Миюки Миябэ - Седьмой уровень
Собрав все силы, дотащилась до кровати, легла и закрыла глаза.
Спать. Сон — это отдых. Освободившись от лекарства, она вновь сможет размышлять.
И тогда обязательно что-нибудь придумает. А пока копить силы…
День третий
(14 августа, вторник)
27
Юдзи Огата, двадцать четыре года. Акиэ Миёси, двадцать два. Это они.
Вместе с Саэгусой они выехали в Сэндай на утреннем экспрессе. Предстояло немало потрудиться, чтобы повернуть время вспять.
Саэгуса прикидывал, кого посетить в первую очередь.
— Разумеется, были люди, которые представляли обе пострадавшие семьи, контактировали со средствами массовой информации и улаживали формальности, связанные с похоронами. Не помнишь хоть кого-нибудь?
Откинувшись на спинку сидения, Юдзи покачал головой.
— Абсолютно никого.
— Какие впечатления после того, как ты вернул себе имя?
— Пока ничего определенного. Как будто взял псевдоним.
Возможно, подумал он, это своего рода бегство от действительности. Отправившись на поиски самих себя, они неожиданно стали жертвами чудовищного преступления, в одночасье сделавшего их сиротами… И теперь они не хотели признавать этот факт.
Рядом с ним Акиэ, сложив руки на коленях, смотрела в сторону окна. Каждый раз, когда поезд уходил в туннель, в стекле отражалось ее бледное лицо.
Поезд был набит до отказа. Много туристов, путешествующих целыми семьями. Услышав, как двое пассажиров, сидящих через проход, болтали о том, что им пришлось не спать всю ночь, чтобы достать билеты, Юдзи вспомнил — сейчас как раз сезон, когда принято ездить на родину.
— Господин Саэгуса…
— Что?
— У вас есть знакомые в туристической компании?
Саэгуса повернулся к нему.
— А что?
— Вы так легко купили билеты на экспресс.
— Мне повезло.
Саэгуса поднялся. Прихрамывая на правую ногу, направился по проходу в туалет. Соседний пассажир с любопытством проследил за ним взглядом. Возможно из-за усталости, сегодня Саэгуса передвигался тяжелее и прихрамывал заметнее, чем обычно.
Кстати, он до сих пор не спросил его об этом. Старая рана?
Когда Саэгуса вернулся, волосы его были немного влажными — наверно окатил водой лицо. Усевшись на место, сразу закрыл глаза, поэтому Юдзи ни о чем больше не спрашивал.
Он не мог уснуть всю прошлую ночь и, чтобы убить время, просматривал собранные Саэгусой заметки об убийстве в «Счастливом приюте». Но все равно казалось, что упустил что-то важное, поэтому некоторые прихватил с собой. Сейчас он разложил их на коленях.
Во всех газетах, во всех журналах были одни и те же фотографии жертв преступления: Огата с супругой и Миёси с дочерью Юкиэ. Родственники и знакомые, видимо, предоставили прессе минимум фотографий. Лишь на одной вырезке из женского журнала был помещен снимок наряженной в кимоно Юкиэ на церемонии совершеннолетия. Подпись гласила: «Красавица, разбудившая чудовище». Учитывая обстоятельства, его возмутила не столько подпись, сколько душевная низость того, кто предоставил эту фотографию в такой журнал.
Слово «родственники» вновь заставило Юдзи остро ощутить, что именно они-то и есть эти родственники, чудом оставшиеся в живых. Две мысли боролись в его голове: невозможно в это поверить, но — если не признать этот факт, невозможно двигаться дальше.
В глаза бросалось поразительное сходство Юкиэ с сидящей сейчас рядом с ним Акиэ. Верхняя часть лица — один к одному. Характерные черты обеих девушек — особенно плавная линия подбородка — были унаследованы от отца, Кадзуо Миёси.
Как и ночью, Юдзи вновь и вновь всматривался в фотографию супругов Огата — своих родителей. Угловатое лицо отца, волосы с сединой. Округлое лицо матери, морщинки в уголках глаз, столь привлекательные в ее возрасте.
Признав страшный факт, он еще не испытал потрясения. Так бывает, когда слышишь за плотно закрытым окном шум бушующего урагана, пролетающего над крышами домов. Ужасающая ярость ветра остается по ту сторону стекла. Конечно, достаточно открыть окно и высунуть руку наружу, чтобы почувствовать силу стихии, но он до сих пор не нашел способ открыть окно.
Но еще более властно его притягивала фотография предполагаемого убийцы — Такаси Миямаэ.
