Луиза Пенни - Эта прекрасная тайна
– Что именно?
– Масштаб не отвечает действительности. Видите – здесь и здесь.
– Огород и скотный двор.
– Верно. Здесь у них размер такой же, как и у сада настоятеля. Но они разные. На самом деле они раза в два больше.
Монах говорил правду. Бовуар помнил сбор кабачков с братом Антуаном. Огород громадный. А сад настоятеля – место убийства – гораздо меньше.
– Откуда вы это знаете? – спросил Бовуар. – Вы бывали в саду настоятеля? – Он кинул взгляд на высокую стену.
– Никогда. Но я ходил близ него. Когда собирал ягоды. А еще я захаживал в огород и на скотный двор. План неверен, – сказал монах, снова опустив глаза на пергамент.
– Но что это значит? – спросил Бовуар. – Зачем бы отец Клеман стал чертить план, не соответствующий действительности?
Бернар задумался, потом неуверенно покачал головой:
– Трудно сказать. Церковь всегда склонна к преувеличениям. Посмотрите на старые картины. Младенец Иисус на них выглядит десятилетним. На старых городских картах соборы кажутся гораздо больше, чем в реальности. Доминируют над окружающими строениями.
– И поэтому отец Клеман преувеличил размеры сада настоятеля? Но зачем?
Монах опять покачал головой:
– Возможно, из тщеславия. Хотел, чтобы казалось масштабнее. Церковная архитектура нетерпимо относится ко всему необычному, несбалансированному. На бумаге, – монах опять кивнул на пергамент, – монастырь выглядит лучше, чем настоящий. Хотя настоящий функционирует лучше.
И опять Бовуара поразило столкновение между восприятием и реальностью в монастыре Сен-Жильбер-антр-ле-Лу. И предпочтение, оказываемое тому, что выглядит хорошо, пусть и не отражает истину.
Брат Бернар продолжал изучать рисунок.
– Если бы отец Клеман начертил точную копию реальности, то монастырь на пергаменте не был бы похожим на крест. Он стал бы похож на птицу. Два больших крыла и маленькое тело.
– Значит, он смошенничал?
– Наверное, и так можно сказать.
– А мог он смошенничать и в других частях чертежа? – спросил Бовуар.
Впрочем, он знал ответ. Если человек решил смошенничать раз, он уже не остановится.
– Вероятно. – У монаха был такой вид, будто пал один из ангелов. – Но я не вижу других расхождений. А почему для вас это важно?
– Я не знаю, важно или нет. – Бовуар снова скрутил свиток. – Вы спросили, что я ищу. Я ищу потайную комнату.
– Вроде зала для собраний братии?
– О нем мы знаем. Я ищу еще одно помещение.
– Значит, оно есть?
– Мы не уверены. До нас дошли слухи. И, как я вижу, до вас тоже.
Впервые за время их разговора Бовуар почувствовал, что монах заколебался. Словно медленно захлопнулась дверь. Словно брат Бернар удалился в свою собственную потайную комнату.
Конечно, такая комната имелась у всех. В том-то и состояла их с Гамашем работа – найти ее. К сожалению, в этих комнатах никогда не обнаруживалось сокровищ. Но каждый раз они неизбежно находили там кучи дерьма.
– Если в монастыре и вправду есть потайная комната, вы должны мне сказать.
– Я такой не знаю.
– Но слухи до вас доходили?
– Слухи все время ходят. Этот дошел до меня в день моего приезда в монастырь.
– Для ордена, принявшего обет молчания, здесь, кажется, довольно много говорят.
Бернар улыбнулся:
– Понимаете, наше молчание не абсолютно. В определенное время суток нам разрешается говорить.
– И одним из предметов вашего разговора является тайная комната?
– Если вам ежедневно разрешается говорить всего несколько минут, то о чем вы будете говорить? О погоде? О политике?
– О тайнах?
Брат Бернар улыбнулся:
– Иногда о Божественных тайнах. А иногда просто о тайнах. Вроде потайных комнат. И сокровищ.
Он посмотрел на Бовуара заговорщицким взглядом. Проницательным взглядом. Жан Ги подумал, что брат Бернар может быть спокойным, даже мягким. Но он вовсе не дурак.
– Вы полагаете, она существует?
– Комната с сокровищами, завезенными сюда отцом Клеманом и другими монахами много столетий назад? – Брат Бернар покачал головой. – Думать о таких вещах одно удовольствие. Помогает коротать долгие зимние вечера. Но вообще-то, никто в эти сокровища не верит. Существуй они, их бы уже нашли сто лет назад. Монастырь обновлялся, улучшался, ремонтировался. Будь здесь потайная комната, мы бы ее нашли.
– Может, кто-то и нашел. – Бовуар встал. – Как часто вам позволяется выходить из монастыря?
Монах рассмеялся:
– Ну, монастырь все же не тюрьма.
