Татьяна Полякова - Я смотрю на тебя издали
– Кто ж знает? – пожала женщина плечами. – Мало их, что ли… вон, по телевизору показывают… Оксана Федоровна ни о чем не подозревала, пока дочка не стала ей о конце света толковать. Душу надо спасать и все такое. Забила тревогу, да поздно. Мозги Ленке уже основательно промыли. Из банка она уволилась, какая работа, если со дня на день нас всех призовут. А потом и вовсе уехала. Продала машину, были у нее кое-какие сбережения… в общем, все, что имелось, с собой забрала, а мать бросила. Звонила иногда, но, где она, мать толком не знала. Вроде живут в какой-то деревне, человек десять их, что ли. Оксана Федоровна от горя слегла и померла через месяц. А мы даже не знали, как Ленке сообщить, ни адреса, ни телефона. Хоронили знакомые и соседи. Как раз на девятый день Ленка и позвонила. Я в сердцах ей, может, лишнего наговорила. Приехала на другой день с этой бабой страшной. Продала квартиру, и больше я ее не видела.
– Два месяца назад Лена точно была здесь. В городе, я имею в виду, – сказала Агата. – Не знаете, у кого она могла остановиться?
– Подруг у нее близких вроде не было. Может, кто на работе? Слушайте, – встрепенулась женщина. – Ей же тетка комнату свою оставила. Сестра Оксаны Федоровны. Они ее студентам сдавали. Может, там?
– Адрес знаете? – с надеждой спросила сестрица.
– Адрес не знаю, но объяснить, где находится, могу. Когда тетку-то хоронили, я им помогала, вот и была там пару раз. Малый Козинцев переулок, это возле стадиона. Там три дома – сталинки. Средний их. Второй подъезд, а квартира на первом этаже, как войдете – направо. А чего вы Ленку-то ищете? – спросила она, понижая голос.
– Как раз этой сектой мы и интересуемся. Поступило заявление, что людей там силой удерживают, – соврала Агатка, глазом не моргнув.
– Пересажать бы всех этих сектантов, к чертовой матери, – возмутилась женщина. – Людям жизнь калечат. А родне каково? Ведь Ленка мать раньше времени на тот свет спровадила.
Мы торопливо простились и направились к лифту.
– Ее там может и не быть, – умерила мой пыл Агатка, но в Козинцев переулок мы, конечно, поехали. По дороге я рассказала Берсеньеву все, что мы узнали от соседки. Он покивал с умным видом, от замечаний воздержался.
Дом, о котором говорила женщина, нашли без труда. На двери ни кодового замка, ни домофона. Из ближайшей квартиры доносилась громкая музыка. Агата надавила кнопку звонка, но, похоже, его никто не слышал. Пришлось барабанить в дверь. Музыка внезапно стихла, я услышала шаги, дверь распахнулась, и перед нами предстала девица в полотенце, которое она использовала как парео, вторым полотенцем была обмотана голова девушки, на предплечье цветная татуировка, рысь с распахнутой пастью.
– Музыка мешает? – насмешливо спросила девица. Берсеньева мы опять оставили в машине, о чем в тот момент я горько сожалела.
– Если музыка хорошая, отчего не послушать? – ответила Агатка, окидывая девицу взглядом с головы до ног. Очень сомнительно, что это Лена. Или в ее жизни произошли значительные перемены, – Веселова Елена здесь живет?
– Уф, – вздохнула девица. – Здесь, здесь.
– Она дома?
– Где ж ей быть? Только к себе не пустит.
– Не любит гостей?
– Ни гостей, ни музыки. Ничего на свете. Послал бог соседку.
– Мы все-таки пройдем, – сказала Агата.
– Валяйте, – девушка отошла в сторону, пропуская нас в коридор. Комнат в квартире оказалось две. В первой жила девица в полотенцах, дверь распахнута настежь, на полу разбросаны диски, тут же открытая бутылка шампанского и пепельница, доверху заполненная окурками.
Дверь в комнату, что была ближе к кухне, плотно закрыта. Агата постучала и, не получив ответа, подергала запертую дверь и позвала:
– Лена, откройте, пожалуйста.
Соседка, стоя рядом, сказала, понижая голос:
– Она так может целый день сидеть, – и выразительно покрутила пальцем у виска.
– Лена, пожалуйста, откройте, – повторила Агата. – Нам надо поговорить.
– Не-а, не откроет, – покачала головой девица. – Она недавно из психушки. Видно, не долечили. А мне, прикиньте, с ней жить.
Агатка продолжала барабанить, а я, повинуясь внезапному импульсу, сунула под дверь фотографию Дениса. Через полминуты дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла женщина, сначала я решила, ей лет сорок, не меньше. Худая до изнеможения, с бледным лицом и потухшим взглядом. Растрепанные волосы с сероватым оттенком, которые в первый момент я приняла за седину. Потом стало ясно: женщина значительно моложе, просто жизнь с ней обошлась сурово. Или она сама со своей жизнью. Ранние морщины, бесцветные губы, узкие, нервно подрагивающие. В руках женщина держала фотографию.
