Гарри Кемельман - В субботу рабби остался голодным
— Послушайте, рабби, — сурово сказал Беккер. — Мы с Джейком ради вас из кожи вон лезем. Мы пытаемся помочь вам, как только можем, но надо, чтобы и вы кое-что для себя сделали. Мы будем надрываться, обзванивать людей, ходить, объяснять, а вы пальцем не хотите пошевелить!
— Я ни на что и не рассчитываю. — Рабби повернулся к Мириам, вышедшей из гардероба. — Я должен извиниться. Моя жена очень устала.
Беккер некоторое время смотрел ему вслед, потом повернулся к Вассерману.
— Вот что получаешь, когда пытаешься помочь человеку.
Вассерман покачал головой.
— Он обижен, Беккер. Он молодой человек, почти мальчишка. И он обижен…
По дороге к машине Мириам сказала:
— Мистер Беккер и даже мистер Вассерман выглядели как-то неприветливо, Дэвид. Ты что-то сказал им?
Он пересказал состоявшийся разговор, и она тоскливо усмехнулась.
— Так что теперь тебя никто не поддерживает — ни мистер Вассерман, ни шеф Лэниган, ни мистер Шварц… Тебе со всеми надо перессориться, Дэвид?
— Я не ссорился с ними. Я только отказался просить Шварца не принимать во внимание мое письмо. Это ведь все равно, что умолять его оставить меня на работе.
— Но ты ведь хочешь остаться, правда?
— Конечно, но просить не могу. Как ты не понимаешь, я не могу просить! В отношениях между раввином и правлением должно сохраняться точнейшее равновесие. Если мне придется умолять их позволить мне остаться, — при том, что я всего лишь выполняю свою работу, — то как я смогу вообще влиять на них? Руководить ими? Я стану просто резиновой печатью, которая будет штамповать все их решения. Как только они почувствуют, что заставили меня признать свое поражение при выполнении официальных обязанностей раввина, я уже ничего не смогу сделать. А они смогут делать все.
— Наверное, так, — тихо сказала Мириам. — Я знаю, что ты прав, но…
— Но что?
— Но я всего лишь молодая замужняя женщина, которая живет за несколько сот миль от матери и семьи, и у меня со дня на день родится ребенок.
— И что?
— И я хочу быть уверенной, что у моего мужа будет работа.
Глава XXXI
— Я никогда не вмешиваюсь, Хью. Ты знаешь, я не полицейский, и никогда не стану указывать тебе, как надо работать, но управление полиции находится под административным надзором городского управления, и в общие вопросы, — Брэддок сделал широкий жест рукой, — я думаю, мы обязаны вникать.
Элфорд Брэддок был нетипичным членом городского управления Барнардс-Кроссинга. Он, разумеется, был местным уроженцем (нельзя было и представить, чтобы в городское управление избрали чужака), но если остальные члены совета были мелкими бизнесменами, не чуждыми участия в городской политике, то Брэддок имел внушительный капитал, полученный в наследство, в том числе собственную брокерскую фирму в Бостоне. В то время как другим приходилось проводить свои избирательные кампании лично — апеллируя к избирателям, появляясь на собраниях разных обществ, выступая перед Союзом избирательниц, — Брэддок завоевал электорат с помощью избирательных плакатов и группы оплаченных «волонтеров», которые обходили избирателей, стучась в каждую дверь. Так что он легко переиграл других кандидатов и в результате был избран председателем городского управления. Он отличался высоким ростом и запоминающейся внешностью: белоснежные волосы и красноватое, обветренное лицо яхтсмена. Взгляд светло-голубых глаз был прямым и открытым, однако мог выражать и обиду, когда собеседник не соглашался с ним, — обиду и решимость стерпеть и не подать виду.
— А что тебя так беспокоит, Элфорд? — спокойно спросил Лэниган.
— Что беспокоит? Что меня беспокоит? Ну да, наверное, можно и так выразиться… То, что я услышал от доктора Старджиса. Он сказал, что вы наводите справки о Питере Додже. Ему пришло в голову, что это как-то связано с делом Хирша. Я, конечно, заверил его, что это маловероятно — в высшей степени маловероятно. Каким образом, в конце концов, Питер Додж мог быть связан с Айзеком Хиршем?
— Может быть, он пытался обратить его в христианство? — с улыбкой предположил Лэниган.
— Ты думаешь? Что ж, возможно. Очень энергичный парень этот Додж. Со Среднего Востока, я думаю, — добавил Брэддок, как будто это все объясняло.
— Вообще-то нам известно, что он собирался зайти к Хиршу в тот вечер, когда его убили, — сказал Лэниган. — Возможно, по делам Движения за гражданские права.