Но даже брат Бернар чувствовал, что с того места, откуда они смотрят, Сен-Жильбер очень даже похож на тюрьму.
– Нам разрешается выходить, когда мы хотим, но далеко мы не уходим. В основном прогуливаемся вокруг. Собираем ягоды. Запасаем дрова. Ловим рыбу. Зимой мы играем в хоккей на льду. Тут у нас главный – брат Антуан.
У Бовуара снова закружилась голова. Брат Антуан на хоккейной площадке. Наверное, в роли капитана и центрового. Бовуар тоже играл капитаном и центровым.
– Летом некоторые из нас бегают трусцой и занимаются тайцзи. Если хотите, присоединяйтесь к нам после ночной службы.
– Так у вас называется первая утренняя?
– Пятичасовая. – Монах улыбнулся. – Ваш шеф присутствовал на ней сегодня.
Бовуар открыл рот, собираясь сказать что-нибудь резкое, пресечь любые насмешки над Гамашем, но понял, что брат Бернар просто удивлен. Не насмешничает.
– Да, он мне говорил, – кивнул Бовуар.
– Мы с ним потом беседовали.
– Правда?
Бовуар прекрасно знал, что шеф сегодня утром говорил в душевой именно с братом Бернаром, а потом они вместе собирали яйца. Брат Бернар и сообщил шефу о расколе среди монахов. У старшего инспектора даже создалось впечатление, что монахи специально искали случай сообщить ему о монастырских делах.
И только тут Бовуару пришло в голову, что, вероятно, то же самое произошло и здесь. Чем тут занимался брат Бернар – просто собирал ягодки и случайно натолкнулся на инспектора? Или все же не случайно? Что, если брат Бернар видел, как Бовуар вышел из монастыря со свитком, и последовал за ним?
– Ваш шеф хорошо умеет слушать, – заметил брат Бернар. – Из него вышел бы хороший монах.
– Он хорошо выглядит в халате, – сказал Бовуар.
Брат Бернар рассмеялся:
– Я опасался произнести эти слова. – Монах посмотрел на Бовуара, внимательно вгляделся в своего более молодого собеседника. – Мне кажется, вам тоже здесь нравится.
«Нравится? – подумал Бовуар. – Нравится. Да кому тут может нравиться?»
Он полагал, что монахи с трудом выносят здешнюю жизнь, словно власяницу. Ему и в голову не приходило, что кому-то может нравиться жить в монастыре Сен-Жильбер-антр-ле-Лу.
Брат Бернар поднял корзинку с ягодами. Они сделали несколько шагов, прежде чем он заговорил. Слова давались ему с трудом.
– Я был удивлен, когда здесь появился кто-то еще. Мы все удивились. Включая и вашего босса, как мне кажется. Кто он?
– Его зовут Франкёр. Он старший суперинтендант.
– Квебекской полиции?
Бовуар кивнул:
– Большой начальник.
– Ваш папа, – сказал Бернар.
– Если допустить, что папа – ублюдок с пистолетом.
Брат Бернар прыснул и попытался убрать улыбку.
– Вы его не любите?
– Годы созерцания обострили ваши чувства, брат Бернар.
Бернар опять рассмеялся:
– Люди приходят издалека, чтобы услышать мои прозрения. – Секунда – и его улыбка исчезла. – Я, например, знаю: этот ваш Франкёр ненавидит вашего босса.
Оба понимали, что и для этого умозаключения не требовалось каких-то выдающихся телепатических способностей.
Бовуар не знал, что ответить. Его первым порывом было солгать. Он подумал, что из него получился бы хороший средневековый архитектор. Ему немедленно захотелось отрицать любые проблемы в полиции, скрыть правду. По меньшей мере скрыть масштабы проблем. Но он понимал, что это бесполезно. Брат Бернар, как и все остальные, ясно видел, с каким небрежением отнесся Франкёр к Гамашу на пристани.
– Их истории уже несколько лет. Между ними возникли разногласия по поводу одного коллеги.
Брат Бернар ничего не сказал. Он просто слушал. Его лицо оставалось спокойным, глаза смотрели внимательно и бесстрастно. Они медленно шли по лесу, под ногами потрескивали ветки и шуршали листья, упавшие на хорошо протоптанную тропу. Солнце пробивалось сквозь деревья, и время от времени было слышно, как пробирается по лесу бурундук или другое дикое существо, как щебечет птица.
Бовуар замер на миг, потом пошел дальше. «Почему бы и нет, – подумал он. – Всем известная история, если ты не живешь в монастыре в медвежьем углу».
Монахи ничего не знали о том, что было известно любому другому в Квебеке.
– Старший инспектор арестовал одного из суперинтендантов Квебекской полиции, хотя Франкёр и другие приказывали ему не делать этого. Арестованного звали Арно. Он в то время носил звание старшего суперинтенданта.
