Фридрих Незнанский - Смертельные акции
Бюро. Стояло в углу, крышка – пара фотографий машкинской родни, тусклая икона с неразборчивым изображением – Михаил привез из одной из поездок по городам и весям, так и не отдал освежить, не успел… Тут же – как нехорошо – бронзовый чертик в малоприличной позе, еще и длинный нос показывает. Это откуда-то то ли из Африки, то ли с Кубы. Что называется, эклектика… Подаренная Машкиным Ларисе, любимой жене, коллекционная кукла. Стояла она почему-то здесь, в его кабинете, а не в их общей спальне. Видимо, Машкину кукла нравилась больше, чем Ларисе. Ее раздражали эти льняные кудри, лупоглазые глаза без единой мысли и уверенно-румяное личико. Да и что она, девочка, в куклы играть? Хорошо же муж к ней относился… Пожалуй, он ее все-таки немного идеализировал.
Лариса принялась выдвигать один за другим ящики бюро и тщательно перебирать сложенные в порядке бумажки, документы. Ничего похожего на акции не было. Утомившись, уселась с очередным ящиком на пол. Все, что казалось ей старым и ненужным, она, верная своему решению очистить квартиру, стала складывать в большую кучу на полу справа от себя – записки, письма, открытки, оплаченные телефонные счета за этот год и за прошлый: Машкин в этом смысле был просто маньяк – обожал все хранить, а вдруг понадобится? То, что теоретически могло понадобиться Ларисе, она складывала слева от себя, и эта кучка была совсем незначительной – ковчег своей новой жизни она воспоминаниями перегружать не собиралась. Несколько попавшихся фотографий, грамота за стрельбу из лука, ага, а вот это интересно – пухлая записная книжка. Так… ежедневник. Посмотрим: «Не забыть поздравить Л., уточнить дату ее рожд. – 3, 4?» Подлец, так и не запомнил, всегда путал. Бывают же такие люди… Не помнил без календаря с отмеченным красным фломастером датами даже дня рождения собственной матери. И уж подавно не помнил, сколько именно кому исполняется лет. С юбилеями всегда попадал впросак. Единственная дата, которую он помнил более-менее твердо, была дата взятия Бастилии. Били его, что ли, в школе, что он так хорошо ее запомнил, или с чем личным она у него ассоциировалась?.. Может, был тайно влюблен в учительницу?
Обстукав стены кабинета, Лариса переместилась в коридор. Так. Куда идти дальше? Гостиная… хоть она и заставлена, это совсем не то место, чтобы устраивать там потайные сейфы. Не хотелось бы ей, чтобы это была гостиная. Уж очень много предметов обстановки… Разве что, задумалась она, он подвесил алмазы на хрустальную люстру? «Где легче всего спрятать лист – в лесу»…
Да нет, вряд ли, настолько у него фантазия бы не сработала – он же деловой человек… Да и люстру давно уже купили. На всякий случай Лариса, конечно, зашла в гостиную и осмотрела люстру. Пощелкала по подвескам. Люстра как люстра. А сколько пыли-то в доме, мамочка родная! Найдем алмазы – и за уборку.
Ну где же этот чертов тайник?! Где в своем доме Лариса, живущая тут восемь лет, могла его не заметить? Где она бывает редко, на что не обращает внимания? За платьями в стенном шкафу – не может быть. В ванной – тоже. Не говоря уж о кухне… Все-таки Лариса дело свое знала, и плохой хозяйкой ее никто не назовет – готовила она регулярно, вкусно, в рядок на полке стояли книги с рецептами блюд самых разных стран, хоть Машкин и не любил никаких изысков, а предпочитал простую пищу – картошечку там, огурчики, ломоть мяса, и без всяких хитрых соусов… Но перед гостями иногда блеснуть было надо. Какие они тогда с Машкиным пиры закатывали! Он, кстати, сам готовить умел прекрасно – плов, например, или шашлык. Ну это исконно мужское занятие, Лариса и не претендовала…
Забыв на время про логические заключения, Лариса решила действовать интуитивно. В детстве бабушка советовала ей, когда она потеряет какую-то вещь, представлять себе ее на голубом фоне, только во всех подробностях, – и якобы сразу увидишь, где та лежит или кто ее у тебя украл. Однажды таким способом Лариса нашла закатившееся за плинтус колечко.
Лариса устроилась поудобнее в кресле и закрыла глаза. Итак, голубой фон. Только чистый и, главное, светлый, как небо в Ленинграде. Алмазы… Как они должны выглядеть? Видимо, такие ограненные блестящие камушки, которые рассыпаны по этому голубому небу, как звезды… Акции? Бог с ними, с акциями, кто их знает, как они выглядели…
Помедитировав таким образом минутку, Лариса ощутила непреодолимую тягу подойти к пианино. Несказанно удивилась этому, ведь со времени учебы в музыкальной школе, оставившей по себе сплошь неприятные воспоминания, за инструмент она так и не садилась, и стоял он в комнате, которая служила складом для непонадобившихся или не вписавшихся в обстановку других вещей. Когда-то Машкин предполагал, что здесь будет детская, но этому не суждено было сбыться.