— Вполне возможно. Наверное, это их и связывало. Он большой энтузиаст по части гражданских прав. Это-то я точно знаю, Хью. Я имею в виду — знаю лично.
— Есть и еще одна связь, Элфорд. Оказалось, что он знаком с миссис Хирш. Они родом из одного города — Саут-Бенда.
— Что-что? Знаком с миссис Хирш? Что ты хочешь этим сказать, Хью?
— Ничего. Я ни на что не намекаю, просто мы хотели задать мистеру Доджу несколько вопросов. Мы послали ему телеграмму в Алабаму, попросили его связаться с нами. Но он этого не сделал. Мы звонили в гостиницу в Бирмингеме, где он должен был остановиться, но его там не было. Я не имею в виду, что он рассчитался и уехал, я имею в виду, что его не было на месте. Фактически он не появлялся в этой гостинице с тех пор, как зарегистрировался в ней несколько дней назад. Я говорил со служащими гостиницы — они сказали, что в этом нет ничего необычного, что с ребятами из Движения за гражданские права такое случается. Они регистрируются в гостинице, потом связываются с местным штабом организации — и только их и видели. Правда, как правило, они все же рассчитываются с гостиницей. Так что мы обратились к алабамским властям с просьбой установить с Доджем контакт, но пока ничего о нем не слышали.
— Ты все же на что-то намекаешь, Хью. Черт, почему не сказать прямо? Ты намекаешь, что Додж, англиканский священник, спутался с женой этого еврея, в результате оказался замешанным в это дело и сбежал — смотал удочки, смылся?
Лэниган ухмыльнулся.
— Или сделал ноги.
— Черт побери, Хью, тут не до шуток. Ты в самом деле это имеешь в виду?
— Это не исключено.
— Проклятье, это же духовное лицо, да еще из моей собственной церкви!
— Но он молодой, холостой и — по твоим собственным словам — энергичный.
— Хью, ты представляешь себе, во что это может вылиться?
— Да. Но если честно, я не думаю, что это во что-нибудь выльется. У нас на него практически ничего нет, мы только хотим кое о чем его спросить: выяснить, был ли он у Хирша, и если был, то в котором часу ушел.
Брэддок явно почувствовал облегчение.
— Думаю, ты выяснишь, что и в его отсутствии в гостинице нет ничего особенного. Насколько мне известно из газет, эти люди, которые ездят туда участвовать в маршах, пикетах и всяком таком, считают, что надо жить вместе с… э-э… народом. Так что скорее всего ты обнаружишь, что он поселился в лачуге у какого-нибудь цветного испольщика, куда по телефону не дозвонишься. — Брэддок широко улыбнулся. — Знаешь, Хью, я-таки чуть не попался на твою удочку.
Лэниган усмехнулся.
— Реальный подозреваемый у тебя уже есть, да? Этот парень со страховками?
— Марвин Браун? Да, он нас заинтересовал. По крайней мере, нам хотелось бы знать, где он был в то время.
— Нет алиби, а?
— Мы его еще не спрашивали.
— Почему?
— А зачем спешить? У нас ничего против него нет, кроме нескольких контактов с Хиршем. Он никуда не денется. Мы его немного выдержим — это совсем не повредит. Эти шустрые нервные типы начинают дергаться, когда оставляешь их в покое, и рано или поздно делают какую-нибудь глупость…
Брэддок потер руки: полицейские расследования — увлекательная штука, и как глава городского управления он мог участвовать в них на равных правах.
— Понятно, понятно, — сказал он.
— Но вообще-то гораздо больше нас интересует мистер Бенджамин Горальский.
Брэддок выпрямился в кресле.
— Горальский? Бен Горальский из «Горалтроникс»? Подожди минутку, Хью, что-то ты не там копаешь. Этого человека я знаю. Он один из лучших представителей своей нации. Его завод дает работу тысяче с лишком людей из нашей округи. Когда они стали открытым акционерным обществом, наша фирма помогала им с выпуском начальных акций, и с тех пор мы постоянно сотрудничаем. Нет, я тебя уверяю — это пустой номер.
— Может быть, и так, но тем не менее мы собираемся пригласить Бена Горальского к себе — у нас к нему куча вопросов.
— Этого я не допущу, Хью. Если вы планируете что-то вроде психологической «третьей степени», то этого я не позволю. У вас ни черта нет против него, вы хотите просто накопать какого-то компромата. Так вот, я этого не позволю. Тут кое-что готовится, о чем ты понятия не имеешь, и последствия могут коснуться всего города.
— Ты имеешь в виду слияние?
— Кто тебе сказал о слиянии? Откуда ты это знаешь?
