Фридрих Незнанский - На исходе последнего часа
Даже если дядька – педик, он ведь не обязательно будет ко мне приставать, верно? Я слыхал, есть и такие педики, которые не пристают, а просто смотрят и вздыхают. В конце концов, это лучше, чем слушать каждый день, как матерно ругается пьяная мамаша с сожителем или как поет с собутыльниками вдребадан ужравшийся Макаровна.
Ну, пусть себе вздыхает, подумал я. Главное, чтоб кормил и не выгонял…
К вечеру я исколесил весь двор, так что уже ноги ныли от усталости. Тетка в переднике выходила звать меня к обеду, но я сказал, что не хочу, а она даже не стала ругаться.
– А можно, я его в дом поставлю, велосипед? – спросил я у охранника со стальным зубом, который сидел на крыльце и читал книжку с голой чувихой на обложке.
Охранник поднял на меня осоловелые глаза, усмехнулся и сказал:
– Разве что в подвал… если хочешь.
Я хотел. Я подумал, что, может, ночью мне снова взбрендит прокатиться, а сарай будет закрыт. Я уже понял, что никто возражать не станет. Как ни странно, я был тут кем-то вроде желанного гостя, – непонятно почему, правда.
По ступеням крутой лесенки я спустился в подвал и огляделся.
Здесь тоже все было как в американском кино. У нас в подвалах хранят бочки с квашеной капустой, а здесь была чистота и красота, ковры. В углу виднелась еще одна лестница.
Я оставил велосипед на ковре и пошел ниже. Спускался я довольно долго. Я уже думал, что это за подземный ход такой? Другой на моем месте точно оставил бы это занятие, но мне было интересно.
И вдруг я увидел площадку, на которой стоял вагон. Представляете себе: спускаешься в погреб на даче – и видишь вагон! На вид он был похож на обычный вагон метро, синий и с полосами. Колеса стояли на рельсах, а рельсы вели в тоннель. Сечете? В подвале дачки – самое настоящее метро.
Я хотел было забраться в этот вагон, на место машиниста, чтобы посмотреть, как это делается – как водится поезд метро, но тут услыхал какой-то далекий шум и испугался. Почему-то мне показалось, что про это метро я знать не должен, а узнал. Страшновато.
Изо всех сил я помчался вверх по лестнице. Я задыхался, а сердце стучало так, что я боялся, его услышат даже охранники в соседних домах, не то что здешние. Я вылетел на верхнюю площадку и только успел подскочить к велосипеду, как сверху склонилась тетка в переднике и сказала:
– Приехал Эдуард Николаевич. Он зовет тебя.
СТАРЕЙШИНА
Четыре часа тряской дороги по целине, еще три – по каменистым горным дорогам, потом восемь километров лесом, где не пройдет ни одна машина, – только так можно было добраться до горного аула Ени-Чу.
Сработанные смекалистыми японцами джипы «мицубиси-паджеро» не выдерживали такой нагрузки и часто ломались. Если бы не Али – механик с бывшего военного завода в Гудермесе, наверняка отряд застрял бы где-нибудь на полдороге. Но все равно частые поломки отняли очень много времени. Поэтому, несмотря на то что они выехали около полуночи, в половине двенадцатого дня караван был еще на Ергебильском перевале. И тут, как назло, снова забарахлил один из джипов.
Азамат неторопливо выбрался из первой машины и подошел к группе спорящих и отчаянно жестикулирующих солдат. Впрочем, солдатами их можно было назвать лишь с большой натяжкой: одеты они были кто во что, в основном в изрядно потрепанные полевые хебе, поверх которых натянули джинсовые куртки, ветровки, а кто и до дыр протертый шерстяной свитер.
– В чем дело, Рамзан? – спросил Азамат у ближайшего к нему солдата.
– Да вот, билят, трансмиссия полетела! – ответил тот через плечо.
Азамат, ни слова не говоря, взял Рамзана за плечи и повернул лицом к себе. Потом точным и резким ударом в скулу сбил его с ног, да так, что тот, пролетев два метра, ударился о бампер машины и медленно сполз на землю. Разговоры сразу стихли. Все повернулись и вопросительно посмотрели на Азамата. Только Али продолжал копаться под джипом.
– Я одно и то же два раза не повторяю, – негромко сказал Азамат, – если еще раз услышу от кого-нибудь поганые гяурские ругательства, церемониться не буду. Мы не какая-нибудь шайка бандитов. Некоторые забывают, что мы ведем джихад – священную войну за родину и веру. Приходится напоминать.
На шум из машины вышел Вахит, который, как и Азамат, был полевым командиром Армии освобождения.
– Не нервничай, Азамат, – он дружески положил ладонь ему на плечо, – ребята устали, нервничают, с кем не бывает?
Азамат стряхнул с себя его руку.