Лариса встала и пошла в комнату. Пианино – прекрасный, старый инструмент, черный, украшенный резными завитушками, стоял у стены. Открыла крышку, попробовала – врет на полтона, но иначе настроить уже нельзя – дека треснет, старинный инструмент-то… Бросив взгляд на пол, Лариса заметила, что вокруг ножек пианино на паркете видны круговые царапины, как будто кто-то двигал инструмент туда-сюда. Похожая царапина была недавно оставлена стулом, подвинутым Ларисой в кабинете покойного мужа. Движимая все тем же инстинктом, главная составляющая которого была вовсе не жажда наживы, а элементарное любопытство, Лариса, приложив некоторое усилие, отодвинула пианино от стены – благо оно было на колесиках. И вот, старания ее были вознаграждены – она стоит перед небольшой дверкой, вмонтированной в стену, снабженной кодовым замком. Лариса взвизгнула от удовольствия и азарта и сбегала на кухню успокоить нервы глотком чего-нибудь освежающего.
Допингом ей послужил на этот раз мятный ликер. Вернувшись в комнату, Лариса постаралась взять себя в руки, ибо сделано было только полдела. Еще какое-то время ушло на рассматривание замка, который технически неграмотная Лариса боялась испортить своим неумелым прикосновением – и что тогда? Вызывай слесаря из ЖЭКа с автогеном наперевес? Никого просить о помощи не хотелось. Она должна была увидеть это без свидетелей. Положившись на то, что новичкам везет, она стала крутить диск и набирать цифры. Опробовала для начала взятие Бастилии, но ничего не произошло. Это Ларису несколько разочаровало. Еще не хватало в данных обстоятельствах, чтобы Машкин внезапно оказался непредсказуемым человеком. Набрав несколько дат, среди которых были: день рождения Машкина, его мамы, дата свадьбы Ларисы и Машкина, номер его автомобиля и день покупки (у Ларисы как раз память на цифры была прекрасная!), телефон бывшей пассии Машкина, рабочий телефон, домашний, номер паспорта и пару-тройку исторических дат, имевших большое значение для нашей страны, бывших, прямо надо сказать, поворотными пунктами в ее многострадальной судьбе. Лариса отчаялась и набрала дату своего рождения, как последнее, что пришло ей в голову. Это тоже не сработало. Лариса ушла в кабинет и вернулась с записной книжкой Машкина и, вертясь на винтовом стуле, принялась тщательно ее изучать. Ничто не наводило ее на новые догадки. Таким же образом Лариса исследовала ежедневник и уже намеревалась позвонить и все же потребовать помощи, как вдруг шальная мысль пришла ей в голову, и она сменила набранную в комбинации цифру 3 на четверку. Что-то в глубинах сейфа щелкнуло! Дверца его распахнулась…
– Опять перепутал! – с восторгом сказала Лариса. – Чучело мое…
Такой выбор шифра со стороны мужа необычайно ей польстил.
В сейфе аккуратненькими пачками лежали акции – а также плотный мешок, открыв который Лариса так и ахнула. Это были они, алмазы. Или бриллианты? Лариса плохо помнила разницу. Во всяком случае, эти были ограненные, часть из них без оправ, а часть – вделаны в прекрасные украшения. Какая женщина устоит перед таким зрелищем! Лариса опрометью бросилась к большому зеркалу в спальне, высыпала трясущимися руками побрякушки на подзеркальный столик и стала расстегивать свои золотые сережки.
– Супер, – сказал наконец Размахов, вынув сигарету изо рта. – Ты видал такое?
Они с Витей Диденко сидели перед несколькими небольшими экранами, наблюдая за суматошными Ларисиными действиями. Эти камеры благополучно и незаметно вмонтировал хитроумный Диденко, аккурат перед совместным с Ларисой завтраком.
– А голова у нее варит, – одобрительно отозвался Размахов. – Какая молодец девочка! Сама все нашла. Ты смотри, что делает! Давай покрасуйся, порадуй папочку…
Раскрасневшаяся Лариса, с головы до ног блестящая, отбрасывающая лучики света, поворачивалась перед зеркалом, была похожа на сказочную индийскую принцессу.
– Да, – одобрительно хмыкнул Размахов, – такого я даже на своих моделях не видел… А она ничего. – Он хитро посмотрел на хмурого, не отрывающего взгляд от экрана Витю. – А знаешь, у девочки просто нюх на камешки. С кем поведешься… Жена и муж, как говорится, одна плоть… Стоило бы ее потренировать немного, натаскать, знаешь, чтобы она нам алмазы отовсюду выковыривала… Ну как собак тренируют на наркотики… А свиней – на трюфеля, кажется. Хотя последнего я не понимаю – они ж их вроде съедать должны?! Но это технические детали… А тренировать тебе отдадим, а? – болтал Размахов, придя в приятное двигательно-речевое возбуждение от неожиданно нашедшегося богатства. – Ты ее трахать будешь, а иногда отказываться для острастки… Политика кнута и пряника. А? Как я придумал?.. – Размахов хохотнул и потер руки.