Его фотографии, напротив, отличались разнообразием. На многих он был запечатлен в относительно взрослом возрасте, но на некоторых ему было и три, и пять, и семь лет.
Не нашлось лишь фотографий последних лет. По словам Саэгусы, в момент убийства Такаси был двадцать один год. Однако на большинстве фотографий, появившихся в прессе, он представал семнадцатилетним юнцом. Неизменно в школьной форме. В этом возрасте он потерял мать, а после того, как убежал из дома, не нашлось повода, рядом не оказалось никого, кто бы стал его фотографировать, да и особой нужды в этом не было. В семнадцать лет Такаси был худощавым, субтильным подростком. Плечи широкие, но покатые, и хотя высоким ростом он не отличался, выглядел этакой дылдой. Выражение лица взрослое, но, как ни парадоксально, если одеть его девочкой, это бы ему вполне подошло.
На одной фотографии он снят вместе с покойной матерью Тосиэ Мурасита. Фотография была напечатана в иллюстрированном журнале — они стоят перед воротами дома с живой изгородью. Как было сказано в заметке, этот дом Такэдзо Мурасита построил на территории своего имения специально для второй жены.
За низкой зеленой оградой видна крыша автомобиля. Саэгуса сказал, что Тосиэ погибла в автокатастрофе. Вполне возможно, что это та самая машина, которая стала причиной несчастного случая.
На такую мысль невольно наводит мрачный, угрюмый взгляд Такаси.
Вряд ли развод родителей и вторичное замужество матери могут доставить ребенку радость. Особенно если это мальчик в период взросления. Известно, что еще до того, как Тосиэ и Такэдзо познакомились, супруги Миямаэ были в раздоре. Возможно в этом причина буйных выходок подростка, повлекших за собой исключение из школы.
Для Такаси это стало началом порочного круга. За очередное рукоприкладство отчаявшиеся родители упекли его в психиатрическую клинику, в результате мать сошлась с директором этой клиники, затем развелась и вторично вышла замуж, так что, когда Такаси выпустили из клиники, его ждала совершенно новая обстановка, мать, пытающаяся начать новую жизнь, мечтающая о женском счастье…
Не потому ли на фотографии у него такой угрюмый взгляд?
Нет, что-то еще.
Это выражение лица. Эти глаза. Они были ему знакомы. Слишком знакомы. Такой же взгляд он встречал все последние дни каждый раз, когда смотрелся в зеркало.
В этих глазах был страх.
Такаси Миямаэ боялся. Он занял оборонительную позу. Этот семнадцатилетний подросток уже знал, что впереди его ждет что-то, чего надо бояться, хоть еще и не понимал, чего именно.
Но почему? Почему он так настороженно смотрит в объектив? Почему сжал пальцы в кулаки? Почему так уперся ногами в землю и чуть ли не заслоняет собой мать?
И главное, почему именно на него сразу же указали как на виновника убийства?
«Красавица, разбудившая чудовище».
Правда ли Юкиэ Миёси стала причиной? Неужели все произошло только потому, что она отвергла его притязания? Или же там, в «Счастливом приюте», его ждало то самое, чего он больше всего боялся?
В одной из газетных вырезок сообщалось, что за два года до убийства Такаси допрашивали в полиции, поскольку он был замешан в деле о подпольном производстве и торговле оружием, организованных столичной бандитской группировкой. Материал был эксклюзивный, журналист не жалел подробностей. Утверждалось, что Такаси имел доступ к огнестрельному оружию и достаточно хорошо им владел. В качестве доказательства приводились слова тогдашнего приятеля Такаси: «Одно время он точно свихнулся, целыми днями упражнялся в стрельбе. Запросто попадал в подброшенную монету».
Дело о подпольном производстве оружия стало сенсацией. Скрепкой была прикреплена пожелтевшая вырезка из журнала на эту же тему. Юдзи пробежал ее глазами. Корреспондент, подписавшийся инициалом S., писал:
«Даже в Америке, где со времен освоения Дикого Запада сложилось почтительное отношение к принципу «самообороны», ныне все чаще звучат голоса, требующие ограничить право иметь оружие. Что же говорить о Японии, в которой чувство индивидуальной самообороны традиционно не развито? В нашей стране бесконтрольное обращение оружия не может не угрожать общественной безопасности. Однако несомненным фактом является то, что в последнее время не только члены так называемых бандитских группировок, но и значительная часть молодежи демонстрирует тягу к огнестрельному оружию. Необходимо установить строжайший полицейский надзор…»