– Вот из-за таких, как он,– он указал пальцем на безуспешно пытающегося остановить льющуюся из носа кровь Рамзана, – мы и терпим такие потери. Нельзя расслабляться ни в чем!
– Рамзан в Свердловске учился. Вот и нахватался.
– Ну и что? – возразил Азамат. – Я тоже в свое время МГУ кончал. Разве я когда-нибудь себе позволяю русские ругательства?
– Ну ладно, Азамат. Погорячился, и хватит, – примирительно сказал Вахит. – Эй, Али, скоро ты там? На дороге находиться очень опасно. С утра я вроде шум вертолетов слышал. А здесь мы как на ладони.
– С-сука, никак не получается… – донесся из-под джипа сдавленный голос Али.
Вахит, да и все остальные, не могли скрыть улыбок. Азамат рассерженно зашагал к своей машине, наподдав по дороге большой булыжник.
Вахит бесшумно расхохотался, но тут же нахмурился.
– Вы, ребята, хотя бы при Азамате не ругайтесь. Знаете же, он человек серьезный. В следующий раз и пули не пожалеет.
Все закивали. Из-под джипа вылез расстроенный Али:
– Все, подшипник полетел. А заменить нечем. Абана мат.
Вахит вздохнул:
– Так, дело к двенадцати… Скоро намаз. Здесь оставаться больше нельзя. Придется машину просто убрать с дороги.
Солдаты вынули из джипа все ценные вещи – несколько «калашниковых», ручной пулемет М-59 и даже «шмайссер» времен Великой Отечественной войны, пару рюкзаков с провизией и канистру с бензином. Потом поднатужились, приподняли машину и сбросили ее с обрыва. Джип грузно ударился несколько раз о склон горы, потом покатился быстрее и, наконец, уперевшись в выступ скалы, остановился. Несколько секунд спустя раздался сильный взрыв.
– Бензин из бака вылить забыли, – сказал один из боевиков.
– Так, – скомандовал Вахит, – быстро по машинам – и вперед.
Через пятнадцать минут караван миновал горный перевал и остановился около узенькой тропинки, ведущей в густой лес. Выйдя из машины, Азамат достал компас и определил кибла – направление на Мекку, в сторону которой должны молиться все правоверные мусульмане. Все разулись, ополоснули водой из фляжек ступни и ладони и, достав небольшие коврики, преклонили колени.
– Бисмиллах, аль-Рахмат аль-Рахим, – нараспев произнес Азамат. И остальные повторяли за ним слова первой суры Корана:
– Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Хвала Аллаху – господу миров, милостивому, милосердному, царю в день суда! Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, кого ты облагодетельствовал, не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших…
Намаз продолжался недолго – минут пятнадцать. Закончив чтение молитв, Азамат поднялся со своего коврика и повернулся к своим спутникам:
– Сыны свободного народа! Ныне, когда на нашу землю вновь обрушились орды завоевателей, останемся верными заветам наших предков и великого имама Шамиля! Не дадим родину в обиду, будем сражаться, пока последний враг не покинет нашу страну. Правда на нашей стороне. И поэтому мы обязательно победим! Аллах акбар!
Боевики повторили за ним.
– А теперь нужно хорошенько замаскировать машины, Иса, Али и Салех остаются здесь, все остальные – за нами, в Ени-Чу.
Кроме Азамата и Вахита, в небольшом отряде было еще два полевых командира – Хусейн и Абдулла. Эти четверо возглавляли процессию, а за ними шли полтора десятка боевиков. Здесь было достаточно безопасно – федералы так далеко в горы еще не добрались. Конечно, время от времени и здесь можно было услышать стрекот вертолетных винтов, но за густой листвой деревьев, только начинавшей осыпаться, отряд сверху был незаметен.
Было тихо. Мирно щебетали птицы, где-то неподалеку журчал быстрый горный ручей. И не верилось, что в каких-нибудь семидесяти километрах к северу идут ожесточенные бои. В сущности, этот маленький клочок земли, если бы не горы, можно было за сутки объехать вдоль и поперек. И именно здесь, на этой земле, разгорелся, пожалуй, самый кровопролитный конфликт за последние годы.
Лучше всех дорогу знал Азамат, но и он время от времени останавливался, чтобы выбрать нужное направление – в некоторых местах тропинка так заросла травой, что была почти неразличима. Примерно через полтора часа лес закончился и потянулись поля и бахчи – селение Ени-Чу было близко.
Войдя в аул, полевые командиры оставили своих солдат на въезде, а дальше направились одни – здесь они были уверены в своей безопасности.
На центральной улице села стоял трехэтажный дом, весьма отличающийся от соседних размерами и богатством внешней отделки. Деревянные ставни были покрыты тонкой резьбой, а изгородь украшена железными завитушками. У стальных, крашенных в небесно-голубой цвет ворот стоял высокий старик с длинной седой бородой и в высокой горской папахе.