– Откуда у вас это? – хрипло спросила она.
– Значит, с Денисом вы знакомы, – сказала Агатка, входя в комнату, дождалась, когда войду я, и захлопнула дверь перед соседкой, которая, вытянув шею, пыталась рассмотреть, что там на фотографии.
Елена отступила на шаг, Агатка оглянулась в поисках места, где могла бы пристроиться, и выбрала кресло, старое, потертое. Впрочем, вся остальная мебель в комнате выглядела точно так же. Антиквариат, который и за копейки не продашь. Я взяла стул и устроилась на нем. Елена, все еще с фотографией в руках, подошла к круглому столу возле окна, оперлась на него рукой, стоя спиной к нам, и беззвучно плакала.
Мы терпеливо ждали.
– Откуда у вас фотография? – минут через пять вновь спросила Елена.
– У Дениса есть тетка, единственная родственница, – сказала Агата. – Вам известно, что Денис уже год как в розыске?
Лена повернулась к нам и кивнула.
– Кто вы? – спросила она, шаря взглядом по лицу Агатки.
– Адвокат Завьялова.
– Адвокат?
– Родственница Дениса обратилась к нам за помощью…
– Они убьют его, – произнесла женщина. – Если вы попытаетесь, они убьют его…
Сестрица сурово нахмурилась, а я сделала предупредительный жест и сама заговорила:
– Расскажите нам, где и когда вы познакомились с Денисом?
Елена прошла к дивану, села на самый краешек и сложила руки на коленях, не выпуская фотографии.
– Он моложе меня на семь лет. Но иногда это не имеет значения, верно?
– Сейчас значение имеет, насколько будет откровенным ваш рассказ, – не удержалась сестрица. – Вы хотите ему помочь?
– Я расскажу, – кивнула Лена. – Я все расскажу. Если вы поможете его спасти от этих ужасных людей.
– Вот с них, пожалуй, и начнем, – подхватила Агата. – Итак…
– Несколько лет назад, – торопливо начала женщина, – я… у меня возникли проблемы… Личные. Я не знала, как дальше жить и вообще… все было ужасно. Знакомая однажды пригласила меня на встречу с проповедником.
– Тут неподалеку, на Садовой? – уточнила я.
– На Садовой у них офис, а собрания проходили в обычных квартирах, то у одних последователей, то у других. Тогда я впервые увидела Всеволода. Теперь мне трудно понять, почему он произвел на меня такое впечатление. Наверное, я чувствовала себя очень одинокой, и его слова… запали в душу. Хотя я бы не сказала, что он хороший оратор. Но в нем проглядывалось что-то… суровое, требующее подчинения, и вместе с тем в нем была любовь. Так мне казалось… Та первая встреча изменила всю мою жизнь. Прошлые неурядицы, работа, даже мама – все перестало иметь значение. Я хотела быть рядом со Всеволодом, слушать его, повиноваться…
Агата, пользуясь тем, что Елена на нее не смотрит, закатила глаза, демонстрируя свое отношение к женщинам вроде Елены. Мою-то сестрицу повиноваться вряд ли кто заставит; даже если начнет использовать физические меры воздействия, Агатка все равно изловчится и плюнет в морду. Я закатывать глаза не спешила, у самой был опыт сродни Елениному. Правда, речь шла о любви отнюдь не духовной, хотя и в ее случае одной духовной любовью не обошлось. Этот Всеволод заменил ей всех мужиков, им можно вдоволь восхищаться и любить, не опасаясь, что он вдруг жениться на другой.
– И когда он позвал меня в общину, я сразу же согласилась. Надо было внести определенную сумму, довольно значительную. Денег, что у меня были, оказалось достаточно. Сначала он посоветовал приехать в общину на пару дней. Осмотреться, решить, подходит ли мне такая жизнь… Два первых дня, что я провела там, показались мне самыми счастливыми.
– Где находилась община?
– В соседней области, Ремизовский район.
– Бывшая турбаза «Солнечная»?
– Да, – кивнула Елена. – Мы называли это место «Городом радости».
– Город радости? – нахмурилась Агатка. – Помнится, в учении «Братства» речь идет о близком конце света. И что в этом за радость?
– Вы не понимаете, – наставительно изрекла Елена. – Близкая встреча с творцом – всегда радость. Мы должны очиститься еще здесь, на земле…
«Угораздило Агатку спросить», – в досаде решила я, слушая незапланированную проповедь, Елена увлеклась, а проповедь затянулась…
– Вы окончательно переехали в общину? – вмешалась Агатка.
