможно, придется выдержать ссору с Апсоландом, и дал ей разрешение, которое она так настойчиво просила, хотя это было полнейшей нелепостью. Гарнет предпочел бы присутствовать сам, но она не разрешила. Всегда лучше принимать активное участие в столкновении воли и противоборстве интересов, думал он, чем в сторонке ждать результатов. Пол знал, что должен собраться с силами перед появлением Апсоланда в коттедже, перед тем как тот ворвется к ним, и хотя сам он спокойно ждал этого момента, его тревожило, как все это повлияет на Джессику.
Она должна была приехать домой сразу после четырех, ее должна была привезти мама то ли Эммы, то ли Гарриет, однако он больше не стоял у единственного окна, выходящего на дорогу, и не высматривал машину. Сейчас он мог смотреть только на Нину и думать только об их будущем, пытаться представить грядущий год, когда они втроем будут учиться жить вместе. Наверное, они с Ниной к этому моменту уже поженятся. А планирует ли она выходить замуж? Пришли угрызения совести, едва он вспомнил, как сам давал себе обещания растить Джессику за городом. Может, Нина и не будет настаивать на Лондоне. Все эти размышления – что часто случалось в последнее время – опять настроили его против ее денег.
Рано или поздно ему придется решить, как к ним относиться. Придется перестать отворачиваться от них, делать вид, будто их нет. Его жизнь – да и жизнь Джессики – изменится кардинально и бесповоротно. Любая работа, например, превратится для него в удовольствие, во что-то вроде хобби.
Неужели все это случится? Находясь с нею, Пол верил в это, но, когда они расставались, недавнее прошлое начинало казаться фантазией, тем, что он выдумал только потому, что очень желал этого. И все же, если ему суждено проснуться, прийти в сознание после долгого и необычайно яркого сна, не получится ли так, что возвращение в реальную жизнь тоже удивит его?
Гарнет вдруг сообразил, что Джессика опаздывает. Была четверть пятого. Он выдернул себя из другой жизни. А могла она поехать с Дебби, не предупредив его? Дорин обязательно предупредила бы. Он взял трубку и набрал номер мамы Эммы, уверенный, что на том конце не ответят. Телефон стоял у того окна, из которого было видно дорогу, и он уже собирался положить трубку, когда Шейла ответила после четвертого гудка.
– Сегодня не мой день. – Тон был обиженный, Пол понял это сразу. Либо он что-то сделал не так, либо он что-то недоделал, но что именно, он не знал, а мама Эммы принадлежала к тем женщинам, которые предпочитают лелеять свою тайную обиду, чтобы потом открыто выразить ее.
– Она поехала с Гарриет, вы не знаете?
– Нечего меня спрашивать. Я знаю, что сегодня не мой день. Что это не моя ответственность.
Мама Гарриет не отвечала. Такого раньше не случалось, но сейчас казалось вполне возможным, что мама Гарриет по дороге домой заехала за покупками и взяла с собой девочек. Вероятнее всего, подумал Пол, что сегодня был его день, но он просто забыл, и бедная Джессика сейчас бредет домой пешком.
Дорога абсолютно безопасна, ему не о чем беспокоиться, погода теплая, светло; конечно, для семилетнего ребенка путь длинный, но движение несильное, да и поросшая травой обочина достаточно широкая. При скорости не более двух миль в час она уже сейчас должна быть у входа в аллею. Нет смысла брать машину, чтобы встретить ее. Пол подумал, что уже места себе не находил бы, если бы такое случилось с Ниной, если бы она куда-нибудь поехала и задержалась; он представил, какой страх охватил бы его – только Нина никогда не выезжала из дома одна.
Нужно открыть ворота. Это можно сделать из дома, а можно и дойти до ворот по Кремневой аллее. Из дома он этого делать не будет, не сейчас. Парк казался совершенно пустым. Прежде парами или поодиночке пробегали кролики, постоянно вокруг было множество птиц: голуби, стаи красноногих куропаток, сороки – одна к беде, две к радости, вспомнил он деревенскую присказку, – толпы скворцов. Но сейчас не было видно ни птиц, ни кроликов. И даже ветер не шелестел плотной листвой. Тишина была полной.
